Весной следующего года Кретоса вновь начали мучить невыносимые зубные боли. Он велел привезти меня на его виллу в Массилии. Я приготовил отвар, который помог купцу на некоторое время утолить боль. Осмотрев его зуб более внимательно, я пришел к выводу, что в десне, скорее всего, образовался гнойный мешок.

Я знал, что от таких гнойников люди нередко умирали, поэтому дал купцу двойную порцию отвара, а затем раскаленным на огне скальпелем вырезал гнойный мешок. Через несколько дней благодаря правильному лечению и тщательному уходу Кретос наконец почувствовал себя лучше. Прошло почти две недели, прежде чем он перестал жаловаться на недомогание. На самом деле все это время я всего лишь поил его отваром, который заглушал боль, и дожидался, когда зуб полностью омертвеет. При этом мне было все равно, что случится с Кретосом. Он мог лишиться зуба, а мог лишиться жизни. Одиночество и невзгоды заставили меня изменить свое отношение к жизни, к окружающим людям и к самому себе. Мое сердце стало черствым, я обозлился на весь мир. Не было ни одной ночи, когда бы я не видел во сне тот торговый корабль, который снялся с якоря в порту Массилии и отправился вдоль побережья к Остии. Даже днем, зажмурив глаза, я иногда вижу то затянутое серыми облаками небо и слышу, как капли дождя разбиваются о волны.

Всего лишь через несколько дней после того, как я вернулся в усадьбу, расположенную рядом с виноградниками, Кретос прислал гонца, который сообщил мне, что я должен немедленно прибыть на виллу в Массилии. Я тут же выехал из имения купца и оказался в городе только рано утром. Войдя в столовую дома Кретоса, я застал его за столом. Он развалился на одном из лож и как раз приступил к завтраку — на столе лежал свежеиспеченный хлеб, сыры нескольких сортов и копченые колбасы. Взглянув на меня, Кретос спокойно продолжил трапезу и даже не подумал пригласить меня к столу.

— Корисиос, с того самого момента, как ты начал вести финансовые дела моего виноградника, это имение стало приносить гораздо больше доходов. Я сравнил прибыль этого года с прибылью, полученной в каждом месяце прошлого года. Открой секрет, благодаря чему нам удалось увеличить доходы?

— Тебе следовало бы спросить, благодаря кому они увеличились, — заметил я и ухмыльнулся, взглянув Кретосу в глаза. — Благодаря мне. На самом деле ты зарабатываешь столько же, сколько и год назад, просто эти доходы никто от тебя не скрывает. Если вольноотпущенник хочет вина, то ему приходится платить за этот напиток!

Купец усмехнулся и попросил меня приготовить для него зелье.

— У тебя опять болят зубы? — поинтересовался я.

— Нет, Корисиос, но мне хотелось бы, чтобы ты все же приготовил для меня этот божественный отвар.

Если честно, то мне стало немного не по себе, когда я услышал эти слова. Особенно оттого, что Кретос назвал зелье божественным. Тем не менее я решил, что будет глупо отказать купцу.

— Ты подаришь мне свободу, если я выполню твою просьбу? — спросил я без обиняков. Кретос как раз откусил кусочек вареного яйца.

Медленно подняв голову, он взглянул на меня и покачал головой. Затем купец начал рассказывать, какие мысли роились в его голове, когда он выезжал за ворота военного лагеря римлян, сидя на паршивом муле. Он помнил, какой суровой выдалась та зима и что ему пришлось пережить по пути в Массилию. Только одна-единственная мысль помогла ему выжить, придавая сил и заставляя бороться. То была мысль о мести!

— Я хочу увидеть Ванду! — заявил я требовательным тоном. Кретос швырнул в меня надкушенным яйцом и заорал:

— Паршивый раб! Как ты смеешь так разговаривать со мной? Разве я разрешил тебе сказать хотя бы слово?! Если я хочу, чтобы ты приготовил отвар, то ты должен заткнуться и выполнить мое приказание!

Я исполнил желание Кретоса и приготовил для него зелье. Но в отвар я добавил еще больше тех трав, которые затуманивают рассудок человека. Они бросают тень на действительность и помогают человеческому сознанию увидеть то, что обычно скрыто от нашего взора. Эти видения освещены тысячей солнц, они наполняют сердце радостью и помогают приблизиться к богам. Каждый, кто хоть раз попробовал такой напиток, будет все чаще внимать зову бессмертных, требующих выпить новый кубок отвара. Именно эти растения помогают увидеть будущее и часто делают друидов своими рабами, потому что видения, навеянные сваренным из них зельем, всегда намного приятнее и красочнее, чем действительность. Я приготовил для Кретоса отвар и вернулся на виноградник.

На следующий день купец в сопровождении рабов и слуг прибыл в свое загородное имение. Если честно, я этому совсем не удивился. Кретос уволил старого управляющего и передал мне все те полномочия, которыми раньше был наделен он. Затем купец велел приготовить для себя комнаты, поскольку он собирался задержаться в имении. Ближе к вечеру Кретос попросил меня приготовить для него еще порцию отвара, которым я лечил его зубную боль. Он уже придумал новое название для этого зелья и говорил о нем только как о «слезах богов». Я решил заставить его заплатить за напиток, который пришелся ему по вкусу, так как, если я и впредь буду делать для него все бесплатно, вряд ли мне удастся собрать достаточную сумму, необходимую, чтобы купить свободу. Разъярившись, Кретос швырнул к моим ногам серебряный денарий. Несмотря на то что я оставался его рабом, купец, очевидно, думал, будто я должен быть по отношению к нему таким же щедрым и великодушным, как вольноотпущенник, получивший свободу исключительно благодаря его милости!

Большую часть дня Кретос обычно проводил в многочисленных садах, которые были отделены высокой белой стеной от виноградников и от двора, на котором располагались все здания имения. Каждый день, незадолго до заката, купец звал меня к себе, чтобы побеседовать. Я заметил, что он почти ничего не ел и очень мало двигался. Кретос перестал следить за собой — никто не стриг ему бороду и не расчесывал волосы. Все чаще он заводил со мной разговор о вещах, которые раньше были ему совершенно чужды.

— Как ты думаешь, друид, могут ли божественные светила каким-либо образом влиять на судьбу человека?

— Я не знаю, Кретос. Наверное, если завтра ты вдруг решишь подарить мне свободу, то это будет решение, принятое только тобой, а не какими-то небесными светилами.

Купец усмехнулся. Изменились не только его привычки, он начал иначе обращаться со своими рабами. От прежней жестокости не осталось и следа, Кретос стал мягче и добрее. Частенько он заговаривал со мной. Целыми днями он лежал в одном из своих садов и слушал звуки флейты, на которой играла молодая греческая рабыня. Купец полюбил музыку. Со временем он настолько пристрастился к «слезам богов», что начинал свой день с кубка этого приготовленного мною напитка. Затем Кретос отправлялся в сад, где слушал арфу, лежа в тени деревьев. Иногда он приказывал нескольким игравшим на флейтах рабам подняться на борт его корабля и выходил в море, где, совершив странную церемонию, выпивал очередной кубок отвара. Однажды ночью купец велел позвать меня в его спальню и рассказал, что он чувствует присутствие бессмертных богов. Насколько я понял из его несвязного признания, все земное казалось теперь Кретосу скучным и бесцветным.

— Скажи, друид, что заставляет человека всю свою жизнь проводить в погоне за сестерциями и больше ни о чем не думать?

Я сделал вид, будто такое недостойное занятие тоже кажется мне очень странным, хотя на самом деле такое заявление из уст человека, который должен был заплатить за свою свободу четыреста тысяч сестерциев, могло прозвучать только как наглая ложь. Не знаю, что за мысли пришли в голову Кретосу, но он вдруг обнял меня и сказал:

— Корисиос, давай забудем прежние недоразумения и вновь станем друзьями!

— Конечно, Кретос, — с готовностью согласился я. — Именно так нам и следует поступить. Я же с удовольствием буду служить тебе до конца своих дней. Но не как раб, а как свободный человек.

Купец промолчал. Может быть, он боялся, что потеряет меня, как только я обрету свободу. На следующий же день я увеличил цену на свой отвар в десять раз. Услышав эту новость, Кретос рассвирепел. Он схватил яблоко и швырнул в мою сторону, но оно упало на пол в нескольких шагах от меня. От приготовленного мною зелья глаза купца смотрели в разные стороны, координация движений была сильно нарушена. Не знаю, понимал ли Кретос в те дни, что с ним происходит на самом деле… Подняв яблоко, я бросил его прямо в вазу с фруктами. После этого я вновь повторил свое требование и добавил, глядя прямо в глаза Кретосу: