– Стало быть, Мардук не боролся с Тиамат?

– Тиамат, богиня хаоса… – задумчиво произнес Аврам и усмехнулся. – Ты и в самом деле веришь, что есть бог, управляющий хаосом, и еще один бог, управляющий водой, и бог злаков, бог овец, бог коз?

– Так меня учил Илия. Он говорил, что Мардук победил Тиамат и разделил ее на две части. Из одной ее части он сделал небо, а из другой – землю. Из ее глаз потекли реки Тигр и Евфрат, а из крови супруга этой богини – бога Кингу – Мардук сделал человека. Мардук сказал Эа: «Я соберу кровь и сотворю кости. Я создам существо, называемое человеком, и он будет поклоняться богам, дабы было им приятно».

Шамас повторил слова, столько раз слышанные им от Илии, который заставлял своих учеников изучать поэму «Энума Элиш» – сказание о сотворении человека.

– Похоже, ты все-таки запомнил кое-что из того, чему тебя учил Илия.

– Да. Но скажи мне правду: Мардук существует?

– Нет, он не существует.

– Существует только твой Бог?

– Существует только один Бог.

– Тогда получается, что все люди, кроме тебя, ошибаются, да?

– Люди пытаются объяснить то, что происходит вокруг них, и обращают свои взоры к небу, думая, что там для всего существует отдельный бог. А если бы они не смотрели на небо, а слушали свое сердце, то нашли бы там правильный ответ.

– Видишь ли, я пытался слушать свое сердце, как ты мне советовал, но я ничего не услышал.

– Нет, это не так. Ты почувствовал, что есть путь, ведущий к Богу. Именно поэтому ты расспрашиваешь о Боге и пытаешься его познать.

– Это правда, что ты разрушил мастерскую, в которой Фарра лепил из глины фигурки богов?

– Я вовсе не хотел разрушать мастерскую, а просто хотел показать, что эти боги – всего лишь куски глины, и что внутри этой глины ничего нет. Мой отец Фарра изготавливал из глины богов. Стало быть, он тоже бог?

Мальчик от души расхохотался. Да уж, Фарра явно не бог. Престарелый отец Аврама с растрепанной бородой ни капельки не был похож на бога: он раздраженно чертыхался, когда дети не давали ему отдыхать в жаркий полдень, и отправлялся доить коз, когда наступал рассвет. «Боги не доят коз», – подумал. Шамас.

По мере того как род Фарры все дальше продвигался на север, постепенно менялась и погода. В один прекрасный день небо вдруг заволокла серая пелена, и затем на лагерь обрушилась тьма-тьмущая воды…

Укрывшись от дождя в кожаных шатрах, мужчины вели неспешные разговоры, женщины готовили ужин, а дети играли, забившись в самые уютные уголки шатров. Один из стариков заявил, что, по всей видимости, уже совсем недалеко до пастбищ Харрана. Фарра согласился с ним и сказал, что, придя в Харран, они задержатся там на некоторое время, чтобы отдохнуть, тем более что в этой земле у них много родственников, да и сам Фарра родился в Харране.

Шамас обрадовался этой новости: он с удовольствием остался бы в каком-нибудь подходящем месте, потому что так и не сумел привыкнуть к кочевой жизни с ее ежедневными долгими переходами. Шамас даже начал немного скучать по хранилищу глиняных табличек, в котором его когда-то обучал Илия. Не считая Аврама, никто во всем роде Фарры, роде кочевников, не интересовался ничем, кроме как здоровьем коз и овец и событиями, произошедшими за время дневного перехода.

Сидя в шатре, укрывавшем его от начавшегося дождя, и слушая, как Фарра рассказывает о том, что их ждет в Харране, Шамас вдруг спросил у своего отца, есть ли там хранилище глиняных табличек, где он, Шамас, смог бы продолжить учебу.

Ядин очень удивился, услышав от сына такой вопрос.

– Я думал, что для тебя учиться – сущее наказание.

– Ты ошибся, отец. Я уж лучше буду учиться, чем кочевать с места на место.

– Такова наша жизнь, Шамас. Не относись к ней пренебрежительно.

– Я вовсе не отношусь к ней пренебрежительно, отец. Мне нравится засыпать, глядя на звезды, и вставать с рассветом. Я дал имена всем нашим козам и овцам и научился доить коз. Но я уже соскучился по учебе.

Отец Шамаса задумался. Он знал, что его сын умен от природы, а это путешествие на север, похоже, заставило Шамаса взглянуть на мир другими глазами, и поэтому у него вдруг проснулось желание учиться.

Ядин решил поговорить с Фаррой и Аврамом, посоветоваться с ними, как ему следует поступить со своим сыном.

Вскоре род Фарры стал лагерем у стен Харрана. Фарра снова принялся лепить из глины, а помогали ему в этом сыновья Аврам и Нахор. Его искусные руки могли вылепить фигурку бога, однако он также изготовлял кирпичи и посуду сложной формы. Впрочем, чтобы обеспечить свои семьи пропитанием, они по-прежнему разводили овец и коз и держали множество ослов, используя их для перевозки грузов.

Ядин попросил Фарру подумать над тем, каким образом Шамас смог бы продолжить обучение.

Как-то раз перед заходом солнца Аврам стал искать Шамаса. Он увидел, что мальчик играет с другими детьми, однако лицо Шамаса почему-то было грустным.

– Шамас! – позвал его Аврам.

Мальчик немедленно подбежал к нему.

– Я подумал, что теперь, когда мы наконец-то прибыли в Харран, я, пожалуй, смогу рассказать тебе историю сотворения мира. Мы подготовим глину, чтобы сделать из нее таблички, а ты, поскольку прихватил с собой палочки для письма, сможешь записать мой рассказ о том, почему Бог создал нас. Знаешь, из всего того, что способен увидеть за свою жизнь человек, на веки вечные останется лишь то, что он сумел записать.

– Тебе это сказал Он?

– Я это чувствую своим сердцем. Дети наших детей, по всей видимости, будут верить во все эти истории о различных богах именно потому, что другие люди некогда навсегда запечатлели эти истории на глиняных табличках. Стало быть, чтобы люди узнали о Нем и о деяниях Его, мы, Шамас, должны им об этом поведать.

– Мы?

– Да. Я буду рассказывать, а ты будешь записывать. Ты сам предлагал поступить именно так еще до того, как мы покинули Уп.

– Так мы и сделаем! – восторженно воскликнул мальчик осознавая, какая важная задача ложится на его плечи. – А когда начнем?

– Завтра подготовь таблички к тому моменту, когда начнет заходить солнце. Мы встретимся в пальмовой роще, которая находится неподалеку от наших шатров, и я начну рассказывать тебе историю сотворения мира.

Взволнованный Шамас бросился к своему шатру. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он в последний раз водил палочкой для письма по глиняной табличке. Не разучился ли он писать? Он попросил своих родителей изготовить для него несколько табличек, на которых можно было бы поупражняться в письме. Ему очень не хотелось разочаровывать Аврама, а особенно ему не хотелось разочаровывать себя самого.

Когда глиняные таблички были готовы, он написал в их верхней части, как его учил Илия, свое имя: «Шамас».

«Я собираюсь записать историю сотворения мира. Мне ее расскажет Аврам. Благодаря этому люди узнают, почему Бог их создал».

Шамас посмотрел на табличку и остался недоволен результатом. Он уже слегка утратил навыки письма с помощью палочки, и значки получились весьма корявыми. Он решил упражняться до тех пор, пока написанное его более-менее удовлетворит.

«Мардук – всего лишь глиняная фигурка. Боги, сделанные из глины, – это всего лишь глина. Бога Аврама невозможно увидеть, и поэтому он – Бог. Его нельзя вылепить, и его нельзя сломать».

Мальчик стал придирчиво разглядывать табличку. Его отец, подойдя сзади, тоже посмотрел на табличку поверх его плеча.

– Шамас, что ты там пишешь?

– Я просто упражняюсь, отец.

– Ты только не перенапрягайся, – ласково посоветовал сыну Ядин.

– Я не смогу записать историю сотворения мира, если буду писать такими корявыми значками, непонятными даже мне самому, – вздохнул Шамас.

– Будь терпеливым, и у тебя все получится.

«Есть только один Бог, который правит небом и землей и не делит свою власть ни с кем другим», – продолжал писать Шамас. Он писал до тех пор, пока солнце не исчезло за горизонтом, и ему уже не оставалось ничего, кроме как лечь спать.