Наконец, учитель посмотрел мне в глаза.

— Для тебя зеленый и красный цвета реальны, но для слепого они не существуют, верно?

От напряжения на лбу у меня выступили бисеринки пота. Пальцы рук и ног закоченели. Я боролся с искушением пошевелить ими.

— Я подвожу тебя к единственно правильному взгляду на вещи. Каждый предмет лишен реальности, ничто не существует само по себе. Все в мире находится в постоянном изменении. Природа реальности в этом изменении. Процесс изменения и есть «ку» — пустота. Пустота эта означает нечто, лишенное самостоятельной реальности, процесс постоянного, взаимосвязанного изменения вещей. Познать природу реальности — значит понять постоянство этого процесса и перестать делать различия. Когда ты начинаешь различать что-то, твой мозг останавливается и ты выпадаешь из этого мирового процесса. Думать о смерти, когда стоишь лицом к лицу со своим врагом, значит остановить свой мозг…

Я прикрыл глаза, обдумывая услышанное. Вот ради чего учитель говорил так долго! Вот главная мысль, которую следует воспринять!

— Внутри тебя должна быть пустота. Мозг твой должен быть ясен и чист, как мозг ребенка. Ничто не должно сковывать твоего сознания, только тогда ты достигнешь просветления. Это и есть великое понятие Дзен! Если ты сумеешь достигнуть этого, тебе откроются тайные замыслы противника, и тем самым он станет заведомо слабее тебя. Ты сконцентрируешь в себе всю силу сущего и победишь врага!.. А теперь начнем урок, — коротко сказал учитель и троекратно хлопнул в ладоши.

С шумом раскрылись двери с четырех сторон просторного зала, впуская вместе с порывами леденящего ветра четыре пары людей в красных кимоно. Учитель произнес несколько слов, и все восемь человек угрожающе двинулись на меня.

Выжидая, я оценивал силу каждого противника. Я позволил им напасть на себя, чтобы воспользоваться их ошибками. Первый ответный удар сбил с ног сразу двоих нападавших. Не останавливаясь, в непрерывном движении, я выпрыгнул высоко вверх, оказавшись за спинами своих противников. Движение вперед — удары нападавших вызвали лишь колыхание воздуха над моей головой. Я снова прыгнул вперед и вверх, скрестным ударом ног повалив еще двоих. Уже коснувшись ногами пола, отбил удары нападавшего и отбросил его в сторону.

«Не страшись силы и численности врага. Ускользай от его ударов быстрее ветра. Наноси ответные удары со стремительностью молнии», — слова учителя звучали в моей голове.

Схватка продолжалась минуту, не больше. Я вышел из нее победителем. Тяжело дыша, посмотрел на учителя. Тот ничего не сказал. В его глазах мелькнуло сожаление.

— Нападай! — коротко приказал он.

Я осторожно приблизился к нему. Учителю было далеко за девяносто. На голову ниже меня, он казался совсем ветхим и слабым. Но на легкую победу я не рассчитывал.

Я сделал быстрый выпад. Учитель чуть шевельнул рукой, и мне пришлось отступить на несколько шагов. Теперь он был в очень низкой стойке, с широко расставленными ногами. Его маленькие руки, казалось, приобрели твердость дерева и были угрожающе нацелены на меня. Я вновь бросился на него, обрушив на град ударов, которые он отразил с удивительной легкостью. Захваченный схваткой, я на мгновение потерял бдительность. Сделав обманное движение вперед, я тут же развернулся на опорной ноге, собираясь нанести ему сокрушительный удар ребром ладони в переносицу, но учитель скрестным движением рук поймал мою руку и резко рванул ее вниз. Я ударил его другой рукой, но он уже упал на жесткий ковер, оплетя ногами мои ноги, быстро повернулся на бок. Не удержавшись, я повалился на спину. Учитель мгновенно вскочил и едва коснулся пяткой моего виска, обозначая смертельный удар.

Пристыженный, я поднялся на ноги, с восхищением глядя на учителя. Он посмотрел мне в глаза. Черные угли вспыхнули ярким пламенем, ослепившим меня. Но через мгновение его лицо, как и прежде, было непроницаемо-спокойным.

— Иди отдыхать, — бесстрастно произнес он.

Я склонил голову и повернулся к выходу.

Сбросив с себя спортивный костюм, я забрался в кабину ионного душа и с наслаждением подставил лицо прохладным струям воды. Я растягивал удовольствие, делая ионизацию все более интенсивной, а воду все более холодной, пока громкий окрик не оторвал меня от этого удовольствия. Выглянув из душевой кабинки, я увидел, как по проходу, скользя на мокром кафеле, идет человек в форме ОСО. Заметив меня, он сделал широкий приглашающий жест, и мне пришлось завернуться в мягкое полотенце, чтобы предстать перед ним в подобающем виде. Особого подъема настроения от встречи с ним я не испытывал, хотя понимал, что случилось что-то важное, иначе со мной связались бы обычным способом — по визиофону.

— Влад Стив? Оперативный сотрудник Особого отдела? Это вы? — Он пристально посмотрел на меня.

— Да, — кивнул я. — В чем дело?

— Вам сообщение! — Рассыльный протянул мне синюю карточку вызова в Город и, козырнув, исчез, не дав мне даже опомниться.

Я повертел в руках кусочек пластмассы и вздохнул. Ну вот, снова срочное задание!

Школа, в которой я проходил курс спецподготовки, находилась в Австрало-Азиатском жилом поясе, в Северной зоне, и дорога до Города отняла у меня больше трех часов.

Сидя в поезде магнитной дороги, у окна, протянувшегося во всю длину вагона, я старался понять, что могло послужить причиной столь срочного вызова меня в Город. Не прошло еще и двух недель, как я вернулся с Орбитальной и был направлен на трехмесячный курс повышения квалификации, проводившийся раз в два года, и вот Громов отзывает меня назад. Что могло произойти? Что могло заставить начальника Особого отдела, очень дотошного в вопросах профессиональной подготовки сотрудников, изменить своему принципу. Глядя на голубой туман, плывший по выпуклой поверхности оконного стекла, я обдумывал возможные причины столь необычного поведения Громова и все больше склонялся к мысли о чрезвычайной серьезности случившегося. Сейчас, после того, как Сида Новака назначили начальником Биологической защиты на Терре, далеко от Земли, я стал для Громова «сотрудником номер один», как шутили ребята в Отделе. Ведь не для кого не было секретом то, что Громов ценил Сида и справедливо считал его лучшим оперативным сотрудником. Да и сам Громов не скрывал этого, хотя никогда не делал для него никаких отличий и скидок. Скорее наоборот, был с ним более строг и требователен, чем с остальными.

Теперь, когда Сид на Терре, «сотрудником номер один» для Громова стал я. Трудно сказать, что я испытывал от этого своеобразного назначения. Радость?.. Гордость?.. Нет, скорее чувство огромной ответственности, а ответственность — очень тяжелая ноша! Неожиданно мне в голову пришла мысль: «А что же должен был испытывать в свое время Сид, находясь в моем нынешнем положении?»

Эх, Сид, Сид! Старый дружище! Перед его отлетом мы даже не смогли по-настоящему попрощаться — я был на другом конце планеты (на одном из титановых рудников у побережья Южной Америки произошла авария: в результате обвала под тысячетонным слоем породы было заживо погребено несколько сотен человек). Работая в спасательной команде, я не смог приехать, чтобы проводить друга в дальний путь: прощались по визиофону. Я считал себя виноватым перед ним, но больше всего перед его женой Светланой. В чем-то я даже завидовал ей, ведь она понимала своего мужа так, как его не понимал никто другой…

Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как достал из кобуры пистолет, который, не знаю зачем, прихватил с собой из Школы, ведь он был даже не заряжен, а носить с собой оружие разрешалось только с особого распоряжения Совета Охранных Систем Общества. За окном вагона проносились бескрайние степи — поезд мчался по просторам Туранской низменности, и ветер, поднимавшийся от стремительного движения вагонов, широкими волнами разводил высокую серебристую траву, которой густо поросла степь. Горевшие тусклым гранатовым огнем маяки системы оповещения Дороги мелькали неуловимыми метеорами, почти не задерживаясь на сетчатке глаз. Бесшумное и плавное скольжение поезда убаюкивало и успокаивало, а мягкое тело глубокого кресла, покрытое теплой искусственной кожей, услужливо поддерживало меня, чутко реагируя на каждое мое движение.