«Что это за гора? Это Трикута. Священная Трикута, обитель Великой богини Вайшну Деви — Великой Матери Мира, созидающей, охраняющей и разрушающей. Без ее чудесной энергии — шакти, которая пронизывает всю Вселенную и весь Космос, ничто в мире не может двигаться, не может действовать. Даже боги Брахма, Вишну и Шива мертвы и недвижимы без нее. Только Великая Матерь Мира, всепроникающая богиня, вливая в них живительную золотую струю шакти, может заставить их действовать, созидать, охранять и разрушать. Ее сущность воплощается в разные века и в разных формах, чтобы сокрушить зло. Она в проявленном и непроявленном, во множестве форм, которые создаются ею в Космосе. Она, как Амба, добрая мать, кормящая свое дитя, как Трипурасундари, чародейка несравненной красоты, как страшная Кали с гирляндой черепов на шее. Это все она. И боги, и люди живут и действуют по ее воле, пронизанные ее энергией. Весь мир для нее, как кукольный театр. Волшебными пальцами она дергает за невидимые нити наших желаний, страстей и чувств, и мы, как куклы, покорны этим всемогущим пальцам. Весь мир, вся Вселенная — это лишь игра Великой Матери, и нет во всем космосе ничего более великого, нежели она. Тем, кто почитает ее и молится ей, она дарует победу и исполнение желаний. Великая Матерь в образе Вайшну Деви благословила могучего Арджуну, и он победил кауравов на поле Курукшетры. Она даровала победу Раме над коварным и злым Раваном, царем Ланки. Там где она появляется, торжествует справедливость и добро побеждает зло…»
Илви подняла на меня улыбающиеся глаза.
— Ты не голоден? Может быть, приготовить еду?
— Нет… Впрочем… Тогда я лучше сам что-нибудь приготовлю! Во всяком случае, это будет хоть каким-то занятием.
Я подошел к плите, стал доставать из своего БЖО пакеты с пищевыми концентратами. Илви положила книгу на колени и наблюдала за мной. Я повернулся к ней.
— Хочешь ягодную запеканку?
Она пожала плечами.
— Если тебе не трудно.
— Не трудно.
Я отложил в сторону ненужные пакеты.
— Послушай, Максим! — окликнула меня Илви. — Почему ты стал таким раздражительным?
— Ты находишь? — Я искоса взглянул на нее. — Что ж, пожалуй, ты права. Просто я не могу сидеть вот так, взаперти, когда Эвид и его команда замышляют очередное злодейство.
— Но почему ты думаешь, что Эвид что-то замышляет?
Она внимательно посмотрела на меня.
— А ты до сих пор веришь в его порядочность?
— Нет, конечно, но, зачем же, так переживать из-за этого? Пока на поверхности ураган, они все равно ничего не смогут сделать… А ты опять злишься. Так же нельзя, Максим!
Я взглянул на нее.
— Извини. Я действительно стал часто срываться.
Илви ничего не ответила, снова опустила глаза в книгу, а я вернулся к приготовлению запеканки, страстно желая разжечь в себе интерес к этому занятию. Но мысли мои по-прежнему были далеко.
— Как все-таки нелепо, получается! — вдруг заговорила Илви.
— О чем ты? — не понял я.
— Мне тридцать четыре года, Максим, а что я видела в своей жизни? — Глаза ее были печальны и задумчивы. — Десять лет самостоятельности на Земле пронеслись, как один день! И много я успела?.. Так, одни пустяки! А хотелось сделать что-то грандиозное, запоминающееся! Я подумала, что на Земле мне мало места, и полетела с экспедицией осваивать новые миры. И снова неудача! Три года жизни безвозвратно потеряны на этой проклятой планете! Хотя впереди целая жизнь — век или больше — и мы с тобой, по сути, еще юнцы, но так печально от того, что многого нельзя вернуть… А так хотелось бы, правда? И сколько такого еще будет у нас!
Она замолчала, печально глядя в пространство перед собой. Молчал и я. Да и что было говорить? Она права. Оставшееся в прошлом, не вернуть и не исправить. Шлейф его будет тянуться за тобой всю оставшуюся жизнь… Если только не измениться самому! Как это говорил Влад Стив — огненная чаша? Сгореть в огне, чтобы заново родиться во благо миру? Может быть, и я смогу вернуться на Землю обновленным?..
— Максим! — позвала Илви.
Я очнулся от своих мыслей, взглянул на нее. Она сидела, выпрямившись, отложив в сторону книгу, и к чему-то прислушивалась.
— Что случилось?
— Ураган… Кажется он стихает.
Я тоже прислушался. Действительно, порывы ветра за стенами домика стали значительно слабее. Наше маленькое жилище уже не содрогалось, а лишь слабо вибрировало, но вскоре и эта дрожь утихла. Мы с Илви напряженно вслушивались в наступившую тишину. Я остановился у двери переходного тамбура. Наружные микрофоны, которые до этого пришлось отключить, доносили слабое потрескивание и неясные шорохи. Илви замерла за моей спиной, не решаясь окликнуть меня. Я вышел в тамбур и, сняв запоры, осторожно приоткрыл наружную дверь. Жалобно запищал воздушный поток биологической экранировки, но ничего не произошло. Я открыл дверь пошире и выглянул в образовавшуюся щель. Вначале мне показалось, что на поверхности уже царит ночь. Я взглянул на часы. Было десять часов по земному времени, значит, солнце еще не должно сесть. Окончательно открыв дверь, я вышел наружу.
Угольно-черное небо казалось еще более низким и тяжелым, чем обычно. Этот безграничный полог сливался с поверхностью планеты, и только на юге он проваливался бездонной пропастью, в которой алым пламенем горело закатное солнце. Казалось, мы стояли в гигантской пещере, своды которой обрушились в одном месте под ударами неведомой титанической силы. Кровавые всполохи пламени бежали по болоту, натыкаясь на изломанные тела грибовиков, тонувших в бурой, медленно оседавшей пене. Все болото напоминало поле битвы, усеянное телами погибших воинов. Сходство было столь разительным, что я невольно содрогнулся. Повернулся к Илви.
— Будет лучше, если ты останешься в домике.
— Почему? — удивилась она.
— Ты же знаешь, мне нужно выяснить отношения с Эвидом. Это может вылиться, во что угодно… Я не хочу рисковать тобой. Тебе туда лучше не ходить!
Я слегка подтолкнул ее назад, к двери. Она обиженно насупилась, но спорить не стала. Выждав, пока она запрет дверь изнутри, я направился к домику, в котором жил Вилен. Разговор с Эвидом потом, сначала я хочу посмотреть в глаза этому человеку, сказать ему, что знаю кто, убил Кэрис, знаю, что убийца — он.
Темнота обрушилась как всегда неожиданно и быстро. Идти по лагерю теперь стало намного труднее: после урагана почва сделалась скользкой и топкой, как болото. Пройдя с десяток шагов, я остановился. Мне показалось, что кто-то идет мне навстречу. Я прислушался. Так и есть! Впереди были слышны чьи-то тяжелые шаги. Сам не знаю почему, я отступил в сторону и укрылся за ближайшим домиком. Кажется, людей было двое. Они прошли мимо меня в сторону домика Илви. Я не мог различить их лиц — темнота была, хоть глаз выколи! Когда их шаги удалились, я вышел из-за своего укрытия. Интересно, кому это понадобилось выходить на поверхность в такое время? Я постоял немного в нерешительности, размышляя над этим. Смутная тревога закралась в душу, но я прогнал ее от себя и двинулся дальше. Почти на ощупь нашел домик Вилена, но дверь оказалась запертой и на мой стук никто не отвечал. Странно, куда мог подеваться Вилен, ведь ураган только-только закончился… Может быть, он пережидал его у Эвида? Я осмотрелся по сторонам. Глаза уже немного привыкли к темноте, и теперь я различал темные контуры домиков по обе стороны от тропы. На небе не было даже звезд, а фонарь у домика Эвида не горел. Чего доброго, можно угодить в какую-нибудь яму и сломать себе шею. Постояв еще немного перед закрытой дверью и прислушиваясь, я осторожно двинулся дальше.
В дверь домика Эвида пришлось стучаться довольно долго. Наконец, с другой стороны послышались шаркающие шаги, и сердитый голос спросил: «Какого дьявола?!»
— Откройте, Рул! Это я, Новак.
— Новак? Что вам нужно в такое время? Вы что с ума сошли?! Приходите утром!
— Открывайте, вам говорят! — крикнул я.
Щелкнул фиксатор пневматического запора, и дверь приоткрылась, с шумом выпуская ревущий поток воздуха, едва не сбивший меня с ног. Тут же вспыхнуло наружное освещение. Рул стоял на пороге и совсем не выглядел заспанным.