Им же других зверей чем-то кормить надо. Так объяснили. Одну она выпила сразу, вторую с цирковыми, всё же мужа помянуть надо. Третью с соседями, они на неё и донесли. Сказали в милиции, что останки от мужа скормила зверям. Это ведь не положено. Не по закону. И её ещё шесть месяцев пытали - мучили, вызывали по выходным, давать показания.

Такая штука, душа моя.

2000 г.

Тульская

Инна Гатина, из Тулы. При знакомстве пояснила, что ее фамилия происходит от слова «гать». Стыдилась фамилии. Это была фамилия ее матери.

- Чего же отцовскую не взяла? - Спросил как-то я.

- Отца моего зовут Сергей Уборный. Что же мне быть Уборной?

- А, что в этом плохого?

- Ты шутишь? Я с сестрой отца, с тетей Пашей, ходила в милицию, она там бессрочный паспорт получала, так целый спектакль театра «Сатиры и Юмора» получился. Спросили фамилию и пошло-поехало. Так что фамилию сменю только тогда, когда замуж выйду.

Говоря это, Инна пристально посмотрела на меня. Я ответил ей подмигиванием, и промолчал.

И расстались.

Она вышла замуж за военного, уехала, но фамилию так и не сменила. У военного мужа была фамилия Клячкин. Очень распространенная фамилия, со мной в школе учился Андрей Клячкин. Но, ей фамилия мужа не понравилась.

Значит, и по сей день при знакомстве всем дает пояснения, что не от слова «гад», а от слова «гать», то есть «топь», «болото», произошла ее фамилия. А может, уже и не объясняет. Другие дела, другие заботы.

Записалась бы Тульскою, и горя не знала.

2001 г.

Урок

Историк, Борис Сергеевич Мудрый, ничего не придумал лучше, как назвать свою дочь Ярослава. Любитель русской старины, он это имя готовил, для сына. Но, коль скоро родилась дочь, а других детей супруга Бориса Сергеевича рожать не хотела, то и имя досталось тому, кому досталось.

Отца своего Ярослава называла «батей» или «питатель», меня, в шутку, «господин мой». Еще та была затейница. Училась в Университете на биолога. А может на зоолога? Не важно. Отдать бы их всех, биологов и зоологов, на забодание дикому быку. Лягушек с удаленным головным мозгом за лапы пинцетом щипала, сам видел, фиксировала реакцию. Отдернет лягушка ногу или нет? В кислоту погружала лягушачью лапу. А та, бедная, дергалась, хотя головы уже небыло. Оттяпали, немилосердные люди, прикрываясь наукой, которая требует жертв.

Жила Ярослава в высотке, в доме на Площади Восстания. Таскала меня в зоопарк, который находился рядом с ее домом. В кинотеатр «Баррикады», где показывали только мультфильмы. После мультфильмов гуляли мы вокруг высотки, до самой полуночи. Пока родители не угомонятся. Прохаживались туда-сюда, грызли черствые миндальные пирожные, по своей форме напоминавшие ржаные коржи, и Ярослава меня экзаменовала.

- Знаешь, - спрашивала она, в антрактах между поцелуями, - сколько весит мозг у млекопитающих?

- Не знаю, и знать не хочу, - отвечал я и лез к ней под кофточку.

- А ты послушай, интересно. У мышки-норушки всего полграмма. У кошки тридцать грамм.

- Пропустила свою любимую лягушку-квакушку. Хотя я и забыл. Голову-то вы ей топориком, как бунтовщику.

- Нет. По другой причине пропустила. Она не млекопитающая.

- Это, что же получается? – картинно возмущался я. – Как лапы в кислоту окунать и брюхо вспарывать, она, значит, годится. А, как мозг взвешивать, так увольте, цветом кожи не вышла, молока не пила в нежном возрасте. А кто ей предлагал? Хорошо. Давай дальше.

- У собаки сто тридцать грамм.

- На сто грамм больше, чем у кошки, а поймать ее не может.

- У шимпанзе грамм триста-четыреста.

- Я всегда так говорю продавщице, когда сыр покупаю: «Взвесьте грамм триста-четыреста». Теперь или от сыра откажусь, или всякий раз шимпанзе вспоминать при этом буду.

- У лошади шестьсот. У слона пять килограммов, а у человека полтора. Это средние цифры.

- Ну, надо же, как интересно!

- Не смейся. Знаешь, сколько у человека хромосом?

- Не знаю.

- Двадцать три пары.

- Ты про хромосомы, как про обувь. На нашем складе осталось двадцать три пары. Всего, значит, в человеке сорок шесть?

- Нет. Не сорок шесть. А двадцать три. Хромосомы не обувь, но держатся парами. Всего двадцать три пары.

- Как же это интересно!

- Не паясничай.

- А ты вот мне на такой вопрос ответь. Почему, как только начнут мышей и кошек перебирать, то обязательно до человека доберутся? Это что, родственники наши дальние? А может, ближние?

- Потому, что человек по систематике шведского натуралиста и естествоиспытателя Линнея, включен в класс млекопитающих, отряд приматов. А вот почему ученый определил человеку такое место в системе органического мира, ответишь ты.

- Потому, что безбожник и дарвинист.

- Нет. Дай другой ответ и свой ответ обоснуй.

- Вот, как выучишься на учителя, тогда и будешь меня мучить, спрашивать.

- Ну, пожалуйста. Ну, еще пару вопросов. Сейчас родители уснут, и мы пойдем домой.

- Хорошо. Только задавай нормальные вопросы.

- О чем свидетельствует сходство человека с животными?

- О том, что он такая же скотина, но только в одежде и с паспортом за пазухой.

- Каково положение современного человека, как биологического вида, в системе животного мира?

- Изгнан. Отовсюду с позором, и загнан слабостью своей и нерадением в резервации под названием города. В которых жизни нет, где только вонь, асфальт и камень. Где даже неба не видно. Да. Это так. Не способен человек жить в системе животного мира. Ему теплая уборная нужна. Просто необходима. Унитаз современному человеку дороже родины, матери и отца. Дороже живого и неживого мира. Человек душу дьяволу продаст за толчок.

- О себе говоришь?

- А о ком же? О себе в первую очередь. Хотя все мы такие – современные человеки. О, горе нам!

- Успокойся. Держи кружок миндальный.

И шутки у Ярославы тоже все были биологические.

- Ты катался когда-нибудь на нильской лошадке? – серьезно спрашивала она. – Говорят, очень резвая.

- На разных катался, - отвечал я, не подозревая подвоха. – Возможно, что и на нильской.

Ярослава хохотала.

- Это бегемот. Гиппопотама называют нильской лошадкой.

- А чего ты смеешься? Возможно, и на бегемоте катался. Не помню.

Я к тому так долго и нудно про ее биологию - зоологию, что в конце концов надоела. И ее биология с зоологией, и сама Ярослава.

Я вам вскользь, вкратце описал только одну нашу прогулку, один вечер. А представьте себя на моем месте и весь этот животный мир, всех этих лягушек с удаленным мозгом, преследовавших меня изо дня в день, в течении целого года. Стало тошно. Себя почувствовал лягушкой, которую препарировали, опустили в кислоту и дергают за лапы.

Эта биология – зоология, вытеснила из меня не только любовь к Ярославе, но и физиологию, то есть примитивное влечение мужчины к женщине. Грубо говоря, опостылела.

А как все хорошо начиналось.

2001 г.

Утешения

В общежитии швейной фабрики были поминки. Сорокалетняя, бездетная, Антонина Кобелева, в расцвете лет осталась вдовой.

Когда все разошлись, и она на кухне перемывала посуду, нервы не выдержали. Тоня стала голосить:

- Что же, девки, мне делать? Как же мне теперь жить? Где найти мужика в мои годы? Помогите. Найдите мужика. Одна пропаду, зачахну без ласки. Мой-то не пил, в дом друзей не водил, все силы мне отдавал. Избаловал интимностью. Ой, пропаду я, засохну.

- Не стони, Тонька. Стоном делу не поможещь, - возвысила голос кладовщица Степановна. – Пойдешь завтреть с утра в мястком, скажешь, так, мол и так. Постле эдакого встресса, схоронить живого мужа, я нуждаюсь поправить здоровье лечением. Дайте бесплатную путевку в дом отдыха, а не то и в санаторию курортного типа.