7

«Оно и неплохо бы, чтобы все колдуны и все ведьмаки обходили меня стороной», - думал Глеб, заводя напольные часы.

- Без пяти двенадцать, - отметил он, сказав это вслух и решил, что надо будет поставить настоящее время, но не поставил. Вместо этого он подошел к зеркалу, доставшемуся ему после смерти соседа и стал вглядываться в свое отражение.

Вспоминая рассказанное Евой, он посмеялся про себя над всеми этими потусторонними глупостями. Глеб точно знал, что если на белом свете что-то из разряда непознанного даже и встречается, то случается это лишь с теми людьми, которые во всю эту мистику верят. Верят и боятся ее.

Часы пробили полночь, Глеб вздрогнул. Уж очень громко в ночной тишине звучал бой старинных часов. Глеб посмотрелся снова в зеркало, но своего отражения там не увидел.

- Что такое? – тихо сказал он.

Через зеркало, как через открытую дверь, вошёл в его комнату покойный сосед Козырев.

«Свет горит. Часы тикают. Я не сплю, не пьян. Что же это такое?» - мелькали в голове Хлебова беспокойные мысли.

- Не пугайся, - сказал старичок Козырев спокойным голосом, - ты не сошел с ума и это не белая горячка.

- Что ж это тогда такое?

- Долго объяснять, да тебе и не к чему. Расскажи лучше, как твои дела.

- Кому? Привидению, живущему в зеркале? Мне не до разговоров, мне страшно.

- А ты не бойся. Какое же я привидение? Видишь, такой же, как был. Твой сосед.

- Ну да. Ну да. Как дела, спрашиваешь? Плохи, плохи дела, сосед. И все же страшно. Давай договоримся так. Поговорим о делах, и ты уйдешь, а я.… А ты…Вобщем, уйдешь и больше приходить ко мне не будешь. Договорились? Ты пойми, я против тебя ничего не имею, но живым людям такие визиты неприятны. Ты же мертвый, в конце концов.

- Ну, какой же я мертвый? Ты же видишь - я живой. Ты же вот со мной разговариваешь.

- Ну да, Ну да. Разговариваю. Вижу. Рад за тебя. Но ты только больше ко мне не приходи. А я расскажу.… Расскажу тебе о своих делах, а ты уж, давай, держи свое слово. Больше не приходи.

- Если так страшно, то я могу и сейчас уйти. Хочешь?

- Да. Если честно, то – да. Сам понимаешь, умер, так умер. А мне еще жить да жить, а как мне жить с этим. Это же травма на всю жизнь, заворот мозгов.

Фантом старичка Козырева усмехнулся и направился к зеркалу.

- Только без обид, без обид. Хорошо, сосед? – лепетал Хлебов, не зная, что предпринять в подобной ситуации. Свет включить? Так он включен. Проснуться? Так он и не спит.

- Постой. Не уходи, - вдруг неожиданно для самого себя сказал Глеб. – Раз уж пришел по-соседски и не пугаешь, то, пожалуй, оставайся. Но больше, как договорились, не приходи. Поговорить с тобой можно?

- Можно, - возвращаясь из зеркала в комнату, сказал фантом Козырева. – А о чем ты хочешь поговорить?

- О том, что будет, хочу узнать, - робко сказал Хлебов.

- Ой, ли? – не поверил ему фантом бывшего соседа, - Это не тайна, скоро узнаешь. А мне, откровенно говоря, хочется простого разговора. Так называемых, приземлённых, новостей дня. Ты же обещал мне рассказать о себе, о своих делах. Расскажи.

- А ты откуда знаешь, что я жаловаться хочу? Да, действительно, придется жаловаться и скулить.

- Давай, давай, не стесняйся.

- Да понимаешь, тараканы у нас завелись, вот главная беда, - стал жаловаться Хлебов. – Разве мог я подумать, что обычный рыжий таракан станет моим проклятьем.

- Что ж ты хочешь, - оживленно включаясь в разговор, заговорил фантом Козырева. – Человек вздрючил природу, и она ему за это мстит. Таракан появился на земле на десять миллионов лет раньше человека и все эти десять миллионов лет он чем-то занимался, что-то делал, совершенствовался. Пока человека не было, они жили природной жизнью, совершенно замечательной. Им человек не мешал. Земля была их планетой. Потому, что вымерли динозавры, ихтиозавры, бронтозавры, а тараканы не вымерли и даже не очень изменились. Был мезозой, палеозой, а тараканы, как вода сквозь сито прошли через эти толщи времен и остались самими собой – хозяевами. И потом, когда появился на планете малоприспособленный к жизни на ней род млекопитающих, человеки, и размножился, заселив их пространство, тараканам ничего не оставалось делать, как просто окультурить эту породу. Грубо говоря, из дикорастущего картофеля, под названием человек, сделать его своей домашней штучкой, скотинкой, удобной для того, чтобы тараканье племя множилось и продолжалось.

- Выходит, тараканы побеждают людей? – вопрошал Хлебов, успокоившись и совершенно уже примирившись с тем фактом, что он беседует с фантомом.

- В каком смысле побеждают? Они их уже победили. Они их победили, поскольку тараканам же не нужно, чтобы люди исчезли. Они, наоборот, заинтересованы в том, чтобы люди как можно больше плодились и размножались. Причем для тараканов выгодно, чтобы человек был грязен, необразован, глуп и распущен. Им не нужны схимники, постники, люди, которые мало едят, которые чисто за собой моют. Им этого не нужно. Стремление таракана, идеал его существования – это грязный человек, который пожрал очень обильно и при этом оставил после себя очень много жирных объедков. Такой человек, который наваливал бы себе столько, сколько не в состоянии съесть, и потом он был бы очень неопрятен. Он должен непременно в тарелке оставлять. Это праздник для тараканов, это их идеал. И вот этого человека они будут пестовать, холить и искусственно выращивать. То есть тараканы будут вести войну против опрятных, умных, чистых, за неопрятных, глупых, суеверных. И они ведут эту войну, и они в этой войне побеждают. Оглянись. Посмотри вокруг себя. Людей-то порядочных все меньше и меньше. А почему? Тараканы их уничтожают.

- Но надо же что-то делать, сопротивляться. Искать средства. Есть же средства против тараканов, - робко говорил Хлебов.

- Да, есть, - соглашался фантом Козырева, - но даже эти средства против тараканов придумали сами тараканы. Они-то знают по большому счету идеальное лекарство от них самих, но они специально направляют человечество по ложному пути. По пути применения химикатов, электрозвука. Какой бы химикат ни придумали, человек им отравится. Честный, порядочный. Грязнуля не станет травить тараканов, ему все равно. Так вот, человек отравится от химикатов, а таракан через два поколения станет еще здоровей, страшнее и отвратительнее. Тараканы же плодятся очень быстро. Самка яйцо, как контейнер, выбросила, и их уже сто тысяч.

- Ты прав, сосед! – крикнул Хлебов. – В нашем доме никогда тараканов не было, а когда приехали Крошкины….

- Это иллюзия, Глеб, они были.

- Нет. Их не было. Неужели ты забыл?

- Они были. Были, но только их держали в узде. Пока не приехали неряшливые жильцы. Их побеждал моральный тонус. Они были, но не смели высовываться. Они не чувствовали себя хозяевами в нашем доме. В нашем доме энергетический плюс, людей порядочных побеждал. И вот приехали ублюдки, и в доме изменилась энергетическая ситуация. Быдла в подъезде стало жить больше, тараканы почувствовали себя хозяевами. Они же чувствуют то, что люди не чувствуют. И они просто осмелели. «Ну, кто такой актер Хлебов, когда мы в такой силе?». Они же безбашенные, им совершенно на все наплевать. Они обладают коллективным сознанием. Для них гибель одной особи совершенно ничего не значит. Для них важно, чтобы популяция, тот самый тараканий муравейник, который они создают на энергетической грязи человека, чтобы он день ото дня возрастал. И где-то внутри есть матка. Тараканья матка, которая всеми управляет и всех направляет. Абсолютное зло.

- Да, да. Ты прав, сосед, - сказал Хлебов, - я даже догадываюсь, кто эта матка.

Ошарашенный своей догадкой, Глеб лег в постель и мгновенно заснул, а когда проснулся, то так и не смог себе точно ответить, сон ли это был или все случилось наяву.

Старинные часы ходили и за ночь били, должно быть, не раз, вот только боя он их не слышал. Возможно, так крепко спал. На всякий случай, занавесив зеркало старым покрывалом, он стал собираться в театр на репетицию.