Все теперь были уверены, что опасность, нависшая над королем, миновала. Однако он сам продолжал пребывать в унынии. И ничто не могло его отвлечь. На приемах он сидел молча, уставившись в пространство. Он решил изменить свой образ жизни и предаться благочестию, однако эта новая жизнь нисколечко ему не нравилась.

Придворные уже головы сломали, придумывая реплики, которые могли бы ему понравиться. Но ни одна из острот не вызывала на лице короля улыбки и даже самые блестящие замечания порождали лишь слабое ворчание, после чего король снова погружался в прострацию.

С этой задачей не мог справиться даже сам Ришелье. Он живописал свои многочисленные любовные приключения, и хотя с каждым разом истории становились все рискованнее, король не реагировал на них никак.

Было два часа дня. В частных апартаментах короля собралась маленькая компания, присутствовал и король, облаченный в халат и ночной колпак. Здесь были и дофин с супругой, и хотя пришло время обеда, покинуть апартаменты без позволения короля никто не мог. Он же, казалось, забыл о времени и, опираясь на палку, стоял у окна.

Ришелье расположился рядом, тщетно пытаясь развлечь короля очередным своим повествованием.

— Это, сир, произошло с мадам де Попелинье. Ее муж прознал о нашей интрижке и твердо решил положить ей конец. Так что он отправил ее в Париж, окружил стражами и был твердо уверен, что уж теперь она в безопасности. Ах, сир, пробраться в дом было совершенно невозможно. Преданные слуги тщательно охраняли все входы и выходы. Многие другие признали бы свое полное поражение, но только не я.

Король зевнул и продолжал смотреть в окно. Но Ришелье это смутить не могло.

— И что я сделал, сир, спросите вы?

— Я не собираюсь спрашивать.

— Сир, вы ослабли после недавнего печального происшествия, а то непременно спросили бы. Так что сделал Ришелье? Сир, он купил смежный дом. Узнал, где располагается спальня прекрасной дамы. В этой комнате был огромный камин. В моей комнате также был камин. Я пригласил рабочих, и вскорости наши камины превратились в дверь, ни для кого незаметную и известную только нам обоим. Это было замечательное приспособление! Оно позволило нам видеться друг с другом в любой час дня и ночи. Поверьте мне, сир, в Париже сейчас продают камины в стиле «мадам де Попелинье»!

— Я вам верю, — сказал король, — потому что вы способны на любое злодейство.

— Сир, готов заложить свою жизнь, что когда вы окончательно выздоровеете, вы попросите меня снова рассказать эту историю и с удовольствием посмеетесь.

— Таких историй множество, — возразил король. — Я прекрасно осведомлен о том, что дамы считают, что быть любовницей герцога Ришелье — одна из непременных обязанностей жизни при дворе.

— Возблагодарим святых за то, что этого не говорят о короле, который так верен предметам своей любви.

Король не улыбнулся и не выбранил Ришелье он продолжал скучать. Потом объявил:

— Я вижу, супруга дофина проголодалась. Пора вам отобедать, моя дорогая.

— Благодарю вас, сир, — сказала Мария Жозефина и удалилась. Король мрачно смотрел ей вслед и вдруг, казалось, принял какое-то решение.

Он оглядел собравшихся и увидел на одной издам, на герцогине де Бранка, длинный плащ.

— Мадам, вы не одолжите мне свой плащ?

Она удивленно протянула плащ королю. Он набросил плащ на плечи и пошел к двери. Все собравшиеся в потрясении глядели на него. Дофин двинулся следом, но Луи повернулся к сыну и сказал:

— Я хотел бы остаться один!

Дофин поклонился и вернулся к остальным придворным. В апартаментах царило молчание. Но никто не сомневался в том, куда направился король. Мадам дю Оссэ объявила:

— К вам посетитель!

Маркиза вскочила — она не могла сдержать крик радости.

— Дорогая моя, — заявил король, — как же давно мы с вами не виделись... Слишком давно.

Она встала перед ним на колени и принялась целовать ему руки, и вскорости они стали влажными 6т ее слез.

— Но почему вы в халате?! — воскликнула она, поднявшись. — И какой-то тоненький плащ на плечах! В такую погоду...

— Возлюбленный друг мой! Пусть это вас не тревожит, я уже совсем здоров.

— Хвала всем святым! О, сир, это время было для меня самым страшным в жизни.

— Сожалею, что доставил вам такие огорчения.

— Ах, сир, сейчас это уже неважно, сейчас я снова счастлива.

— Давайте поговорим, — предложил король, — это доставит мне удовольствие.

— Все, что доставит удовольствие моему королю, будет радостью и для меня.

— Знаю, знаю. Они пытались превратить меня в монаха! Она засмеялась и он засмеялся вместе с ней.

— Жизнь короля не всегда полна радостей и. счастья, — прокомментировал он, — однако я все же предпочту ее монашеству.

— Ваше Величество... монах! О нет! Мы этого не позволим!

— Согласен. Мы этого не позволим.

— Ах, видеть вас вновь... Я просто не могу прийти в себя от счастья.

— Я просто сбежал от своих собеседников, — объявил король. — Они такие скучные! А теперь, когда я с вами, настроение у меня улучшается и я снова могу улыбаться.

— Сир, могу ли я пригласить вас сегодня вечером отужинать со мной?

— Приглашение принято с большим удовольствием.

— Тогда это будет наш интимный ужин! Мы пригласим только тех, кто сможет нас порадовать. Какое счастье, что я не позволила мсье де Машо изгнать меня из Версаля!

— Машо пытался вас прогнать?

— Он стал так важничать, сир. Разве что не провозглашал: «Король мертв!» — и поспешил засвидетельствовать свою преданность дофину.

— Я разочарован в Машо.

— Он и д'Аржансон доставили мне немало беспокойств и страхов.

— Это непростительно, — заявил король. Глаза маркизы победно сверкнули, но больше о своих врагах она не произнесла ни слова. Это был очень важный момент — ни жалоб, ни упреков, только планы на будущие радости и развлечения.

Она видела, что он растревожен всем, что ему пришлось пережить, и первейшей ее задачей было возродить его уверенность в себе. Он взял себе за правило не обращать внимания на нелюбовь к нему его народа, но то, что народ ненавидел его до такой степени, что кто-то решился на покушение, глубоко его поразило. Она поспешила развеять его мрачные мысли.

— Вы знаете, сир, что многие хотели бы уверить вас, будто этот чудовищный поступок был совершен по воле народа. Но это вовсе не так. Этот Дамьен просто безумец, никакого заговора не существует.

— О, если бы я мог быть в этом уверен!

— Но, сир, это же очевидно! Когда люди узнали о том, что произошло, они перепугались. Я посылала своих слуг в Париж, послушать, о чем там говорят. Не было никого, кто не был бы разгневан и возмущен происшедшим. И о вас все говорили с такой любовью! О Боже, да разве не подвергся нападению иезуитский коллеж Людовика Великого? Париж был потрясен, как и парламент.

— Вы как всегда дарите мне успокоение.

— Ах, сир, в том, что случилось, есть и свой смысл: теперь будут приняты все возможные меры, дабы подобное не повторилось.

Король кивал, улыбался и слушал планы маркизы на вечер. Это будет очаровательный вечер, такой, какими король давно уже не наслаждался. Нет, без карт — он, может быть, больше не будет больше играть в карты. И никаких балов — он еще не совсем окреп для танцев. А пьеса? О, пьеса — это замечательно. Да, пьеса ему подойдет, в особенности если она будет играть главную роль.

Мадам дю Оссэ слышала смех своей госпожи, перекликавшийся со смехом короля.

Нет, мадам маркиза — положительно гений, подумала она. Она снова прошла через тяжелейшие испытания и вышла из них без потерь.

И когда король вернулся к себе в апартаменты, все увидели, что скука исчезла из его взгляда и что он чему-то улыбается. Новости распространялись быстро.

— Маркиза снова в фаворе, а король предан ей, как и прежде, — шептались придворные.