— Что я сказала? Моя мама любила?.. Значит, ее больше нет на свете? Она умерла?

Рыдания подступили так внезапно, что Одри задохнулась. Голова раскалывалась от невыносимой боли. Цветок выпал из руки. Она сжала голову ладонями, лицо ее побледнело, глаза закрылись, сознание стало уплывать. Если бы не подоспевший на помощь Алан, Одри упала бы на ковер из ландышей.

4

— Что со мной произошло? — спросила Одри, придя в себя уже в машине.

— Ничего страшного, — успокоил ее Алан. — Наверное, от переизбытка свежего воздуха у тебя закружилась голова. Так бывает. Сейчас поедем домой, Кэтлин уже приготовила ланч. — Он взглянул на часы. — Надо было начать с прогулки в саду за домом.

— Нет-нет, Алан, я что-то вспомнила. Постой… Да, я вспомнила, что моя мама любила ландыши. В прошедшем времени. Ты скрыл от меня, что она умерла. Это так?

Алан промолчал.

— Понимаю, ты не сказал, потому что не хотел меня расстраивать.

— А что еще ты вспомнила? — спросил Алан, пристально вглядываясь в несчастное лицо Одри.

— Больше ничего, — грустно призналась девушка, на глаза ее навернулись слезы.

— Милая, ты сделала потрясающие успехи, — поторопился ободрить ее Алан. — Смотри, мы здесь меньше суток, а ты уже начала вспоминать. Только прошу тебя, не надо плакать.

Алан достал из кармана носовой платок и бережно вытер катившуюся по щеке Одри слезу. Как всегда, его голос подействовал на нее успокаивающе. Она даже попыталась улыбнуться. Как добр ко мне Алан, как он терпелив со мною! — думала Одри, глядя на него благодарными глазами.

— Поедем домой, я проголодалась, — сказала она, чтобы порадовать своего жениха, который не раз огорчался, видя, как плохо она ест.

Поесть решили на кухне, где Кэтлин составила им компанию. От большого блюда с горячими сандвичами шел дразнящий аппетит запах. Одри и вправду почувствовала, что проголодалась. Кэтлин и Алан незаметно подкладывали ей сандвичи, пока она рассказывала о своих впечатлениях от прогулки в парке, избегая упоминать о ландышах. Наконец она заметила, что еда на ее тарелке не убывает.

— Да вы просто сговорились откормить меня как рождественскую индейку! — воскликнула она и засмеялась. — Теперь уж я точно далеко не уйду, съев такое количество сандвичей.

— Не волнуйся, я тебя донесу, — сказал Алан.

— Впереди еще кофе и десерт, — сообщила Кэтлин.

— Увольте меня, я больше не могу. На кофе я еще согласна, но если съем десерт, то обязательно лопну.

После прогулки и вкусной еды щеки Одри уже не были такими бледными, как раньше. Она почувствовала, как все ее тело наливается силой. Когда Алан предложил отнести ее на второй этаж, в спальню, Одри стала уверять, что сама в силах подняться по лестнице. Он не стал спорить, предоставив ей возможность испытать себя. Один марш лестницы она почти одолела, но на последней ступеньке качнулась назад.

— На первый раз достаточно. — Алан подхватил ее на руки и отнес в кровать.

— По режиму тебе полагается сейчас спать.

— Но я ведь не в больнице, — запротестовала Одри.

— Ничего не могу поделать, таково предписание твоего врача.

— Майкл Велтон так сказал?

— Он самый. Мне пора садиться за работу. Я буду в библиотеке, — на ходу сказал Алан и ушел.

Одри тут же сползла с кровати и пересела в кресло у окна, из которого открывался вид на подъездную аллею и парк. Она видела, как отъехала машина, за рулем которой сидела Кэтлин. Поехала навестить семью своей дочери, вспомнила она слова Кэтлин за ланчем. А где мои родные и есть ли они у меня? — думала Одри, несмотря на совет Алана стараться не думать об этом. Теперь моя семья — он и Кэтлин с мужем, которого она, правда, редко видела. По ее представлениям, в качестве жениха Алан все-таки ведет себя странно. Если у них были раньше близкие отношения, то каким терпением надо обладать, чтобы выдерживать нынешние, платонические? Одри вспомнила, что Алан видел ее обнаженной, когда она упала в ванной комнате, и щеки ее загорелись. А может, она потеряла для него всякую привлекательность после того, что с ней случилось? Неужели она так сильно изменилась? Если бы она могла вспомнить! В том и состоит ее трагедия — она ничего не помнит. Все советуют расслабиться и ни о чем не думать. Тогда чем же ей заполнить свой ум, который требует пищи? Ею овладело беспокойство и нетерпение, желание куда-нибудь идти и что-то делать. Не в силах оставаться на месте, Одри вышла из комнаты и подошла к лестнице. Сумеет ли она спуститься самостоятельно, если час назад одолела один марш, поднимаясь вверх?

Я должна научиться ходить без посторонней помощи! — приказала себе Одри. Держась двумя руками за перила, она медленно спустилась почти до конца. Оставалось всего несколько ступенек, когда внизу распахнулась дверь библиотеки и оттуда вышел Алан.

— Что ты делаешь?! — воскликнул он сердито и бросился к ней с протянутыми руками.

— Не надо! — крикнула Одри. — Я хочу спуститься до конца лестницы самостоятельно.

Алан уронил руки и напряженно смотрел, как она преодолевает последние ступени. Вид у него оставался сердитым, но ей почему-то казалось, что это напускное, что он радуется за нее. Не отрывая рук от перил, Одри ступила на пол в холле и торжествующе посмотрела на своего жениха. Она сделала это! Правда, сильно дрожали ноги и кружилась голова.

— А теперь? — сурово спросил Алан.

— А теперь мне нужна твоя помощь, — кротко призналась Одри и улыбнулась.

Алан отнес ее в гостиную и усадил в глубокое кресло с высокой спинкой. Одри с любопытством разглядывала обстановку комнаты, пока Алан молча расхаживал по комнате. Здесь тоже все было антикварным — мебель, шторы, старинные большие вазы с цветами. Ей понравилась приглушенная красная гамма декора. Возможно, я работала дизайнером? — размышляла Одри, разглядывая шелковую обивку мебели.

Алан остановился напротив ее кресла.

— Ну что мне с тобой делать? Ты не хочешь меня слушаться, — холодно заговорил он.

— Пожалуйста, не надо сердиться на меня. Поставь себя на мое место. Тебе понравилось бы сидеть в одиночестве, пытаясь вспомнить что-нибудь о себе, и каждый раз натыкаться на черную преграду беспамятства? Поверь, это невыносимая пытка. Я больше не могла оставаться у себя в комнате!

— Бедная девочка, — пробормотал взволнованный Алан. — Прости, что не могу ничем тебе помочь. Майкл считает, что процесс восстановления памяти у тебя начался. Нужно только набраться терпения.

— Ты говорил с ним по телефону и рассказал… о ландышах? — спросила Одри.

Алан кивнул.

— Скорее бы это произошло! — воскликнула Одри с досадой. — Мне надоело чувствовать себя инвалидом.

— Будем надеяться, что ждать осталось недолго, — сказал Алан и поспешил сменить тему. — Должен тебе сказать, что на лестнице ты смотрелась просто великолепно. Скажи по дружбе, какие подвиги ты готовишься совершить в ближайшее время?

Он подшучивал над ней, и Одри это нравилось. Было приятно смотреть на его смеющееся лицо.

— Собираюсь завтра участвовать в кроссе по пересеченной местности, — задорно ответила она. — Ничего, если я посижу здесь немного? — Ее мучила совесть, что своим присутствием она отвлекает Алана от работы.

— Разумеется, смена обстановки тебе необходима.

— Тогда я посижу, а ты иди работать.

— Ох уж эта работа! С большим удовольствием я бы посидел здесь с тобой. Если я включу телевизор, ты никуда не убежишь отсюда?

— Обещаю, — ответила со смехом Одри.

— Ты можешь забраться на диван с ногами, если хочешь. Даже поспать.

— Хорошо, я посплю.

Одри сняла туфли, вытянула ноги на диване и закрыла глаза. Но через секунду приоткрыла один глаз и увидела, что Алан не уходит и смотрит на нее с улыбкой: Кажется, она влюбилась в его улыбку, от которой на сердце становится так тепло и радостно.

Ужин в тот вечер решили накрыть в столовой. Для Одри это был подходящий повод осмотреть еще одну комнату в доме и наконец-то появиться в том самом красивом платье, которое она выбрала накануне. Сидя за изысканно накрытым столом, Одри ощущала торжественность момента. Чтобы создать романтическую обстановку, Кэтлин поставила на стол свечи и зажгла их. В хрустальных бокалах отражались их огоньки, завораживая взгляд.