Процесс социальной интеграции

Абд аль-Азиз, сын Мусы и первый эмир Аль-Андалуса, подал пример сосуществования завоевателей с теми, кто признал новых владык, в 713 году в договоре с Теодомиром, вестготским правителем крупного региона, куда входили Аликанте и Мурсия со столицей в Ориуэле. В рамках этого договора Теодомир, бывший вождь Картахены, как полководец, сохранил значительную долю автономии при условии выплаты дани в размере одного динара, четырех бушелей пшеницы и ячменя, четырех мер солода, четырех — уксуса, двух — меда и двух — масла с одного подданного и половины этого объема с раба. Такое указание получил его сын Атанагильд и его преемники, «которые располагали властью, пока оставались честными и преданными слугами своего господина». Под юрисдикцией светского господина «библейский народ» — христиане и иудеи — мог продолжать исповедовать свою религию и получал защиту в обмен на землю и подушный налог, а те, кто добровольно обратился к исламу, освобождались от налогов, как и рабы, которые, сменив религию, могли обрести свободу.

Предположительно эти правила действовали во многих регионах страны, и, таким образом, земли во многом оставались в распоряжении предыдущих владельцев, отныне на условиях личной и территориальной зависимости от политического центра, что было аналогично феодальным узам, которые связывали вестготских сеньоров с их королем. Люди, которые оставили свои земли или которых заставили это сделать насильно, потеряли собственность. Конфискованные земли были поделены и превращены в малые и средние наделы, которые обрабатывались непосредственно владельцами с помощью слуг и рабов или, чаще, препоручались местным жителям на условиях испольной аренды. Такая форма землепользования, до сих пор действующая в Испании, видимо, перенята из Византии. Землевладелец обеспечивал всем необходимым (землей, инструментами и семенами), а арендатор предлагал рабочую силу; доля урожая, полагавшаяся хозяину земли, варьировалась от одной шестой до половины.

Новая правящая элита продемонстрировала осторожность в обращении с землей и никакого желания самой ее обрабатывать. Первое поколение арабских солдат получило земельные наделы в качестве вознаграждения за военную службу, однако 7000 сирийцев эмира Балджа не могли расселиться так, как надеялись, по обычаям Сирии, потому что найти свободные земли, чтобы не лишать никого права, было непросто. Вместо этого воинов расселили по поселениям на юге Испании и выдавали государственное жалование как профессиональным солдатам. Подобно берберам, арабы и сирийцы с самого начала склонялись к свободному общению с местным населением: светловолосые девушки с севера страны пользовались наибольшей популярностью. К X веку эти связи привели к окончательному смешению кровей.

Местное население, которое предпочло остаться христианами (относительно небольшое, по сравнению с числом тех, кто принял ислам), получило полную защиту закона в обмен на земельную подать. Их судили по собственным законам, если они выражали такое желание, они имели собственные церкви и сами выбирали светских и церковных властителей. Они были известны как мосарабы (мустариб — похожий на араба) из-за сходства в манерах и одежде с завоевателями. Им предстояло сыграть очень важную роль в распространении арабской культуры среди северных племен, так как они мигрировали на север, по мере того как христианские королевства завоевывали новые земли. Им содействовали евреи, которым была дарована та же степень свободы и независимости, что и мосарабам. На самом деле, воодушевленные таким отношением, многие евреи, которые наводнили страну во время правления вестготов, вернулись в Аль-Андалус, единственную в Европе страну, где они могли жить большими поселениями. Они поселились преимущественно в Толедо, Кордове, Малаге и Гранаде; с X по XII век они внесли заметный вклад в культуру и систему управления как мусульманской, так и христианской Испании, способствуя распространению испано-арабской цивилизации в Европе.

Рабы из Восточной и Северной Европы и негры из Судана сыграли большую роль в этом смешении народов. Во время набегов арабо-берберские армии обращали в рабство тех, кто отказывался признавать их власть, а многие попали в плен еще детьми, вероятно купленными у викингов. С конца VIII века викинги вели активную торговлю рабами, которых сами захватывали во время походов по Европе и за ее пределы. Затем этих детей воспитывали в исламской вере. Мужчины и женщины, освобожденные после перехода в ислам, стали занимать важное положение среди правящей элиты и в королевском дворце. К X века в одной Кордове их насчитывалось около 8000 человек. Что касается рабов мужского пола, хорошее обращение хозяев — которые позволяли им заниматься политикой, вести культурную и профессиональную жизнь, нести гражданскую и военную службу — стало причиной того, что те не стремились покидать бывших владельцев. Более того, в армию и личную охрану стали все чаще вербовать наемников и рабов. Ко второй половине X века рабы составляли большинство солдат и стражников.

ГОРОД

Социальные группы, которые образовались в результате смешения арабов, берберов, испанцев римского и готского происхождения и евреев, сосуществовали относительно мирно. Новые хозяева строили новые здания и расширяли римские фундаменты, перестраивали старые города и основали двадцать новых. Как и для римлян, стратегические вопросы для них имели первостепенное значение: в только что основанных или восстановленных городах либо размещались пограничные гарнизоны, либо туда сходились дороги из важных областей. Новое общество было чрезвычайно урбанизированным, превзойдя даже римлян в великолепии культурных достижений. Дворцы, общественные бани, школы, мечети, рынки, фонтаны и сады украшали города и представляли собой несомненные излишества.

Мечеть Кордовы, строительство которой началось в 785 г.

До 1031 года Кордова выделялась среди плеяды процветающих промышленных и культурных центров, пока была столицей независимого эмирата (756) и халифата Омейядов (929). Конкурируя по численности населения (100 000 человек) и великолепию с Багдадом и Константинополем, она, со своей Великой мечетью (где ту не испортил христианский кафедральный собор, ворвавшийся вовнутрь), все еще является лучшим на Иберийском полуострове образцом величайшего расцвета мавританской культуры. Фундамент Великой мечети был заложен Абд аль-Рахманом I в 785 году, а последующие эмиры и халифы расширяли и украшали комплекс. Абд аль-Рахман III, первый независимый халиф Кордовы, построил на западе от города новый дворец — Медина-Асахара, над которым двадцать пять лет подряд трудились 10 000 каменотесов и чернорабочих, 1800 верблюдов и ишаков и который обошелся халифу в 300 000 динаров. Его сын и наследник аль-Хакам II был великим поэтом и библиофилом — считается, что у него имелась личная библиотека в 400 000 томов, — и во время его правления Кордова сделалась мировым книжным центром. Его главный министр аль-Мансур завершил эру Омейядов строительством Медина-Асахары к востоку от Кордовы, памятника своим великим военным достижениям.

ДЕРЕВНЯ

Материальные богатства и культурный шарм больших городов сочетались с разнообразием и изобилием сельского хозяйства. Успешно высаживали новые растения и фруктовые деревья; изучали и обогащали почву; ирригационные каналы, системы, водяные мельницы, колодцы и арыки помогли ввести в пользование новые районы. Помимо олив, кукурузы и винограда, в VIII или IX веке начали появляться другие культуры, которые теперь ассоциируются с Испанией, такие как рис, шафран, хлопок, апельсины, лимоны, дыни, фиги, яблоки, гранаты, бананы, финики, каштаны, айва, сахарный тростник из Альмуньекара, мед из Алькаррии («район ферм», исп. alqueria от араб, al-qarya — «маленькая ферма») и бобовые (фасоль, чечевица, горох). Высокие урожаи этих фруктов и зерна свидетельствуют о поразительном прогрессе в производстве, урожайности и хранении, который позволял накормить растущее население и экспортировать излишки. На самом деле именно в этих районах местный диалект почти полностью уподобился арабскому: к примеру, попа (водяное колесо), acequia (ирригационный канал), aljibe (цистерна) и многие другие слова. Летописцы тех времен восхищались роскошным пейзажем маленьких деревень (исп. aldeas — от араб, al-daya), разбросанных по сельской местности, каждым тщательно обработанным клочком земли, в том числе умело террасированными склонами, которые туристы до сих пор могут видеть на Балеарских островах.