Она мельком глянула на Виктора, остро почувствовав счастье от того, что он принадлежит ей. Что бы ни думал каждый из присутствующих, как бы ни изображал интерес к Диане он сам, он был ее Виктором. Подумав о том, что ждет их после ужина, она ощутила, как по телу пробежала сладкая дрожь. Какая же удивительная штука жизнь. Неделю назад она умирала от тоски по Виктору, и он казался ей недосягаемым, как горная вершина. Прошло всего несколько дней, и сейчас она чувствовала себя более живой, чем когда-либо в своей жизни. Благодаря ему. Все благодаря ему. Он стал центром ее вселенной. Рядом с ним меркло все и вся…

— Я понимаю так, что коллекция Лэнгли знаменита, в первую очередь, живописными творениями, — услышала Франческа слова Владимира. — Вероятно, она открыта для посещения, не так ли?

— О да, — ответила она, отрываясь от своих мыслей. — Летом — каждый день, а зимой в выходные. Мой отец считает, что образцами великого искусства нужно делиться. Если вы когда-нибудь посетите Англию, вам необходимо приехать в Лэнгли, чтобы посмотреть коллекцию. Видно, что вас интересует искусство.

— Спасибо. Вы очень любезны. Я буду счастлив посетить ваш дом. И я действительно очень интересуюсь искусством — особенно старыми мастерами. Моя мечта — поехать как-нибудь в Россию, чтобы увидеть картины, выставленные в Эрмитаже. Екатерина Великая была замечательной женщиной во многих смыслах, но особенно как коллекционер предметов искусства. Она с поразительной целеустремленностью и ловкостью в несметных количествах свозила туда шедевры со всей Европы. Она построила Эрмитаж, чтобы разместить их там… это воистину прекрасное наследие. — Владимир улыбнулся и продолжил: — Я должен признать, что Екатерина всегда была интригующей женщиной для меня. Неразборчивая в средствах, но обворожительная особа. У нее был роман с одним из моих предков, когда ей было лет двадцать с небольшим. Может быть, поэтому она всегда будила во мне особый интерес.

— Вероятно, это был граф Станислав Понятовский, который впоследствии стал королем Польши. Я права?

— Именно так, Франческа, — ответил Владимир, совершенно очевидно удивленный ее глубоким знанием истории. Он мгновенно пустился в долгий рассказ о перипетиях романа его предка с императрицей всея Руси. Владимир оказался великолепным рассказчиком, и Франческа так увлеклась этой историей, что не заметила, как пролетело время.

Конец ужина застал ее врасплох. Клара внесла огромный праздничный торт, по случаю дня рождения украшенный свечами. Манфред подал шампанское, и в честь Дианы зазвучали новые тосты и пожелания.

Когда они иссякли, Франческа произнесла:

— Диана, дорогая, теперь ты должна задуть свечи и загадать желание. Тайное желание. Не говори его нам!

Виктор, исследовав торт, наклонился к Диане и сказал, подтрунивая:

— Двадцать семь свечей. Какая смелость, однако, объявить во всеуслышание о своем возрасте!

— Женщина, которая скрывает свой возраст, не знает, какова она на самом деле, — со значением ответила Диана. — Мне нравится думать, что я знаю.

Перевалило за полночь, когда наконец уехали последние гости. Кристиан и Диана отправились проводить их до двери, а Виктор и Франческа остались вдвоем в гостиной.

Виктор, с рюмкой коньяка в одной руке и сигарой в другой, посмотрел на Франческу, сидевшую на диване напротив него, и усмехнулся.

— Чему? — спросила она.

В его глазах плясали чертики, когда он ответил:

— Ты не обратила внимания, что сегодня я был единственным человеком без титула?

— Тогда нам необходимо немедленно найти соответствующий титул, — с улыбкой ответила она. — Как насчет короля… серебряного экрана?

Виктор отрицательно покачал головой.

— Невозможно, детка. Король — это Гэбл. Он им останется даже после того, как умрет. Никто и никогда не унаследует этого титула. Сомневаюсь даже, что у кого-то возникнет желание претендовать на него, — скорее для себя пробормотал он, допивая последние капли коньяка — Кларк — совершенно особенная личность, снискавшая истинную любовь и уважение. Нет, в представлении людей всегда будет лишь один король Голливуда.

— Не удовлетворит ли тебя тогда титул князя серебряного экрана? — В обращенных к нему теплых глазах Франчески, откинувшейся на спинку дивана читалась нескрываемая любовь.

Он улыбнулся, ничего не ответил, встал и взял ее бокал с кофейного столика. Пройдя своей легкой раскованной походкой к консольному столику, он обернулся и посмотрел через плечо. — Как называется тот напиток, который ты пьешь, детка?

— Грушевый ликер.

Подняв бутылку, Виктор плеснул изрядную порцию в бокал, поставил его, а затем поднес бутылку поближе к глазам.

— Как, черт побери, могли затолкать сюда грушу?

— Отгадай с трех попыток.

— Попытаюсь. Стеклодув выдувал бутылку вокруг груши. Ага, по выражению твоего лица я вижу, что промазал. Мммм. Понял! Это надувная груша. Ее запрятали туда ненадутой, а потом каким-то хитрым образом надули, — продолжил он, явно поддразнивая Франческу.

— Осталась только одна попытка Вик. Потом тебе придется платить штраф.

— Очень интересно. Что ты подразумеваешь под штрафом?

На лице Виктора было такое жуликоватое выражение, что Франческа начала смеяться.

— Не то, что ты думаешь, бессовестный!

Он сел рядом с ней и протянул бокал.

— Очень плохо. В таком случае я считаю нужным высказать предположение, что груша эта выращена искусственно. Все начиналось с зерна. Его засунули в бутылку, и выросла груша. По принципу инкубатора! — Виктор сделал глоток бренди, взял свою сигару из пепельницы и несколько секунд ее раскуривал. Затем он протянул руку Франческе и прикоснулся одним пальцем к ее лицу. — Как здорово, что никого нет, Чес. У меня такое впечатление, что я целый вечер тебя не видел.

— У меня тоже. Но было хорошо, правда? Ты ведь не скучал?

— Нет, конечно. — Он устроился поудобнее, чувствуя себя легко и свободно рядом с нею. Кинув случайный взгляд назад, он снова увидел стоявшие на столике за диваном фотографии. — Мне не хотелось бы совать нос в чужие дела, но я должен признать, что переполнен любопытством. Буквально с первой минуты пребывания здесь я ощущаю какую-то… тайну… да, наверное, это именно то слово, относительно твоих тети и дяди. Где они?

Виктор почувствовал, как напряглась Франческа. На ее лице не осталось и следов веселья. Оно стало серьезным и даже немного печальным. Он ждал ее ответа, не будучи уверенным, стоит ли продолжать этот разговор.

Наконец Франческа произнесла:

— Моя тетя Арабелла живет в Западном Берлине.

— А дядя? Где он?

Она выдержала его вопросительный взгляд, закусила губу и опустила глаза на свои руки.

— Я бы предпочла… не говорить на эту тему, Вик. — Голос Франчески прозвучал мягко, но решительно.

— Мы не знаем, где мой отец — если он вообще жив, — ясно прозвучал голос Кристиана, направлявшего свое кресло к камину.

Виктор почувствовал, что его окатило холодной волной. Испытывая страшное замешательство, он выпрямился, медленно покачал головой и поднял руку, как бы желая показать Кристиану, что не следует продолжать. Ему действительно было очень неловко. Откашлявшись, Виктор извинился:

— Простите. Я совершил бестактность и влез не в свое дело. Пожалуйста, давайте забудем, что я вообще задавал этот вопрос.

— Нет-нет, Виктор, в этом нет ничего страшного. Не переживайте по этому поводу! Я услышал ваш разговор совершенно случайно. Как я уже сказал, местонахождение отца нам неизвестно. Мы стараемся не говорить о нем часто, особенно с друзьями, потому что, — он сделал паузу, пытаясь подобрать нужное слово, — потому что Диана и я пришли к выводу, что легче не вспоминать об этой ситуации, где это возможно. Конечно, мы никогда его не забываем, мысленно он всегда с нами, хотя ради сохранения душевного спокойствия мы не изводим друг друга бессмысленными воспоминаниями.

— Его нет в живых! — неожиданно прозвучавшие слова Дианы застали их всех врасплох, и три пары глаз повернулись в ее направлении. Она вошла в комнату решительной походкой, непривычно бледная. Подойдя к камину, Диана уселась на свое любимое место на скамье и продолжила непререкаемым тоном: — Во всяком случае, я считаю, что его нет в живых. Вначале, когда пару лет назад поползли слухи, я думала, что есть какой-то шанс… Но теперь я больше не верю в эти россказни… — Голос Дианы дрогнул, но она мгновенно справилась с собой и попросила: — Виктор, будьте так любезны, налейте мне еще выпить, пожалуйста. Мятный ликер со льдом.