Он взял пучок травы, обрезал большую часть корней ножом и разложил по одеялу. Усадив пленника в углу, Алекс пришил один из них.

— Видел?

— Да, господин, — глядя на него совершенно обалдевшими глазами, кивнул евнух, даже забыв о своей обычной жеманной манере.

— Это нужно для специального заклинания, — таинственным шепотом изрек Александр. — Здесь шерсть, как составляющая часть животного, пепел костра, как остаток огня, и священная трава. Воду я возьму на месте. Останется добавить только собственной крови, прочитать заклинание, и амулет для связи с хозяином готов. Магия!

Он со значением поднял вверх указательный палец.

Нечего и говорить, что келлуанин слушал эту фентезийную пургу с широко открытым ртом и провозился с шитьем до сумерек.

Зато каша получилась великолепной! Рассыпчатая, с оливковым маслом. Ели так, что только за ушами трещало.

Алекс в изнеможении откинулся на спинку кресла.

— Я завтра иду в Абидос по делам.

Пленник от неожиданности едва не подавился и взглянул на него как Кот из мультика «Шрэк».

— Не дуйся, — успокоил его юноша. — Я же обещал, что не убью тебя, если ты мне поможешь.

— Возьми меня с собой, господин! — взмолился Тулаум. — Я вам пригожусь.

— Тебя ждет последнее испытание, — свел брови над переносицей Александр. — Я не стану запирать тебя в клетку или связывать. Но ты не должен покидать подвал до моего прихода. Или до вечера послезавтра.

— Но, запах, господин, — напомнил приободрившийся пленник.

— Придумай что-нибудь, — пожал плечами парень. — Но из подвала не выходить!

— Что вы, что вы! — замахал ручками евнух.

— Вот и хорошо, — Алекс потянулся. — Но спать будешь там!

Он кивнул на клетку.

— Или тебя связать?

— Не нужно, господин.

Александр вновь покинул подвал. Он давно разобрался в запорном механизме люка. Для того чтобы тот не открылся, достаточно забить в щель между плитами прочный клин. В роли которого выступил один из кухонных ножей. Юноша еще не сошел с ума, чтобы дать пленнику шанс так легко сбежать.

Прикрыв торчавшую рукоятку парой камней, Алекс направился к старому кладбищу Сета. Чтобы не попортить раньше времени «маскировочное одеяло», он уложил его в корзину, из которой торчал лук. Теперь, если вдруг не удастся отвертеться от случайной встречи, можно сказать, что направляется на охоту.

Александр шел не торопясь, сберегая силы. В знакомых зарослях спрятал в разных местах ненужное снаряжение, оставив только меч и кинжалы. Перед тем, как взобраться на вершину холма, юноша еще раз проверил свойства одеяла, убедившись, что с полтораста метров в глаза оно сразу не бросалось. Набросив его на плечи и завязав вокруг шеи специальную завязку, Алекс лег на землю и пополз к облюбованному еще вчера наблюдательному пункту, откуда смог разглядеть так много интересного.

Вдруг среди серо-зеленой травы и сухих былинок, трепетавшей на ветру, блеснуло что-то ярко-голубое. Парень замер словно студент старшекурсник, застигнутый за чтением Гарри Поттера. Александр хорошо помнил, что вчера ничего подобного здесь не лежало. Приподняв голову, он огляделся, но ближайшие склоны холмов были пустынны. На противоположном краю долины паслись еле различимые с такого расстояния коровы.

Пододвинувшись ближе, юноша понял, что это обломок глиняного сосуда с широкой полосой голубой краски.

«Ну, ни себе чего?» — подумал Алекс, осторожно переворачивая его кинжалом. С внутренней стороны виднелись какие-то царапины.

Еще раз окинул взглядом сонную долину. Вроде все как всегда, только одни тряпки сняли, а другие повесили. Он поднес черепок к глазам и долго не мог разобрать, что же хотел изобразить неизвестный автор.

«Напоминает раннего Кандинского», — вспомнилась частая шутка отца Саши Дрейк. Так Федор Михайлович, ничего не понимающий в живописи, говорил, когда видел какое-нибудь произведение современных художников.

Александр растер пальцами комок земли в мелкую пыль, высыпал на рисунок, потом осторожно сдул. Рисунок проявился четче. Горизонтальная линия, по две палки на концах, одна вверх и над ней еще две, словно маленькие рожки. «Да это корова!» — едва не воскликнул он. Конечно! Четыре ноги, туловище, голова и рога.

Юноша посмотрел на пасущееся вдалеке стадо.

«Очень похоже на попытку контакта. Вот только больно умный этот ковбой».

Новые обстоятельства застали парня врасплох. Как реагировать на это приглашение к сотрудничеству? Оставить что-нибудь свое и действовать по плану? Или попытаться поговорить с корововожатым? Алекс даже взмок под грязным одеялом, не то от дум, не то от жары. Тут он заметил, что стадо медленно спускается вниз в долину.

«Вот и ответ», — решил юноша, и выбрав неглубокую лощину, спускавшуюся по склону, стал пробираться к ней. Он двигался очень медленно, посматривая в специально проделанные дырочки. Ни коровы, ни пастух, чья фигура стала уже четко различима, не обращали на него никакого внимания. Ему даже удалось обмануть какую-то птичку. Она села на одеяло, пискнула, но, почувствовав ненадежность опоры, улетела вновь.

Перевалив через невысокий гребень, юный разведчик стал почти невидим со стороны храма, что немного снижало вероятность обнаружения.

Коровы толклись у лужи, а пастух, не таясь, смотрел в сторону его вчерашнего наблюдательного пункта. Александр, спустившийся вниз метров на сто, остановился и стал пристально разглядывать долину, но так и не увидел больше ни одного человека. Келлуанин, потоптавшись, присел возле коровы. «Молочка захотел», — усмехнулся Александр, прислушиваясь. Если бы его заметил кто-нибудь из охранников, то вряд ли стал заботиться о сохранении тишины и скрытно подбираться к нарушителю спокойствия. Нет еще здесь такой привычки. Наоборот, стражники давно мчались бы сюда, вопя во всю глотку. Успокоив себя таким образом, юноша стал спускаться дальше, не забывая о змеях и скорпионах.

Подобравшись еще шагов на полтораста, Алекс продолжил наблюдение за дояром. Тот слил невеликий удой из широкой деревянной миски в горшок и перешел ко второй буренке. Парень захотел его окликнуть, но привычка к перестраховке заставила молчать. Вдруг животновод заорет и побежит за охраной? И вообще этот черепок туда ворона принесла, а рисунок нацарапал сто лет назад какой-то малолетний художник? Расстояние до пастуха оставалось слишком велико, чтобы Александр смог быстро его нейтрализовать.

Нужно подобраться хотя бы на бросок ножа. Вдруг плечи келлуанина замерли, и он стал похож на каменное изваяние. Юноша тут же отодвинулся за куст бурьяна, натягивая одеяло на голову. Мужчина осторожно повернул голову и поднял глаза. «Взгляд почуял», — догадался Алекс. Не обнаружив ничего интересного, ковбой вернулся к прерванному занятию, только все движения его стали какими-то деревянными. Он слил молоко в кувшин и поспешил к разрушенным воротам.

Александр забеспокоился. Что если пастух приведет стражей? Потом подумал, что вряд ли их прибежит больше двух, а с таким количеством местных секьюрити он как-нибудь справится. Зато будет точно знать о намерениях тощего пастыря.

Тот быстро вернулся, и легонько хлеща горбатых коров коротким кнутом, погнал в сторону Алекса.

Юноша тихо свистнул, приподнявшись над травой. Пастух резко обернулся. Александр махнул рукой. Смуглое, обожженное солнцем лицо мужчины побледнело. Он бросил быстрый взгляд в сторону кладбища. «Сейчас заблажит, как пароходная сирена!» — охнул парень.

Но пастух так резво бросился к нему, что Алекс невольно отпрянул от неожиданности. В двух шагах келлуанин рухнул на колени и уткнулся густой, грязной шевелюрой в землю.

— Ты чего это? — немного растерялся юноша.

Мужчина поднял голову, и Александр увидел, как по глубоким морщинам, густо покрывавшим грязное лицо, текут слезы.

— Это ты оставил? — отводя взгляд, спросил он, протягивая кусок глиняного черепка.

Пастух закивал головой, мыча и возбужденно жестикулируя.

— Ты немой! — догадался Алекс.