Лирис тихо рассмеялась, затем кинула в рот последний кусочек мяса и, запив его отваром, отложила все в сторону.

— Не влюбилась, до зоофилии мой больной разум еще не дошел. Но мне приятно его общество и я не могу сказать, что не хотела бы побыть некоторое время…. Ммм рядом.

— Да неужели. Самая клиническая одиночка из нашего вида хочет видеть рядом с собой кого-то живого и разумного. Чувствую конец света не за горами, — Рива взяла поднос и поставила его на стол.

— Не гони лошадей, черт, это как-то двусмысленно, в общем, между нами ничего не было и вполне возможно — ничего не будет. Но ты права — и мне иногда хочется ощутить рядом тепло.

— И ты выбрала для этого кельпи. Водный дух, который в принципе холодный, как рыба.

— Шутка судьбы, — ньяри пожала плечами, — а теперь мы закончим обсуждение моей личной жизни, а точнее ее отсутствие и перейдем к делу. Что, черт вас всех побери, произошло в том городе?

— Мммм может позже поговорим?

— Рива! Я неслась к тебе как угорелая, рискуя жизнь раз сто за день. Мне кажется, я имею право узнать причину всего этого кошмара и почему мне пытались поджарить мозг?

Рыжая ньяри грустно вздохнула и мгновенно посерьезнела. Лирис всегда любила наблюдать за тем, как менялись эмоции у подруги. Рива была потрясающе красивой — тонкие, аристократичные черты лица, пухлые губы нежно-розового цвета, белоснежная кожа с одной единственной родинкой над левым уголком губы, чуть курносая, с тонкой, как струна фигурой, при всем этом третьим размером груди и аккуратными круглыми ягодицами. И голубыми, как летнее небо глазами… В общем в их тандеме некрасивой подругой была именно Лирис, что она трезво понимала и завидовал исключительно белой завистью.

— Мы сами точно не знаем что происходит. Сначала поступали сведенья о том, что стали пропадать люди, да что там люди — целые деревни исчезали без следа. Я собирала сведенья и пересылала их сюда — в Вечный Город, но потом стало хуже. Как ты знаешь — я ньяри завязанная на воду и фактически через нее в основном и работаю, но внезапно у меня появились с этим проблемы. Собственно началась засуха, какой никогда не было. Вода исчезала и стало очевидно, что тут замешена магия… но такая… которую мы не ощущали. В день, когда случилось нападение, мы назначили внеплановое собрание магов города, чтобы разобраться во всем, что происходит. Стало очевидно, что события на самом деле волнами сходятся к городу и не понятно, кто обладает такой силой, чтобы незаметно вытворять такое у нас под боком. В городке, конечно не архимаги, но я — ньяри, а еще трое — магистры первой степени. Собственно за всем этим обсуждением нас и накрыла чужая волшба. Только благодаря тому, что на этот раз действия были более очевидны, я успела поставить блок на проникновение вовнутрь, однако маг так же не был идиотом, и накрыл нас куполом, не давай выйти или с кем-нибудь связаться. Представляешь — на наших глазах город буквально съела нечисть, и мы ничего не могли сделать. Через день после этого, на уже опустевшие улицы пришли люди, с тщательно промытыми мозгами и взяли нас под охрану. Только благодаря тому, что я ньяри и что ты обладаешь магией разума, мы и смогли связаться.

— На кой черт кому-то пытаться уничтожить весь город и тем более ньяри — ведь всем известно, что без нас исчезнет магия из этого мира. Или еще остались те, до кого до сих пор эта идея не дошла?

— Это не самое странное. После того, как мы покинули город, исчезли любые следы чужой магии. Люди, которые захватили и охраняли нас, пришли в себя и оказалось, что они даже примерно не представляли то, что творили. По их мнению, в этот город их прислали указом короля, для зачистки места от нежити. Собственно, когда они пришли, все было уже пусто, а их глава отправился якобы к королю за дальнейшими приказами. Вполне логично, что сам король Янкоби не имеет никакого понятия о всех этих событиях. У него просто в одну ночь исчезло пятьдесят человек личной гвардии и все. Никаких следов, никаких улик.

— Мне все это очень сильно не нравится, — Лирис сказала это лишь для того, чтобы забить внезапную тишину, обрушившуюся на комнату после того, как девушка замолчала, — были ли еще такие случаи?

— Нет. Это первый. Хотя из еще нескольких мест поступали сведения о том, что стало подниматься ненормальное количество нежити, некоторые виды которой магам не известны.

— И где?

— В сумме — четыре точки на четырех материках.

— Никого не отправляли на расследования?

— Не думали, что это необходимо. Теперь же все зашевелились и начали хвататься за голову. Собственно старейшие хотели поговорить с тобой на эту тему и попросили меня…

— Грубо говоря — ньяри держатся нейтральной позиции как всегда, но меня не жалко и я хорошо подойду в роли посла от всей расы в этом деле?

— И да и нет. Вообще-то решено собирать группы для расследования из пяти существ разных сил, чтобы быть максимально подготовленными к неожиданностям.

— Ух ты, и меня тоже не минует честь войти в пятерку? — Лирис говорила с явным скепсисом.

— Ты правильно все поняла.

— А как же свобода воли и прочее? Неужели старейшие думают, что я с радостью окунусь во все это д…мо за спасибо и конфетку на палочке?

— Нет, но они думают, что ты согласишься на это за возможность получить свой дом.

— В смысле? — Лирис поперхнулась.

— Дом твоей матери — ньяри. Тот, который ты пыталась отсудить у эльфов. Он будет твоим.

Нашли по чему ударить, поняла Лирис. Дом ее матери — небольшое деревянное строение, полностью покрытое растущими цветами, стоящий на краю обрыва с потрясающим видом на вечно горящий вулкан с одной стороны и на океан с другой. Место четырех стихий. Когда после войны девушка нашла его, влюбилась сразу. И что более важно — тут везде витала магия мамы. Теплая, уютная и такая родная… именно там девушка смогла впервые за долгие годы выспаться без кошмаров и не вздрагивая от каждого звука — там она была не одна. Но все ее права свели на нет эльфы, решившие присвоить себе всю территорию и, естественно не жалевшие терпеть ньяри-выродка рядом с собой.

— И что от меня потребуется? — тут же спросила Лирис.

— По сути ничего особого. Ты, я, кто-нибудь из такхар, — Лирис вздрогнула, но промолчала, — перевертыш, скорее всего из рода медведей и человек-некромант вместе отправляются исследовать донесения из двух-трех деревень, по возможности анализируя изменения в магической среде и выясняя причины общего хаоса — правда звучит увлекательно?

— Гремучая смесь, — заметила ньяри, — хорошо хоть эльфов нет.

— Старейшие знают твою непереносимость этого вида и решили не рисковать лишний раз — зачем будить лихо, как говорится.

— И на том спасибо. Собственно — когда планируется выдвигаться?

— Четыре-пять дней. Все соберутся сперва, к тому же тебе восстановиться надо.

— На такой еде я уже завтра буду в норме, — девушка устало улыбнулась, — а вообще, я хочу попросить тебя найти мне что-нибудь из одежды, а то моих вещей поблизости я не вижу, а лежать все время в кровати я не собираюсь.

— Вообще тебе хорошо бы хоть сегодня не дергаться никуда.

— Ну его… ты же знаешь — я на одном месте находиться не могу, если это не конкретная ночлежка после долго и трудного дня.

Рива только вздохнула. Она легким и гибким движением поднялась с кровати и неслышно ступая по молочно-белому ковру, вышла из комнаты. Оставшись в одиночестве, Лирис прикрыла глаза, откинувшись на подушку. Если старейшие обещают ей отдать дом, значит вопрос крайне серьезный, причем на столько, что они предпочитают ни с кем этим не делиться. Чтобы не пугать видимо и не провоцировать на излишне агрессивны действия. Стоит ли в это вляпываться? А что вообще стоит риска? Вот у Лирис нет любимого, нет детей, нет семьи. Девушка всегда смеялась, что у нее никого нет потому, что у нее очень большой список требований к людям, а у тех, кто по нему проходят, как правило, есть свой, не менее длинный, по которому не проходит уже она сама. А вот дом… дом это дом. Место, которое станет крепостью, стены, в которых она никогда не будет чувствовать одиночество. Может это все было надуманно и на самом деле глупо… но тут как минимум есть еще факт того, что ее единственная подруга ньяри Рива будет участвовать в одной из пятерок, и если с ней что-нибудь случится во время всего этого, Лирис себе не простит.