— Это действительно так происходит? — спросила Кэрол. — Тут есть своя система?

— Почти все убийцы такого рода поступают одинаково, поэтому мы можем говорить о некоем стереотипе поведения. Как и почему они начинают? Что побуждает их? Никто не знает! Но потом эта животная страсть требует удовлетворения снова и снова. Сначала этот позыв возникает спонтанно время от времени. Например, пять лет назад, когда только появился «лесной хищник», одной жертвы ему хватало на три-четыре месяца. Но пагубная страсть не давала покоя, требуя: еще… еще… еще! И вот уже шесть в год! Потом в два раза больше, конца не видно! Такова общая схема! Теперь ему нужно убивать для того, чтобы нормально себя чувствовать, — это почти как наркотик. Убийца знает, что ему нужно, но каждый раз, чтобы достичь высшего блаженства, ему требуется все больше и больше крови.

После этих слов наступила тишина. Нежные звуки моцартовской симфонии мягкими потоками хлынули в душу. Кэрол только сейчас поняла, что не замечала ее, когда говорил Миллер. Ей вдруг стало страшно, что его слова могли осквернить то высокое и светлое, что было в этой музыке. Кэрол протянула руку и выключила приемник.

Миллер, будто не замечая ее состояния, заговорил опять:

— Конечно, ему становится все труднее и труднее оставаться в тени. Да и на самом деле это невозможно. Такая жизнь будет невыносима для него. С «лесным зверем» этого еще не случилось, но, если в ближайшее время его не удастся остановить, то жажда крови полностью подчинит себе его разум; у него исчезнет чувство страха перед опасностью; он начнет убивать не задумываясь, и тогда улик будет сколько угодно.

«Не задумываясь… — мелькнуло у нее в голове. — Это уже случилось с Марго».

— На этот раз мы получили шанс найти вещественные доказательства. По неосторожности он оставил вам улику, которая будет для него роковой.

— Да, такой возможности, как эта, у нас еще никогда не было. Но время, о котором я говорю, наступит только тогда, когда убийца почувствует, что он в ловушке. Произойдет эмоциональный… взрыв, и он потеряет над собой контроль.

— Что же дальше? — зябко поежившись, спросила Кэрол.

— Он, вероятно, придет в ярость и убьет сразу двух или трех женщин подряд.

Двухэтажное здание, в котором располагались «медитроновские» конторы, подслеповато щурилось темными провалами окон.

Пока Миллер с профессиональной сноровкой открывал форточку на первом этаже с тыльной стороны дома, Кэрол по его просьбе поглядывала по сторонам. Он работал спокойно, не боясь, что их могут увидеть. Это было окно одного из подсобных помещений здания: внутри стояла раковина и несколько щеток вдоль стены. Наконец форточка поддалась, он просунул руку и открыл окно. Они шли по темному длинному коридору в самый конец к широкой двухстворчатой двери, на которой висела табличка «Медитрон». Уже у самых дверей она вдруг осознала, что происходит. Как это нелепо и дико, будто ты влез в чужую квартиру. «Квартиру?»

— Пол, — прошептала она.

Он остановился и посмотрел на нее.

— Пол, вы и ко мне домой точно так же… да?

— Нет, Кэрол, когда…

— У вас так ловко это получается. Скажите мне, только честно! Вы обыскивали мою квартиру?

Несколько секунд он пристально смотрел на нее, потом ответил:

— Нет, Кэрол, я этого не делал.

Он повернулся лицом к двери и осторожно провел пальцем по дверной раме. Тишину нарушал лишь щелкающий звук, время от времени доносившийся из другого конца коридора. Кэрол вспомнила, что в том конце была маклерская контора; видимо, работал биржевой телеграфный аппарат. Она механически последовала за Миллером, когда он, пройдя через холл, вернулся в подсобку и подошел к висящему на стене ящику, похожему на распределительный щиток. Она безучастно смотрела, как он открывал крышку, с минуту изучал содержимое ящика, потом отделил несколько проводков: красный, голубой и черный.

— Простая сигнализационная система. — Его голос вывел Кэрол из задумчивости. — Если бы у них стояла такая же, как и у меня, то мы бы не смогли ее отключить.

Он достал из своего мешочка нож и обрезал черный проводок.

Когда они снова вернулись к «медитроновскому» офису, он осторожно просунул какую-то пластинку между створками дверей, вставил в замочную скважину отмычку и сделал один оборот. Раздался щелчок и дверь открылась. Их вторжение, казалось, произошло так просто, без малейших усилий, что Кэрол даже подумала: почему же сотни полицейских, которые уже много лет занимаются этим делом, не могли так же легко найти ключ к разгадке преступлений? Впрочем, они же не знали, где искать!

Хотя все складывалось удачно, Кэрол не покидало такое чувство, что эта мнимая простота и легкость — лишь приманка в расставленных кем-то силках.

Они шли по коридору мимо длинного ряда комнат. Лучик маленького карманного фонарика скользил от двери к двери. Пол заходил во все кабинеты, где хранились документы, отодвигал ящики, листал бумаги… Потом они шли дальше… У висевшей на двери таблички с именем Фрэнка Миллер даже не остановился. Удивленная Кэрол потянула его за рукав.

— Пол.

— Там нет картотеки, — тихо сказал он.

— Но в столе… может быть…

— Там ничего не может быть, — настойчиво возразил Миллер, — Кэрол, то, за чем мы сюда пришли, — единственная улика, которую нельзя спрятать, потому что это документация фирмы; Фрэнк ею не распоряжается. Может быть, он даже не совсем ясно представляет, как эти записи могут быть использованы против него.

Миновав еще с десяток кабинетов, — впереди Миллер, за ним — Кэрол, они остановились у двери с табличкой «Регистратура». В кабинете стояло несколько столов и шкафы вдоль стен. Миллер выдвинул несколько ящиков. Один из них его, видимо, заинтересовал. Кэрол увидела стопку папок, в верхнем углу каждой была одна и та же надпись: «Расходы, формуляры, командировки». Миллер стал быстро просматривать документы: он переворачивал листы, пробегая глазами по строчкам; закрывал папку; ставил на место; брал новую… первая, вторая третья… Когда он открыл четвертую, Кэрол заметила, как заблестели его глаза.

— Все! — сказал он, не отводя глаз от зажатых в руке листочков бумаги. — Здесь регистрация его выездов. — Он задвинул ящик на место и положил свернутые листы бумаги в карман пальто.

— Пойдем, Кэрол, — сказал он торопливо. — Пора домой!

Глава 27

Она открыла глаза и увидела высокие резные ворота, выхваченные из темноты двумя мощными пучками света передних фар машины. Всю дорогу Кэрол спала, и сейчас, после долгого пути, все еще полусонная, она вяло повернула в его сторону голову и краем глаза успела заметить, как Миллер нажал на маленькую кнопочку под щитком. Массивные ворота распахнулись, пропустив машину. Сначала Кэрол не хотела ехать сюда, но он объяснил, что все его записи: место и время исчезновения каждой девушки — хранятся дома. К тому же он напомнил, что исчезновение Марго заставляет их быть осторожнее, и поэтому Кэрол нельзя оставаться в городе.

— Поверьте, так будет безопаснее! — сказал он.

Но неужели это его дом? Длинная асфальтированная дорожка, по которой они ехали, привела к лужайке перед домом из серого камня. Передние огни замерли огромным светлым пятном, отвоевав у темноты внушительный портик и бесконечные ряды темных занавешенных окон с деревянными ставнями. Только тогда Кэрол поняла, какое это огромное сооружение; скорее не дом, а целый дворец в тюдоровском стиле.

Она вспомнила, что Пол как-то говорил о своей фирме и о том, что он достаточно обеспечен на много лет вперед и может позволить себе, не заботясь о средствах, заниматься частным дознанием. Она подумала, что любой любящий отец отправился бы на поиски убийцы дочери, даже если бы ему пришлось продать последнее, а человек, имеющий такой дом, без всякого сомнения, неплохо обеспечен. Размышляя, Кэрол пришла к выводу, что никогда бы не приняла Пола за богатого человека. Взять хотя бы то, как он одевался: мода Бог знает какого века. Это выделяло его из общей массы людей и подчеркивало, что он стоит особняком, не сливаясь с толпой. И все в его многочисленной семье приняли этот стиль — никаких намеков на обеспеченность. Но этот стиль вместе с любовью к книгам, которую Пол передал своим детям, указывал на определенную культуру воспитания, возможную лишь при значительных средствах.