Глаза слипались, девочка заснула, так и не закончив своих расчетов.

Глава V. Происшествия в священном городе Сета

Александра мучила совесть. Прошла неделя, как Анукрис стала женой Небраа и переселилась в свой дом. Позавчера она приходила в гости к Нефернут и выглядела очень счастливой в длинном, бледно-желтом платье, красном бюстгальтере и с кучей золотых цацек на руках, ногах и шее. Тем не менее, вспоминая маленькую, хрупкую Анукрис рядом с пивным супругом, Алекс чувствовал себя виновным в этом извращении. Ей четырнадцать, а ему все сорок пять! Хотя в Келлуане девчонок выдают замуж и в двенадцать.

Он прекрасно знал об этом, но совесть не успокаивалась, продолжая изводить упреками. Здравый смысл резонно возражал, что единственной альтернативой браку с Небраа была только его свадьба с Анукрис. Но этого Александру совсем не хотелось, особенно после печального случая у «Ночных звездочек». Наяву юноша все никак не мог решиться на то, о чем вновь начал грезить во сне. К тому же он не испытывал к Анукрис того, что когда-то чувствовал к Сайо.

Чтобы как-то отвлечься, Александр соорудил Мермуут бюстгальтер, наподобие лифчика открытого купальника, перекинув бретели через шею. Благодарная старушка не только сходила с ним на берег Лаума и показала, где брать лучший ил для ремонта каморки, но специально для Алекса утаила от хозяйки большой пирог с изюмом.

Не забывала о нем и госпожа, для которой Александр нашил пяток разноцветных трусов, украсив одни из них кокетливыми тряпичными цветочками спереди.

Последние дни Нефернут вертелась, словно ужаленная в зад кошка, готовя встречу любимого господина. Она наняла рабочих, которые вычистили прудик и навозили свежей воды, да не речной, а из колодца, что расположен на заднем дворе храма Гнеша. Потом они отремонтировали беседку и разбили две круглых клумбы с большими яркими цветами.

В птичнике недовольно гоготали гуси, и крякали утки, ожидая скоропостижной смерти в честь возвращения второго пророка храма Сета. Кладовка ломилась от муки, крупы, свежих гранатов, фиников, фиг и даже арбузов с виноградом. Ждали своего часа кувшины с вином, горшочки с медом и, разумеется, заготовили много пива. Без этого напитка у келлуан не обходилось ни одно застолье.

Стремясь не ударить в грязь лицом перед Тусетом, наложница совсем загоняла слуг. Комнаты дважды вымыли, простирали всю одежду, циновки и занавеси. При каждой встрече Треплос жаловался Александру, что работает, словно раб на галерах.

Алекс ему посочувствовал:

— Не сладко тебе приходится, даже похудел.

— Что, так заметно? — встрепенулся юноша.

— Да, — кивнул Александр и посетовал. — Еще и круги под глазами. Ты уж выбрал бы, кому угождать.

— Как это? — насторожился поэт.

— Или хозяйке днем, или служанке ночью, — нагло усмехнулся Александр. — А то совсем перетрудишься и помрешь молодым.

Треплос после этого дулся на него целый день и даже что-то бормотал весьма не лестное, впрочем, тихонько в полголоса.

Сейчас он с Ренекау отправлялся на рынок к храму Сета за маслом. Нефернут привычно выдавала служанке кучу инструкций, а Алекс, уставший стоять у раскрытой калитки, вдруг заметил, что девушка совсем не слушает госпожу и явно волнуется, нервно облизывая губы.

«Что же случилось с нашей красавицей? — привычно насторожился Александр. — Вон как глазки прячет?»

«А может быть, это просто паранойя?» — подумал юноша, задвигая засов, и тут же вспомнил неприятный инцидент в Доме людей. Когда он, почти вырвав из рук писца брачный контракт, искал в заполненном посетителями дворе подходящего грамотея, чтобы тот прочитал ему написанное. Нефернут еще долго сверкала на него злыми глазами, Анукрис шипела, что он её опозорил. Только Небраа тогда сохранял полное спокойствие, таращась на мир осоловелым от пива взглядом.

Вполне возможно, что у Ренекау просто плохое настроение или легкое недомогание, а он уже думает об очередной пакости.

Треплос вышагивал по кривым улочкам Абидоса, легко поспевая за спешащей девушкой. Сегодня Ренекау сама не своя. Долго не отпускала его ночью, а когда обессиленный поэт все же ушел, то вслед ему раздались приглушенные рыдания.

А утром её как будто подменили, когда молодой человек попытался привычно обнять служанку, то получил ощутимый тычок в бок крепким кулачком. Вот и сейчас шагала впереди, огрызаясь на любой его вопрос.

Две башни, между которыми располагался вход на двор храма Сета, украшали яркие росписи и рисунки, изображавшие змееголового бога. На высоких флагштоках трепыхались под легким ветерком двенадцать длинных красно-черных знамен.

Рынок привычно бурлил. Люди меняли один товар на другой, изредка расплачиваясь медью или серебром. Возле прилавка с украшениями толпились женщины, выбирая обновку к предстоящему празднику. Все знали, что не сегодня-завтра в город прибудет священная ладья с бесценной реликвией. Множество богомольцев совершали омовение в священном водоеме и несли в храм пожертвования.

Треплос привычно направился к рядам торговцев продуктами, но Ренекау ухватила его за руку.

— Не сюда.

— Мы же масло там брали? — удивился парень.

— Господин Небраа договорился, нам дадут самое лучшее масло из храмовой кладовой, — проговорила девушка и вытерла выступивший на лбу пот.

— Пойдем, — беспечно согласился поэт, и, заметив проходившую мимо хорошенькую женщину, улыбнулся.

Ренекау, злобно оскалившись, повела его на задний двор храма. Не останавливаясь, они прошли мимо дверей, где сновали туда-сюда озабоченные прислужники, и вышли в маленький тупик, ограниченный с двух сторон оградой, с третьей — высокой стеной храма, в которой темнел прямоугольный проем. Возле него стояли двое мождеев. Увидев Треплоса и служанку, они отошли от стены и направились к ним.

— Где это мы? — озабоченно проговорил Треплос, с беспокойством поглядывая на приближавшихся здоровяков.

— Не беспокойся, — сказала Ренекау. — С тобой хотят поговорить.

— Кто? — спросил парень.

— Пошли, — рыкнул один из стражников.

— Вот еще, — поэт оглянулся. Из-за угла вышел третий мождей

— Куда ты меня привела! — крикнул поэт девушке и бросился к ограде.

Он подпрыгнул и схватился за верх стены, но подтянуться не успел. Подскочившие стражники повисли на нем гроздью. Сильный юноша пытался вырваться, но не смог справиться с двумя здоровыми мужчинами.

— На помощь! — вдруг заорал он во всю глотку, и тут же его рот оказался крепко запечатан широкой ладонью.

Треплос попытался её укусить, но быстро заработал удар по почкам, от которого потемнело в глазах, и брызнули слезы.

— Я тебе все зубы выбью, чужак, — прошипел мождей и, размахнувшись, звонко хлестнул юношу по лицу тыльной стороной ладони.

Голова поэта беспомощно дернулась. Двое стражников подхватили его под руки и поволокли в храм. Последнее, что заметил Треплос перед тем, как оказаться в темном, холодном коридоре, это быстро удалявшаяся фигурка Ренекау.

Александр сидел в каморке и разглядывал разложенную на сундуке черную ткань. Мастер Анубенх долго не мог понять, что от него требуется. Портному не могло прийти в голову, что кому-то может понадобиться одежда черного цвета. Обычно так красят только покрывала, которыми накрывают гроб во время церемонии похорон. Но Алекс очень просил и даже подарил портному серебряное кольцо. Учитывая, что Анубенх неплохо нажился на трусах и бюстгальтерах, тот не смог отказать в маленькой просьбе деловому партнеру и два дня назад отнес ткань знакомому красильщику. Сегодня его подмастерье вручил Александру готовый материал. Юноша собирался сшить костюм на подобие того, что носили легендарные ниндзя, и сейчас раздумывал, как бы лучше его скроить.