Виктория Хольт

Гробница Фараона

ПРОКЛЯТИЕ

Смерть сэра Эдварда Трэверса, последовавшая внезапно и при таинственных обстоятельствах, вызвала ужас и породила домыслы не только среди его ближайшего окружения, но и по всей стране.

Заголовки газетных статей гласили: «Смерть видного археолога», «Стал ли сэр Эдвард Трэверс жертвой проклятия?».

Статья в нашей местной газете сообщала:

Сэр Ральф Бодреан, наш местный сквайр и ближайший друг сэра Эдварда, постоянно оказывал финансовую поддержку экспедиции. Поэтому когда через несколько дней после получения известия о кончине сэра Эдварда у сэра Ральфа случился апоплексический удар, это дало пищу для дальнейших пересудов. Однако несколько лет тому назад сэр Ральф уже перенес подобный недуг, от которого вскоре оправился. Пережил он и второй удар, но одна рука и нога остались парализованы и в целом здоровье его резко пошатнулось. Как и следовало ожидать, поползли слухи, что все эти беды навлечены проклятием.

Тело сэра Эдварда привезли на родину и похоронили в ограде нашей церкви на маленьком кладбище. Тибальт, единственный сын сэра Эдварда, блистательный молодой человек, уже добившийся определенного признания в той же области, что и его отец, очень болезненно переживал постигшую его утрату.

Заупокойная служба и похороны были самыми грандиозными из всех, которые когда-либо совершались в нашей церкви, построенной еще в XII веке. Присутствовали ученые мужи, друзья семьи и, естественно, представители прессы.

В то время я служила компаньонкой у леди Бодреан, супруги сэра Ральфа. Работа вовсе не соответствовала моему характеру, но мое финансовое положение вынудило меня поступить на это место.

Я сопровождала леди Бодреан в церковь на заупокойную службу и там не могла оторвать взгляда от Тибальта.

Я любила его глупо и совершенно безнадежно со времени нашей первой встречи, но разве был шанс у бедной компаньонки привлечь внимание такого незаурядного человека? Мне он казался воплощением всех мужских достоинств. Он ни в коей мере не соответствовал общепризнанным стандартам мужской красоты, но выглядел весьма привлекательно — высокий, худой шатен; его лоб выдавал ученого, а рот был не лишен чувственности; нос длинноват и чуть-чуть заносчив, а серые, глубоко посаженные глаза затенены ресницами. Никогда нельзя было с уверенностью сказать, о чем он думает. Тибальт казался таким одиноким и таинственным. Я часто говорила себе: потребуется целая жизнь, чтобы его понять. А какое это было бы занятное открытие!

Сразу же после похорон я вместе с леди Бодреан вернулась в Кеверал Корт. Госпожа сказала, что она утомлена, да и на самом деле, больше, чем обычно, жаловалась и раздражалась. Ее самочувствие не улучшилось, когда ей доложили, что в имении побывали репортеры и разузнали о состоянии здоровья сэра Ральфа.

— Они словно стервятники! — негодовала она. — Надеются на самое худшее, потому что еще одна смерть подтвердила бы их глупую теорию о проклятии!

Через несколько дней после похорон я повела собачек леди Бодреан на их ежедневную прогулку, и мои ноги по привычке привели меня к поместью Гиза, где жили Трэверсы. Не в первый раз я стояла у резных железных ворот и смотрела на тропинку, ведущую к дому. Теперь, после похорон, когда подняли жалюзи, дом больше не выглядел печальным. Его по-прежнему окутывала атмосфера таинственности, которую я всегда ощущала; этот дом постоянно привлекал меня, даже когда Трэверсы еще не поселились в нем.

Я смутилась, потому что из дома вышел Тибальт, и было слишком поздно повернуться и уйти, ведь он видел меня.

— Добрый день, мисс Осмонд, — сказал он.

Я мгновенно придумала причину, по которой оказалась возле его дома:

— Леди Бодреан желает знать, как вы себя чувствуете.

— О, достаточно хорошо, — ответил он. — Входите, пожалуйста.

Он улыбнулся мне, и я почувствовала себя беспричинно счастливой. Смешно и абсурдно. Практичная, рассудительная, гордая мисс Осмонд может испытывать такие сильные чувства к другому человеку! Мисс Осмонд влюблена! И как это меня угораздило влюбиться так сильно и тем не менее безнадежно?

Он вел меня по тропинке мимо разросшихся кустов. На двери вместо колокольчика была прикреплена голова с кольцом во рту. Сэр Эдвард привез ее из какой-то заморской страны. У этой головы на лице застыло довольно злобное выражение. Интересно, может быть, сэр Эдвард прикрепил ее на входной двери, чтобы отпугивать посетителей…

В доме Гиза полы устланы толстыми коврами, поэтому совсем не слышно шагов. Тибальт провел меня в гостиную, где тяжелые шторы из темно-синего бархата, отделанные золотыми кистями, украшали окна, а на полу лежал ковер с синим толстым ворсом. Говорили, что сэр Эдвард не любил посторонний отвлекающий шум. Находясь в гостиной, можно было определить интересы хозяина. Я знала, что некоторые из странных фигурок, расставленных здесь, обнаружены при раскопках. Это была китайская комната, но концертный рояль, занимавший в ней центральное место, вносил атмосферу викторианской Англии.

Тибальт жестом пригласил меня присесть и сел сам.

— Мы планируем еще одну экспедицию туда, где скончался мой отец, — объяснил он.

Я сказала, что не верю в историю о проклятии, но все же меня пугает его намерение вернуться на то место.

— Вы думаете, это мудрое решение? — спросила я.

— Не может быть, что вы придавали значение этим слухам, порожденным кончиной моего отца. Не так ли, мисс Осмонд?

— Конечно, нет.

— Он был здоровым человеком, это правда. И внезапно его не стало. Я считаю, он стоял на пороге великого открытия. За день до смерти он мне сказал: «Я уверен, что в скором времени сумею доказать всем, что эту экспедицию стоило предпринять». Больше он ничего не добавил. Как я жалею об этом.

— Проводили вскрытие?

— Да, здесь, в Англии. Но не сумели определить точную причину смерти. Его гибель окутана тайной. А вот теперь еще сэр Ральф.

— Вы не верите в связь между смертью отца и болезнью сэра Ральфа?

Он отрицательно покачал головой.

— Я думаю, что неожиданная смерть моего отца сразила его старого друга. Сэр Ральф всегда был склонен к апоплексии, у него уже случился небольшой инсульт некоторое время назад. Мне известно, что врачи уже на протяжении нескольких лет призывали его к умеренности. Нет, болезнь сэра Ральфа не имеет ничего общего с тем, что случилось на раскопках в Египте. Что ж, я отправлюсь туда и постараюсь найти то, что чуть было не обнаружил мой отец… и выясню, не стало ли это открытие причиной его смерти.

— Будьте осторожны, — невольно вырвалось у меня прежде, чем я сумела сдержать себя.

— Я уверен, что отец пожелал бы мне того же, — улыбнулся он.

— Когда вы уезжаете?

— Нам понадобится три месяца, чтобы все подготовить.

Открылась дверь и вошла Табита Грей. Как и все обитатели дома Гиза, она меня интересовала. Она была по-своему красива. Правда, эта красота не сразу открывалась посторонним. Но, увидев ее несколько раз, можно было проникнуться очарованием ее черт, привлекательностью ее манер и тем, как она принимала жизнь. Я никогда точно не знала, кем же она была в имении Гиза, вероятно, привилегированной экономкой.

— Мисс Осмонд пришла передать наилучшие пожелания от леди Бодреан.

— Не хотите ли чаю, мисс Осмонд? — спросила меня Табита.

Я поблагодарила ее и отказалась со словами, что мне нужно без промедления отправляться назад, иначе меня станут разыскивать. Табита сочувственно улыбнулась, она понимала, что леди Бодреан не отличалась мягким характером.