- Полбака, до места хватит... Машина пылит, может, сыграем гаишников? Вроде никого нет.

      Достав бинокль из чехла на поясе, полковник стал рассматривать клубы пыли и мелькавшую впереди кабину грузовика.

      - Непонятная какая-то машина. Кабина квадратная. На, посмотри, - протянул мне бинокль дядька.

      - Зис-шесть. Четырехтонник шестиколесный. Наша бывшая машина, довоенная. У нас в полку такая же была, для боеприпасов. Одно крыло круглое другое

угловатое. У нее даже прозвище было 'Квазимодо'.

      - Внимание! Изображаем патруль фельджандамерии, останавливаем грузовик и в случае если возможен захват, действуем! Малой! Стой рядом, будешь водителю

зубы заговаривать, пока мы досмотр производим

      - Есть, - ответил Степка.

      Казанцев, не залезая в люльку, направил ствол пулемета на приближавшуюся машину.

      Махнув рукой, полковник приказал остановиться, отойдя немного назад. Переговоры он оставил Степану, обыск нам, а сам нас курировал и в случае

возможного успеха давал отмашку на захват.

      Мы дождались, когда немного усядется поднятая пыль, и окружили машину. Водительская дверь была открыта. Мне у заднего борта было видно ногу в сапоге на

ступеньке и форменные штаны. Степка стоял рядом и, держа в руках удостоверение, внимательно изучал путевой лист, отмахиваясь от что-то горячо говорившего

водителя.

      Из кузова доносились странные и немного знакомые хрипы и хлюпы. Машина была с закрытым кузовом, откинув завязки, взял брезент и под прикрытием Андрея,

заглянул в кузов.

      Выглянув из-за борта, показал полковнику знак, что все чисто. Почти сразу раздался звук одиночного выстрела и шум падения тела на землю.

      - Блин, кровью забрызгало, - услышал я ворчание Степки.

      - Соловей, что в кузове?

      - Свиньи, - ответил я, криво усмехнувшись.

      - В путевом листе тоже так написано, - подтвердил наш переводчик, оттирая форму.

      - Крепыш справишься с машиной?

      - Так точно, - ответил лейтенант.

      - Садись за руль, едешь за нами. Водителя в кузов.

      Мы сообща кинули тело убитого немца в кузов, он почему-то ехал без сопровождения, один, и стали готовиться к отъезду.

      Казанцев с хрустом и скрежетом коробки развернул грузовик и мы попылили дальше. Заметив удобный съезд на проселочную дорогу, притормозил и осторожно

повернул. Остальные следовали за нами.

      Стукнув меня по плечу, Андрей показал на нечто правее нашего движения. Убавив и так маленькую скорость, тихонько по густой и достаточно высокой траве

направился туда. Острый глаза Андрея не подвел, там был овраг, причем с водой. Оставив мотоцикл на самом краю. Я опустил очки и поставил мотоцикл на

подножку. Андрей уже успел отойти в сторону и знаками показывал как остальным лучше встать.

      Повесив каску на руль, я подошел к краю обрыва, снимая на ходу перчатки. У самой воды, уйдя в мягкую землю почти по верхние гусеницы, стоял танк. Та

самая знаменитая 'тридцатьчетверка' с ее странной башней.

      Когда рев моторов стих, я махнул рукой Толе, подзывая.

      - Что? - подходя, спросил он, теребя слежавшуюся под каской чёлку.

      - Вон твоя 'тридцатьчетверка'.

      - Да ну?! - удивился он, подскакивая к краю обрыва.

      - Остановимся тут на ужин. Крепыш займись, - скомандовал полковник.

      К моему удивлению интерес к танку проявили не только молодежь, но и старшие товарищи.

      Люки были закрыты и попасть внутрь, не представлялось возможным.

      - Ржавчина появилась, давно стоит. Немцы техникой не разбрасываются, может, не заметили? Овраг с дороги не заметен, посадочных полей тут нет, - сообщил

Андрей, свои наблюдения.

      - С сорок первого, старый танк, - кивнул я.

      - Видите следы? Боком сполз, может водитель не заметил обрыва, или еще что? Странно, что он не кувыркнулся при такой круче, - заинтересованно спросил

Толя.

      - Пулемета стрелка-радиста нет, - показал в пустой проем, Шатун.

      Закончив с осмотром, я полез наверх нужно слить из бака грузовика горючее в канистры, командиры совещались у карты, а Толик закопался в инструментах,

он решил попробовать открыть люки.

      Когда через пробитую дыру в баке стекли последние капли бензина, от танка раздался радостный вопль:

      - Открыл!

      Аккуратно закрыв канистру, я не торопясь последовал за остальными. Общий люк на башне был открыт, как раз когда я заглянул вниз, со скрипом распахнулся

и люк мехвода. Из верхнего показался Толя, и стал рассказывать, что видел внутри:

      - Экипажа нет. Замок и прицелы на месте. Снарядов почти нет, всего семь штук. В башне курсовой пулемет при патронах.

      Пока мы готовили ужин, наделав бутербродов, и повесив над костерком котелок для чая, Толя гремя железками, все возился с бронетехникой, видимо истинная

душа танкиста не давала бросить ее просто так.

      - Толя? Танкист, уже все готово! - в который раз звал я его.

      - Сейчас! - был его ответ.

      Вдруг произошло то, отчего Шатун подавился и закашлялся, Батя пролил на штаны горячий чай, а остальные вскочили на ноги. Мы услышали, как громко

взревел дизель танка и, не заглохнув продолжил работать на холостых оборотах.

      Тряся ошпаренной рукой, Стрелок мне как раз чаю подливал, я поставил кружку на землю и, подув на горевшую кожу, присоединился к остальным. Все

столпились на краю обрыва и смотрели на испускающий тёмно-серый дым из выхлопных труб танка. Из башенного люка вместе с клубами дыма показалась вихрастая

голова Толика, увидев нас, он радостно махнул рукой. Почему-то дым шел не только с кормы, но и изнутри танка.

      Ловко скатившись с брони, он легко поднялся на кручу и присоединился к нам.

      - КАК? - был общий вопрос.

      - А что ему будет? Вон у нас сорок лет памятником простоял, так солярку залили и сходу завели... На самом деле завести проще некуда. В баллонах

оставался сжатый воздух, правда, на один пуск, но я никак не думал, что он заведётся. Даже странно.

      - Почему думал не заведётся? - поинтересовался Батя.

      Толик сплюнув, пояснил:

      - Там в боевом отделении есть лючки с доступом к двигателю, заглянул. Систему охлаждения двигателя вместо антифриза была залита вода. В первую зиму все

трубки полопались. Сейчас с полчаса поработает, движок перегреется и заклинит. Хотя может, немного дольше проработает, масла там с запасом было залито.

      - Танкист. Ты его сдвинуть сможешь?

      - Наверное, не знаю что с ходовой, - пожал он плечами.

      - Так свиней из кузова на хрен! Грузовик сталкиваем вниз. Работаем!

       Пока мы открывали задний борт, Командир инструктировал Толика:

      - Нужно будет утопить в озере и танк и грузовик. Сможешь?

      - Попробую.

      В это время заглянувшие в кузов Даль и Андрей отшатнулись. Андрей глухо выругался, сержант побледнел как полотно.

      - Чего вы? - заглянул в кузов Шатун: - А хрюшки покушали. М-да, мало что от немчика осталось. Ну что встали? Толкаем!

      Свиньи с визгом разбежались, когда мы прикладами согнали их с машины, после чего столкнули грузовик. Чудом не скапотировав он подпрыгнул, пролетел мимо

работающего на холостых танка и с шумом обрушился в воду подняв тучу брызг и дав волну.

      Толик скатился вниз, взобрался в танк. Дернувшись 'тридцатьчетверка' заглохла.

      - Ну что? - спросил у появившегося в люке Толика, Командир.

      - Ходовая заклинена. Теперь понятно, почему его бросили... хотя подняться тут нереально.

      Мы на краю обрыва обсуждали случившееся, когда раздался крик Казанцева:

      - Ах вы свиньи!