— Ну, это преувеличение… Просто в вашем обществе мне иной раз недоставало привычного комфорта — только и всего. Кстати, если вы направляетесь в Марокко, завтра мы могли бы поехать вместе. Я не стану возвращаться в Париж, распоряжусь переслать мой багаж…
— Избави бог! Из-за меня вы уже столько раз рисковали жизнью; я счастлива, что не дошло до беды. Благодарю вас и… прощайте.
Профессор слышал, как она справляется у портье, когда улетает в Марокко транзитный самолет из Парижа. Оказалось, что через двадцать пять минут, и девушка поспешила в аэропорт.
Профессор, как и прежде, когда они расставались, на сей раз тоже смотрел ей вслед.
Что за чертовщина? Похоже, он чем-то расстроен. А между тем надо бы радоваться, что он освободился от обременительного общества Эвелин Вестон.
Девушка говорила о спасении фамильной чести; гм… что бы это значило? Во всяком случае ясно одно: после всего происшедшего смелый мужчина должен быть рядом с бедной, слабой женщиной, преследуемой преступниками. Теперь эта девушка с полным правом может считать его трусом. Эвелин Вестон судьба гонит в Марокко, а он умывает руки.
Снова ее преследуют, значит, она будет лить слезы, а после заснет.
Милее всего она, когда спит.
Баннистер поднялся к себе в номер. Что бы там ни было, но после этой невероятно утомительной поездки он имеет право выспаться всласть.
Да, ну и путешествие выдалось — кошмарный сон наяву! Зевая, лорд упал в кресло, затем вызвал коридорного и велел принести из машины свой несессер. Каждой клеточкой тела он заранее ощущал благотворное воздействие горячей ванны.
В окно ему было видно, как парень достает из некогда роскошного автомобиля черную сумку. Слуге не понадобилось даже открывать дверцу машины: дверца вкупе с передним крылом, бампером и фарой лежала на заднем сиденье.
Толпа в добрую сотню человек разглядывала груду железного лома, еще недавно бывшую элегантным «альфа-ромео».
Горячая вода с веселым журчанием струилась из крана. Баннистер раскрыл черную сумку, чтобы достать все необходимое: мыло, губку, полотенце… Однако ничего похожего там не обнаружил.
В сумке лежал лишь большущий оранжевый конверт, скрепленный пятью печатями.
Выходит, они поменялись сумками и теперь Эвелин, полагая, что летит в Африку ради спасения поруганной чести некоего господина, везет с собой простой несессер. Сущее безумие!
Как же быть? Ведь девушка подвергает себя смертельной опасности ради конверта, который находится в его руках. Дальнейший ход действий для лорда был предрешен: надо ехать. Как видно, циклон вновь захватил его, затронув самое уязвимое место его натуры — убежденность в собственной порядочности, что оттесняет на задний план себялюбивую тягу к комфорту.
Боже правый, четыре часа! Самолет вот-вот улетит… Остается лишь распорядиться, чтобы багаж по прибытии его из Парижа в Лион отослали в Марокко ну и убрали куда-нибудь останки автомобиля.
Баннистер бросил прощальный взгляд на льющуюся из крана горячую воду, на чистую постель и… поспешно удалился.
Шоферу такси он посулил такие чаевые, что лишь Провидение оберегало жизнь лионских граждан, пока профессор добирался до аэродрома… Пропеллер уже вихрил воздух. Едва успел профессор подняться на борт самолета, как откатили трап и воздушный корабль взлетел.
— Приветствую вас, сэр! — послышался за спиной профессора чей-то бодрый голос. — Леди наверняка беспокоилась, как бы вы не опоздали… Черт побери, где вы раздобыли эту восхитительную шляпу?
Разумеется, то был газетчик Холлер. Утром он вылетел из Парижа этим же самолетом, а сейчас, хотя и не с первого взгляда, все же признал в этом комическом исполнителе тирольских песен ученого с мировым именем. Странные костюмы выбирают эти лорды, отправляясь в путешествие!
Грустное лицо Эвелин при виде профессора засветилось дивной, сияющей улыбкой, озарившей салон самолета.
— Мы нечаянно обменялись сумками! — Лорд, тяжело дыша, опустился на сиденье рядом с ней. — Не могу же я присвоить чужое добро.
Эвелин лишь теперь обнаружила подмену. Она испуганно схватила протянутую ей сумку и с облегчением вздохнула, убедившись, что заветный пакет цел и невредим.
— Никогда вам этого не забуду, сэр! — вырвалось у нее чуть ли не со слезами, и в обмен на сумку она вручила лорду несессер, который до этой самой минуты берегла как зеницу ока.
— Будьте осторожны, не проговоритесь. И зовите меня просто Генри. Этот назойливый газетчик тоже летит с нами. А вот и он!
Действительно, к ним шел редактор Холлер, неся термос с кофе и дорожные стаканчики.
— Должно быть, вы стремительнейшим темпом мчались из Парижа, сэр, если так быстро добрались до Лиона, — начал беседу Холлер, разливая кофе по стаканам.
— О да! Это был недурной автопробег.
— Угощайтесь свежим кофе!
Компания пила кофе.
— Вид у вас несколько утомленный, — заметил Холлер, внимательно разглядывая профессора. — А ведь автомобиль ваш, по-моему, достаточно комфортабелен.
— Когда как, — грустно проронил ученый и, чтобы увести разговор от этой щекотливой темы, быстро спросил: — Какие новости в Париже?
— Там всегда новостей хватает. Взять, к примеру, хотя бы сегодняшние утренние газеты. Всю страну лихорадит: совершенно случайно удалось раскрыть глубоко законспирированную шпионскую сеть, действовавшую против Англии, но, как вы и сами прекрасно понимаете, в таких случаях оказываются затронуты и интересы Франции. Двое убиты, пятеро тяжело ранены, восемьдесят человек арестовано, и объявлено вознаграждение в сто тысяч франков тому, кто сдаст в руки правосудия резидента шпионской организации. Кстати, это женщина, и притом наша соотечественница, — некая Эвелин Вестон… Вы поперхнулись, сэр? Ничего страшного, вот бумажная салфетка.
Профессор откашливался, а предупредительный Холлер вытирал его забрызганный кофе отворот пиджака.
Эвелин сидела ни жива ни мертва.
Баннистер помрачнел и загробным голосом промолвил:
— Любопытно… А не найдется ли у вас какой-нибудь утренней газеты?
— Извольте, — Холлер протянул ему газету.
На первой странице, набранное необычно крупным шрифтом, каким печатают разве что театральные афиши, бросалось в глаза объявление:
СТО ТЫСЯЧ ФРАНКОВ
ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ ТОМУ,
КТО ЖИВОЙ ИЛИ МЕРТВОЙ
ДОСТАВИТ ЭВЕЛИН ВЕСТОН
Ниже следовали набранные более скромным шрифтом заголовки, перечисляющие подробности кровавой драмы: облавы, убийства, шпионаж, кражи со взломом. Все до одного эти преступления были тесно связаны с личностью международной шпионки Эвелин Вестон. Сия особа — враг номер один для Франции и Англии — замышляет совершить еще целый ряд преступных деяний, поскольку в результате кражи со взломом и — предположительно — нескольких убийств ей удалось завладеть важной военной тайной. Тот, кому посчастливится напасть на след этой объявленной вне закона преступницы, должен остерегаться: предполагают, что шпионка вооружена.
Такую информацию можно было получить из заголовков.
Затем на целых двух разворотах тягчайшие преступления последних десятилетий трактовались исключительно во взаимосвязи с личностью Эвелин Вестон. Парижская полиция вот уже в течение нескольких месяцев следила за группой лиц, подозреваемых в шпионаже, но не торопилась брать их под арест, надеясь напасть на след некоего ценного документа, оказавшегося в руках преступников. Было установлено наблюдение за одним подозрительным домом. (Более подробные сведения не могут быть разглашены в интересах следствия, обнародовано лишь имя объявленной в розыск преступницы Эвелин Вестон.) Этот дом и его окрестности стали поистине средоточием преступных действий агентов всевозможных иностранных разведок. Наступил момент, когда шпионка, по всей видимости, решила обратить документ в деньги, и все пташки слетелись в одно гнездо. Полиция захлопнула дверцу западни. В ходе широкомасштабной облавы много людей было ранено. Конечной целью облавы являлся захват квартиры директора некоей фирмы. Квартиру в буквальном смысле слова пришлось брать штурмом; в ходе акции по захвату были убиты субъекты, известные под именами Флёри и Дональд. Возможно, в этот момент пустила в ход оружие и сама Эвелин Вестон. Ворвавшаяся в квартиру полиция обнаружила упомянутого директора тяжело раненным. Позднее, перед смертью, он сделал чистосердечное признание, занесенное в протокол, и таким образом был пролит свет на всю эту таинственную историю.