Татьяна включила наследие дедушки Ампера в сеть и попросила меня протянуть руки ладонями вниз.

— Это еще зачем? — с подозрением осведомилась я.

— Я же сказала, — в голосе хозяйки проскользнуло легкое раздражение, — мне нужно оценить ваше психологическое состояние.

— Вы будете пытать меня током? — поинтересовалась я и тут же прикусила язык.

Человек, находящийся в состоянии депрессии, сам шутить не будет и другим не даст. Татьяна как-то странно посмотрела на меня, но все же пустилась в объяснения:

— Сейчас вы возьмете в руки банки и крепко их сожмете. Закроете глаза и постараетесь расслабиться. Чтобы ни о чем, совсем ни о чем не думать. Я начну задавать вопросы, вы будете отвечать быстро, не задумываясь.

— А… А банки в руках — это что, обязательно? Без них никак нельзя? — спросила я.

— Это не банки, — вроде как даже обиделась Татьяна, — это рецепторы, которые будут реагировать на изменения в вашем психическом состоянии.

Блин! Детектор лжи, много раз в кино видела. Задают человеку вопрос, а самописец так и начинает скакать, и тогда те, кто вопрос задавал, сразу понимают: врет. Впрочем, часто бывает, что не врет, а просто хочет в туалет, к примеру. В некоторых фильмах, правда, говорят, что прибор обмануть можно… Только те детекторы, что в кино, выглядели куда как солиднее, а этот какой-то самопальный.

Я пересела со стула на диван, взяла в руки банки, откинулась на спинку и закрыла глаза:

— Спрашивайте.

Татьяна щелкнула тумблером — видимо, включила прибор — и предупредила:

— Сейчас вы почувствуете легкое покалывание. Как только оно появится, сразу мне скажите.

— Э-э-э, — запротестовала я, мгновенно открыв глаза. — Какое еще покалывание? Вы что, собираетесь ток через меня пропускать? Я электричества боюсь…

— Это не опасно, — попыталась успокоить меня Татьяна. — Что-нибудь чувствуете?

Я ничего не чувствовала, но на всякий случай сказала, что уже покалывает.

— Хорошо, — удовлетворенно произнесла психологиня. — Расслабьтесь…

Расслабиться было нетрудно, гораздо труднее оказалось не рассмеяться, чего делать было категорически нельзя — здоровый смех совсем не вяжется с обликом помирающей от несчастной любви девушки.

— Вы часто о нем думаете? — задала первый вопрос Татьяна.

И это было только начало. В последующие пятнадцать минут она спросила меня очень о многом, начиная от мыслей, которые мне приходят, когда я расстроена, и до того, не испытываю ли я желания увидеть свою соперницу.

Отвечать оказалось совсем не так легко. Вопросов перед глазами не было, стало быть, моя уникальная зрительная память помочь мне не могла. Информацию на слух я воспринимаю не лучше, чем остальные люди. Пару раз я даже замялась с ответами на вопрос, потому что точно знала, что это уже спрашивали, но в упор не помнила, что я ответила в прошлый раз.

— Можете открыть глаза, — скомандовала наконец Татьяна.

Я открыла глаза и с облегчением поставила банки из под пепси-колы на стол. Все же некая смутная боязнь, что меня может ударить током, присутствовала во время прохождения «теста». Татьяна, как я сразу же убедилась, задавала вопросы не просто так — на основании моих ответов она заполнила довольно большую таблицу.

— Что это? — поинтересовалась я.

Татьяна развернула лист ко мне и начала объяснять:

— Видите, это шкала психических состояний человека…

От одного вида «шкалы психических состояний» мне резко поплохело. Такие рисунки я видела в медицинском учебнике полувековой давности (по нему когда-то изучала медицину двоюродная дедушкина сестра), рисунки иллюстрировали главу, посвященную алкоголизму, и представляли собой творчество больных, страдающих белой горячкой.

Человек, создавший «шкалу психических состояний», если не сам страдал белой горячкой, то уж ту книжку видел наверняка (скорее всего — по ней учился).

Посередине страницы была проведена жирная черта, призванная разделять позитивный и негативный настрой. Позитивный настрой (над чертой) иллюстрировали лохматые, мерзко ухмыляющиеся рожи, негативный (под чертой) — те же рожи, только теперь они не улыбались, а столь же мерзко скалились. Если все психические состояния человека описываются только этим, поневоле пожалеешь, что принадлежишь к виду homo sapiens.

— И которое из этих мое состояние? — с ужасом спросила я.

— Вот, — Татьяна ткнула пальцем в особенно неприятную физиономию, расположенную пунктов на пять ниже водораздела между позитивом и негативом.

— Боже мой! — Это у меня вырвалось совершенно непроизвольно.

— Это ваше внутреннее «я», — продолжала Татьяна.

— Очень неприглядно выглядит, — поморщилась я. — Хорошо, что оно внутреннее, а внешне я выгляжу иначе.

— Это вам только так кажется, — «успокоила» меня Татьяна. — Такие люди, как вы, умеют сдерживать свои эмоции. Носят маску. Но когда вы думаете, что за вами никто не наблюдает, вы расслабляетесь, и появляется ваше истинное лицо — вот такое.

Она ткнула пальцем в мерзкую рожу, а я подумала, что не хочу платить ей сто евро. Сколько же денег ей отдала Марина Савушкина? Немало, наверное. Если уж вполне позитивную меня (неприятности последних суток не в счет) эта психологиня умудрилась засунуть в нижнюю часть шкалы, то уж Маринку, с ее букетом проблем… Я посмотрела на последнюю картинку в списке. Там рожица уже не скалилась, но привлекательнее от этого она не выглядела — закатившиеся глаза, приоткрытый рот и выпавший длинный язык.

— А вот это что за состояние? — спросила я, показав на заинтересовавший меня рисунок.

— Полный распад личности, — авторитетно ответила Татьяна. — Здесь начинается отрыв от реальности и психическая смерть.

— Но мне пока еще далеко до такого состояния, — выдохнула я, изображая (да, наверное, и на самом деле испытывая) облегчение.

— Как сказать, — подняла брови Татьяна. — Регресс идет очень, очень быстро. Сейчас вы вот здесь (она опять ткнула пальцем в пятую от черты рожу), от состояния полного распада вас отделяет всего шесть пунктов.

— И за какой период времени люди проходят эти шесть пунктов? — поинтересовалась я. — Ну, конечно, если не обращаются к специалистам вроде вас.

Это я уже язвить начала, но Татьяна подкола не поняла и продолжала на полном серьезе:

— Иногда это может произойти в течение месяца.

Она закурила вторую сигарету и неожиданно добавила:

— И напрасно вы думаете, что уж вас-то это точно не коснется. Я слишком давно в этом бизнесе. Поверьте, очень многие так думают, уходят, а когда возвращаются, как правило, уже поздно что-либо делать.

Я сделала вид, что поверила и испугалась:

— Вы считаете, что все так серьезно? Я имею в виду — мое состояние?

— Не люблю делать поспешных выводов, — несколько нелогично, на мой взгляд, ответила Татьяна, которая только что напророчила мне «полный распад» не позднее чем через месяц.

Она докурила сигарету и предложила мне чаю. Я не стала отказываться — хоть несколько минут не нужно будет изображать жертву несчастной любви. Но чай у Татьяны оказался уже заваренным — она просто подогрела воду и разлила заварку по чашкам.

— Итак, — начала она, сделав первый глоток, — чего вы хотите?

— В каком смысле? — удивилась я.

— Видите ли, многие не понимают, чего они хотят на самом деле. Вы хотите избавиться от своей зависимости от этого мужчины или все же хотите быть рядом с ним любой ценой?

Вот это поворот! Интересно, если я сейчас выберу второй вариант, она достанет приворотное зелье или как? Я решила не рисковать.

— Хочу избавиться, — твердо ответила я. — От зависимости.

Татьяна сделала еще глоток:

— Вы одна живете?

Вопрос мне не понравился. Вспомнилась Марина Савушкина, которая жила одна, ходила к этой самой Татьяне, а потом просто исчезла, не оставив даже записки.

— Живу одна, но родители заезжают через день. — Такой вариант ответа показался мне наиболее безопасным: я не сильно грешила против истины, но в то же время давала понять, что, случись со мной что-то непредвиденное, тревогу забьют почти мгновенно.