Сам Григорович не сразу осознал новизну своего опыта и его принципиальное отличие от привычной «физиологической», очерковой литературы. Он назвал «Деревню» «рассказом». Однако впоследствии, обратись к воспоминаниям о начале своего творческого пути, писатель понял, как далеко он отошел в «Деревне» от очерка, и рассматривал это произведение как повесть. «Успех ее («Деревни», — Л. Л.), благодаря, вероятно, новизне предмета (до того времени не появлялось повестей из простонародного быта), превзошел мои ожидания…», — утверждал он.[652]
В 1847 году Григорович написал повесть «Антон — Горемыка». В этой повести он закрепил достижения, начало которым было положено в «Деревне», и в значительной степени преодолел недостатки, присущие ей.
Работу над повестью «Антон — Горемыка» Григорович рассматривал как продолжение дела, начатого им в пору первого обращения к изучению жизни деревни и написания первой деревенской повести. Демократически настроенная литературная среда оказывала влияние на Григоровича, побуждая его последовательно идти по пути обличения темных сторон жизни крепостной деревни, по пути утверждения духовного превосходства крестьянства над его обидчиками.
«Повесть мою предназначал я для „Современника“; перед отъездом моим в деревню и потом письменно Некрасов настойчиво выражал желание, чтобы я печатал ее у него в журнале», — вспоминал писатель.[653]
В сознании Григоровича, на склоне лет, когда он писал свои мемуары, «Антон — Горемыка» не случайно переплелся с неточными и неясными воспоминаниями о кружке Петрашевского, многие члены которого были его друзьями. Духом беспощадного отрицания крепостничества, гневным протестом против всех форм угнетения человека проникнута эта повесть, сразу привлекшая к себе внимание прогрессивно настроенных читателей. «Ни одна русская повесть не производила на меня такого страшного, гнетущего, мучительного, удушающего впечатления: читая ее, мне казалось, что я в конюшне, где благонамеренный помещик порет и истязует целую вотчину — законное наследие его благородных предков», — писал Белинский.[654]
Если в «Деревне» главной героиней являлась крестьянка, а помещики, их интересы, выгоды и прихоти рисовались лишь постольку, поскольку они оказывали влияние на положение и судьбу крепостной, в повести «Антон — Горемыка» помещик вообще находится за сценой.
Однако конфликт, на фоне которого развертываются внешне незначительные повседневные события, показанные в повести, тот же, что в «Деревне». Антагонизм между помещиками и крестьянами, насилие господ над крепостными — вот фон и содержание тех «частных» столкновений, переживаний и эпизодов, которые составляют сюжет повести. Хотя все действие развертывается в крестьянской среде, выходя за ее пределы лишь в том случае, когда герой приходит в непосредственное столкновение с Никитой Федоровичем — бывшим лакеем, приобретшим вместе с доверием барина и должностью управляющего власть над крестьянами, противопоставление помещика и крестьянина, их положения, судьбы и нравственных воззрений — является идейной основой произведения, источником авторской патетики, характерной для него.
В неравной борьбе крестьянина с помещиком, который выступает как сила, сосредоточивающая и проводящая в движение обстоятельства, неблагоприятные для крепостного мужика, раскрывается существо характерных для русского общества этого времени отношений; то обстоятельство, что образ помещика возникает в повести лишь через условия жизни крестьян его древние, не снимает конструктивного значения этого образа. Помещик характеризуется достаточно определенно через его гибельное влияние на судьбу крестьян. Не случайно Белинский в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года» пишет о владельце Троскина как о законченном общественном типе. Однолинейность возникающего в сознании читателей образа помещика отражала сознательную тенденциозность произведения, глубокую убежденность писателя в том, что «общественная функция» дворянства — сословия, ответственного за крепостнические порядки, — исключает возможность иного отношения к нему, чем суровое осуждение.
Этот подтекст придавал большую, эпическую значимость обыденной истории, рассказанной в повести, и фигуре ее героя — простого, темного крестьянина.
Даже по сравнению с «Деревней», сюжетная основа которой была крайне не сложна, сюжет «Антона — Горемыки» представляется предельно простым. Писатель не рисует жизненного пути своего героя. Содержанием повести является один эпизод из жизни крепостного, эпизод крайне прозаический, обыденный и мелкий сам по себе, но решивший судьбу человека. Пропажа худой крестьянской лошаденки, которую ограбленный и затравленный хозяин готов продать, чтобы расплатиться с гнетущими его долгами и податями, закрывает перед ним пусть и иллюзорно мерещившийся ему выход из безнадежного положения. В безвыходном положении разоренного Антона Григорович сумел воплотить судьбы миллионов крестьян закабаленной, вымирающей деревни. Без смягчения и прикрас он показал драматизм деревенского быта, пронизанного жестокими противоречиями, непримиримым антагонизмом между помещиками и крестьянами.
Герой «Антона — Горемыки» — рядовой крестьянин. Автор не стремится показать в его лице какую‑то исключительную натуру, выделить его из крестьянской среды. Правдиво рисуя темноту и забитость скромного и бедного мужика, писатель умеет раскрыть глубокий общественный смысл борьбы своего героя с невзгодами, которые обрушиваются на него, и показать присущие человеку из народа высокие нравственные качества, бесконечно подымающие его над угнетателями.
То обстоятельство, что Григорович подчеркивает кротость, незлобивость своего героя, не ослабляло, а усиливало обличительный смысл произведения, так как бедняк Антон рисовался писателем на грани отчаянного сопротивления, энергичной борьбы с угнетателями, поставившими его на край гибели. В повести «Антон — Горемыка» нашла свое отражение та напряженная, глухая борьба, которая назревала в деревне конца 40–х годов и о которой Белинский в июле 1847 года писал Гоголю, напоминая ему, что жестокость противоречий между помещиками и крепостными «чувствует даже само правительство (которое хорошо знает, что делают помещики со своими крестьянами и сколько последние ежегодно режут первых)…».[655]
Григорович первоначально закончил свою повесть закономерно вытекающим из всего ее содержания эпизодом: возмущенные произволом крестьяне восстают, сжигают дом управляющего и бросают его самого в огонь. Однако с таким окончанием повесть не была пропущена цензурой. Числившийся официальным редактором «Современника» А. В. Никитенко воспользовался своими связями в цензуре и, переделав конец повести, помог провести ее через цензуру. Только это спасло повесть от цензурного запрета.
После выхода повести «Антон — Горемыка» Белинский счел необходимым подчеркнуть, что не в очерках быта, не в описаниях главное достижение Григоровича, что в его крестьянских повестях рождается новый стиль, резко отличный от стиля «физиологических» очерков.
«Григорович, — писал критик, — посвятил свой талант исключительно изображению жизни низших классов народа… Он… постоянно держится на почве хорошо известной и изученной им действительности; но его два последние опыта „Деревни“… и в особенности „Антон — Горемыка“… идут гораздо дальше физиологических очерков. „Антон — Горемыка“—
больше, чем повесть: это роман, в котором всё верно основной идее, все относится к ней, завязка и развязка свободно выходят из самой сущности дела. Несмотря на то, что внешняя сторона рассказа вся вертится на пропаже мужицкой лошаденки; несмотря на то, что Антон — мужик простой, вовсе не из бойких и хитрых, он лицо трагическое, в полном значении этого слова. Эта повесть трогательная, по прочтении которой в голову невольно теснятся мысли грустные и важные. Желаем от всей души, чтобы г. Григорович продолжал идти по этой дороге, на которой от его таланта можно ожидать так многого».[656]