Тут он выдал такое, что Александр, несмотря на весь свой опыт проживания в этом мире, подавился куском лепешки и закашлялся так, что Раамос с удовольствием хлопнул его по спине.

— Так это правда?! — охнул Туптах

— Нет! — решительно заявил Алекс и, выпив воды из бурдюка, заявил. — Эта штука у женщин всех народов всегда расположена только вдоль!

— Значит, Кривой Схиб меня обманул, — разочарованно протянул толстяк.

— А ты нашел, кого слушать?! — усмехнулся хозяин. — Для него соврать, как высморкаться.

— И все же, какие женщины самые красивые?

— Наверное, самые желанные, — ответил Александр. — Красавицы есть у любых народов, и это не зависит ни от цвета кожи или от длины волос.

— А от чего же? — спросил не на шутку заинтересовавшийся молодой человек.

— От того, какими глазами ты на неё смотришь.

— Да ты поэт, а не наемник!

— У меня вообще много талантов, — скромно потупившись, признался Алекс и кивнул на соседей, уже одевавших корзины.

— Мы идем или подождем еще немного?

— Господин, я же не каменный! У меня плечо болит, ноги устали, — заканючил Туптах.

— Пошли! — скомандовал Раамос.

Вздыхая и кляня судьбу, слуга собрал их нехитрые пожитки.

И опять босые ноги погружаются в густую, бурую пыль дороги. После обеда разговаривать уже не хотелось, а к вечеру уставшие путешественники дотащились до окраин городка. Здесь Раамос привел их во двор храма Геба, где гостеприимные сторожа согласились приютить путников на ночь за чисто символическую плату. Кроме них тут же расположились на ночлег и те двое мужчин, что обедали с ними под одним деревом.

Хозяин приказал Туптаху готовить спальные места, а сам вместе с Алексом отправился на задний двор, где те же сторожа предложили свежее пиво и лепешки. Похоже, здешние жрецы подрабатывали тем, что использовали храмовый двор не только как торговую площадку, но и в качестве постоялого двора.

Перед тем, как усесться за поздний ужин, все трое умылись в священном водоеме, за что пришлось отдать целую бусину. Оказывается, данная услуга оплачивалась отдельно. Туптах не уставал проклинать прижимистость служителей Геба, а господин только посмеивался, сидя на разложенном одеяле.

Александр почувствовал, что он ему нравится. «Чисто по-человечески», — сказал он сам себе, будучи не очень в этом уверен.

Красивое, смуглое, с тонкими чертами лицо. Сильная и одновременно изящная фигура. «Наверное, так должны выглядеть настоящие эльфы?» — думал юноша, глядя на блестящую россыпь звезд на темно-синем бархате неба. «Вот только он какой-то красно-коричневый. Ну и что? Просто раса другая».

Подобная мысль показалась забавной. Александр повернулся на бок, поправив под головой сумку. «Есть эльфы лесные, водные, а этот — пустынный!» С этой мыслью он заснул.

Ранним утром, приведя себя в порядок, путешественники покинули гостеприимный двор храма Геба и направились в другой конец города.

Увидев длинную стену, Алекс решил, что это очередное культовое сооружение, но, присмотревшись, заметил отсутствие обязательных пилонов и фигурки воинов с копьями, лениво расхаживавших поверх ограды. Да и высота её оказалась раза в два выше, чем обычно у храмов.

— Дом ожиданий, — пояснил Раамос. — Здесь собирают заключенных со всей Дельты и под охраной отправляют в каменоломни.

«Так может, Айри еще здесь?» — подумал Александр и стал присматриваться к местному замку Иф.

Широкая, по местным меркам, улица, вихляя по выражению брата Саши Дрейк как «пьяный дембель», привела их прямо к закрытым воротам, возле которых отчаянно скучал низенький полный стражник. Присев на корточки, он чертил наконечником копья какие-то знаки в пыли, зевал и почесывал отвисший живот. Заметив Раамоса, охранник бодро встал, отряхнул пыль с юбки и стал поджидать, пока путники подойдут ближе.

«А дома то стоят почти вплотную к стенам тюрьмы, — с удовлетворением заметил Алекс. — С любой крыши легко можно забросить крюк на забор».

— Скажи, храбрый воин, где я могу видеть начальника Дома ожиданий? — вежливо спросил Раамос.

— Господин Мсафагнеш еще не прибыл, — затараторил стражник, типичный келлуанин в отличие от абидосских мождеев. — Здесь только писец господин Тирраа.

— Я могу поговорить с ним? — поинтересовался молодой человек. — Меня зовут Раамос, я сын Фуубиса, старшего писца Уразских каменоломен.

— Проходите, господин, — толстяк гостеприимно распахнул створку ворот, сбитую из толстых, кое-как оструганных брусьев.

— Это мои люди, — юноша указал на Александра и Туптаха.

— Только пусть они не шляются, где попало, господин, — почтительно попросил стражник.

Просторный двор разделяла на две неравные части решетка из тонких, связанных кожаными ремнями жердей. На огороженной территории, занимавшей примерно три четверти площади, располагались какие-то жалкие навесы, покрытые обрывками циновок, пучками соломы и тростника. Оттуда тянуло пылью и уборной, но Алекс не заметил там ни одного человека.

«Узников увели, — с сожалением догадался он. — И совсем недавно».

Оглядевшись, юноша увидел ведущую наверх лестницу и пару длинных скамеек. На одной из них сидели два стражника, прячась от солнца в тени стен. Тут же располагались четыре больших кувшина для воды, и стояли копья с бронзовыми наконечниками. С противоположной стороны ограда выступала далеко внутрь двора. Очевидно, внутри её располагались какие-то помещения. Под полотняным навесом за низеньким столиком сидели трое мужчин в одежде писцов.

— Подождите здесь, — распорядился Раамос, направляясь к ним.

«Возможно, Айри еще вчера была здесь», — грустно думал Александр, разглядывая загон для заключенных. Он прикинул, что без особых неудобств там можно разместить до сотни узников.

— Давай поставим сундук на землю? — заныл Туптах. — Тебе хорошо! А я еще корзину таскаю!

Юноша откликнулся на стон уставшего слуги, и они, разместив поклажу у стены, встали рядышком в тенечке, ожидая окончания переговоров Раамоса с местным начальством.

Пожилой сухопарый писец почтительно кланялся, прижимал руки к груди и что-то горячо доказывал молодому человеку. Тот заметно хмурился и упорно мотал головой.

— Чего это они? — недоуменно спросил слуга.

— А я откуда знаю? — раздраженно отмахнулся Алекс. Хотя по обрывкам слов и движению губ понял, что местный начальник предлагает гостю кого-то подождать.

Уловив какое-то шевеление, он бросил взгляд на стражников. Те торопливо карабкались вверх по лестнице. А их коллеги вдруг стали преувеличенно зорко посматривать по сторонам.

«Вот и крутое начальство нарисовалось», — догадался юноша.

— Я ценю ваше предложение, господин Тирраа, но вынужден отказаться, — говорил Раамос, приближаясь к своим спутникам. — Мое звание и чин не позволяют мне пользоваться такими щедротами Дома людей.

— Это лишь ничтожная услуга, которую мы готовы оказать вашему уважаемому отцу, — бубнил семенивший за ним писец. — Два дня не принесут убытков казне живого бога.

— Я подожду во дворе храма Геба, — стоял на своем молодой человек. — Это не составит мне труда.

Встав в трех шагах от Александра и Туптаха, келлуане осыпали друг друга любезностями, пока в воротах не появился высокий крепкий старик. В белом платье в мелкую складку, с широким воротом, обнажавшим сухую мускулистую грудь, на которой ярко сверкало ожерелье из массивных серебряных пластин. Сильно вытянутую голову украшал белоснежный платок поверх короткого парика, а впереди — узкий полосатый передник.

— Господин Мсафагнеш! — обрадовался писец. — Этот молодой человек — сын достойнейшего Фуубиса. Он очень торопится к своему любящему отцу в Уразские каменоломни.

— Я рад познакомиться с вами, господин, — поклонился Раамос. — Пусть великие боги будут многомилостивы к вам и вашим родственникам при жизни и после смерти.

— Увы, молодой человек, — развел руками глава Дома ожиданий. — Только вчера я отправил караван на Уразское озеро. Следующий будет дня через два или три. Я жду груз бронзовых инструментов из Амарна.