— Ты же сказал, что это вечеринка с коктейлем. Вот я и надела соответствующее платье.

Кеннет продолжал смотреть на нее, вытаращив глаза.

— А ты не могла бы поверх этого платья надеть жакет?

Она улыбнулась и потрепала его по щеке.

— Мне уже двадцать пять, и я сама решаю, когда надевать жакет.

— Да, но это убийственное платье. Впрочем, если тебя это не смущает, то меня — тем более.

Эллен разочарованно вздохнула. Он был непробиваем. А она-то считала, что толковые люди должны понимать все гораздо быстрее остальных, чтобы не упустить возможностей.

Что ж, он, похоже, просто не испытывал к ней интереса. Но и с этим она могла справиться. Она справлялась с этим четыре года. Только на этот раз она не будет торчать рядом с ним весь вечер, пытаясь его развлечь.

Сегодня она будет вращаться в обществе.

Поравнявшись с Кеннетом у входной двери, Эллен придержала его за руку.

— А на вечеринке будут другие наши сотрудники?

Он заглянул ей в лицо и был настолько поражен ее красотой, что не сразу заметил на нем выражение тревоги.

— Ты не хочешь, чтобы твои коллеги знали, что ты осталась, чтобы помочь мне? — догадался он.

— Да, не хочу.

От тона, с каким она произнесла эти слова, ему стало не по себе. Можно было подумать, что она ненавидит его и ей невыносимо находиться в его обществе. Но он не мог упрекать ее в этом. Она всем объявила, что уезжает, и ей не хотелось, чтобы они решили, что он манипулирует ею. Это он понимал. Но он не понимал, что она пыталась доказать, надев это безумное красное платье.

Неужели она не чувствует, что сводит его с ума? Весь день он подавал ей знаки, и в конце концов она могла догадаться, что не безразлична ему. Но ей следовало помнить об их возрастной разнице и о том, что она уезжает. Отношения между ними были невозможны, и поэтому с ее стороны было нечестно так издеваться над ним.

А может, она преднамеренно это делала? Хотя думать, что она надела это платье только для того, чтобы помучить его, было глупо с его стороны. Она могла надеть его, чтобы хорошо выглядеть и приятно провести время.

— Не волнуйся, — сказал он низким голосом, — там не будет людей из нашей компании. Эта вечеринка затеяна в честь клуба садоводов.

Его слова прозвучали намного резче, чем он ожидал.

— А ты тоже член клуба садоводов?

— Ты смеешься? Я не могу отличить астру от гиацинта.

На этот раз его глупая шутка не рассмешила ее, и Кеннет сначала огорчился, а потом даже разозлился. Мало того, что она вырядилась в это безумное платье, чтобы подразнить его, так теперь она даже не смеется над его шутками! Похоже, она всеми силами пытается показать ему, что он не нравится ей.

— Тогда почему тебя пригласили? — продолжала расспрашивать Эллен.

Он глянул на нее, приподняв брови.

— Потому что я — член семьи.

— Понятно, мистер Петунья, а то я никак не запомню, что ты — член семьи.

Это было прямым оскорблением.

Глядя на ее улыбающееся, дерзкое лицо, он растерялся. Эта женщина с дивными изумрудными глазами и алыми губами могла перекрыть движение. Он отдал бы все, что имел, за один-единственный поцелуй.

А почему нет? Неужели поцелуй — что-то неуместное?

Нет, он так не думал. Если учитывать то, что она больше не работала с ним, из-за одного поцелуя ничего страшного не случится. И даже возраст тут не помеха. Он посмотрел на ее губы, затем заглянул в глаза. Казалось, она бросала ему вызов, читая его мысли.

— Кеннет, Эллен! — услышали они голос за спиной и обернулись: на пороге стоял Эдвард Мейер.

— Чем вы там занимаетесь, что не услышали моего звонка?

Эдвард вошел в комнату и обвел ее глазами. В своем белом смокинге он был похож на бравого полковника больше, чем, возможно, ему хотелось этого. Его склонность отличаться от других делала его ярким образцом южноамериканского джентльмена.

— У нас тут возникли некоторые разногласия, — недовольно пробурчал Кеннет.

Но Эллен в это время уже вышла вперед и протянула Эдварду руку.

— Надеюсь, мистер Мейер, вы не против, если я буду сегодня на вашей вечеринке, — с притворной застенчивостью проговорила она, — Кеннет пригласил меня пойти с ним, потому что я помогаю ему ознакомиться с моей работой. Он решил, что это будет лучшим способом отблагодарить меня.

Кеннет наблюдал, как его дядя Эдвард — миллиардер и негоциант, перед которым бизнесмены трепетали, начал таять и едва не превратился в лужу у ее ног.

— Конечно же, нет, — сказал он. — И я не солгу и не преувеличу, если скажу, что твое присутствие в моем доме доставит мне огромное удовольствие.

Он галантно поцеловал ее руку. Кеннет наблюдал за происходящим, широко раскрыв глаза, и начинал понимать, что Эдвард был первым из всех тех мужчин, которые будут сегодня вечером увиваться за нею и, как болваны, таращиться на нее. Ему нужно было привыкать к этому.

Но это оказалось не так-то просто. Когда они вошли в фойе дядиного дома и все, кто находился там, почти разом обернулись и уставились на Эллен, внутри у Кеннета все опустилось и он почувствовал, как каждый мускул на его теле напрягся, будто он готовился к смертельной схватке.

Потом они прошли в просторную белую гостиную, и взгляды всех присутствующих также устремились на них. Ни у кого не хватило скромности отвести глаза.

— Ты уверена, что не хочешь надеть мой пиджак? — прошептал он ей на ухо, не сомневаясь, что его робкая, консервативная секретарша чувствует себя крайне неловко под этими сверлящими взглядами.

Но она повернула к нему голову и усмехнулась.

— Ты шутишь? Посмотри, какой я имею успех. Если бы я знала, что это платье способно произвести такой фурор, я надела бы его еще в прошлом году на рождественскую вечеринку.

В это время Кеннет услышал за своей спиной мужской голос:

— Не хотите ли чего-нибудь выпить?

Он резко обернулся, бессознательно готовый отшить нетерпеливого нахала, который даже из простого приличия не стал ждать, чтобы выяснить, одна ли здесь эта женщина или, может быть, с мужем или любовником. Но, к счастью, перед ним стоял официант.

— Я не думаю, что нам следует пить сегодня, — вяло проговорил он.

— Но ведь это же вечеринка, Кеннет! — возмутилась она и, повернувшись к официанту, заказала джин с тоником.

— К вашим услугам, мэм, — сказал официант.

— К вашим услугам, мэм, — передразнил его Кеннет, когда молодой человек отошел.

— Кеннет, если тебе душно в кухне, выйди из нее!

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что я приехала сюда, чтобы хорошо провести время, и, если другие мужчины подумают, что ты мой парень, меня никто не пригласит танцевать.

Кеннет так увлекся своей ролью защитника, что не заметил широко распахнутую дверь в салон, откуда доносилась живая музыка. Около двадцати человек находились в гостиной и почти столько же танцевали в салоне. Солистка в коротком и очень открытом платье, окутанная, как плащом, своими черными, густыми и вьющимися волосами, что-то пела страстным, хрипловатым голосом. И все же взгляды всех мужчин были прикованы к Эллен.

Кеннет почувствовал, как что-то внутри говорит ему, что он не должен оставлять Эллен одну в этой толпе. Он назвал это чувство инстинктом брата. Но поскольку она явно не хотела, чтобы он болтался рядом, ему нужно было придумать, как держать ее подальше от всех этих мужчин. Итак, он решил сначала пригласить ее на танец, чтобы выиграть время и обдумать свои дальнейшие действия.

— Хорошо, — сказал он, — я не буду тебе мешать, только позволь мне пригласить тебя на первый танец.

Ее глаза подозрительно сузились.

— Ладно, — согласилась она.

Он взял ее под руку и повел в танцевальный салон. Но прежде чем они успели вступить в быстрый танец, который звучал до этого, музыканты резко сменили мотив, и соблазнительная певица запела медленную, страстную песню, похожую на любовный зов.

Кеннет почувствовал себя пойманным в ловушку. Он догадывался о том, что совершил оплошность, но гордость не позволяла ему отступиться. Он решительно вышел вперед, обхватил рукой талию Эллен и повел ее в танце.