– Мы ничего не сможем сделать, отец, – уныло вздохнула Эрика.

 – Если не сможем её остановить, то попробуем опередить, – сказал лорд Эльенн. – Как только вы с Алёной прибудете в замок, я вышлю Немету вызов на дуэль. Отказаться он не посмеет – не захочет выставить себя трусом.

 Эрика вскинула на него взгляд, полный тревоги. Её выразительные глаза стали чернее самого сумрака, но губы остались сжатыми.

 Оставшись в полном кровососов доме без Аиды, я опасалась выходить из комнаты даже в ванную. Несмотря на заверение лорда Эльенна, что меня никто не тронет, я не могла расслабиться ни на минуту – тем более, что почти на каждом шагу меня подкарауливал князь. Он, видимо, не оставлял надежд меня обольстить и пускал в ход свои вампирские чары, но я не чувствовала ничего, кроме досады, а ещё у меня почему-то неприлично бурлило в кишках. Было ли это побочным действием блока, поставленного Аидой, я не знала, но всякий раз, когда Огнев появлялся со своим «фирменным» взглядом вампира-казановы, весь такой готичный-романтичный, меня внезапно начинало тянуть в туалет.

 – Мадемуазель Алёна... – обращался он ко мне томным бархатным голосом, но я, пискнув и сморщившись, мчалась к белому фаянсовому другу человека.

 Князь был немало озадачен моей реакцией на его неотразимые чары, до сих пор безотказно действовавшие на женский пол.

 – Странно... До сих пор этот приём не давал осечек. Почему-то на вас не действует внушение, – сказал он, когда в очередной раз его попытка очаровать меня кончилась моим бегством в кабинет задумчивости.

 – Действует, – прокряхтела я из-за двери. – Но не совсем так, как вам хотелось бы. Поэтому, если не хотите, чтобы я скончалась на толчке в страшных муках, завязывайте прессовать мне мозг. Всё равно у вас ничего не выйдет.

 – Ну, что ж... Так и скажите, что ваше сердце принадлежит другому, – театрально вздохнул Огнев.

 – Принадлежит, – ответила я. – Но не другому, а другой. Аиде. Поэтому оставьте надежду, уважаемый князь. Ничего... уфф... Ничего, кроме спазмов в животе, у меня ваши ухаживания не вызывают.

 – Какая жалость! – проговорил Огнев. – Как назло, вы мне очень симпатичны.

 – Слушайте, вы так и будете стоять за дверью? – проворчала я. – Может, дадите мне хотя бы спокойно пос... оправиться от последствий вашей же настойчивости?

 – О! – воскликнул князь. – Прошу покорнейше меня простить. Незамедлительно удаляюсь.

 Его шаги затихли, а я процедила себе под нос:

 – Вот же ж... кровососина проклятый!

 Через три дня лорд Эльенн сообщил, что замок готов нас принять. Отъезд состоялся в час ночи; на главной аллее парка стояла готовая к отправке вереница машин во главе с лимузином лорда, в котором было отведено место и для меня. Эрика села рядом с отцом, а я – чуть поодаль, на соседнее сиденье. Когда в салон изящно вошёл князь Огнев, сменивший свой фрак на серый дорожный костюм с высокими зеркально сверкающими сапогами, у меня вытянулось лицо. Он что, ни на шаг от меня отходить не намерен?

 – Я пригласил князя, чтобы скрасить вашу с Эрикой скуку во время пребывания в замке, – сказал лорд Эльенн. – Орест – очень приятный собеседник и обходительный кавалер, и я уверен, его общество вас развлечёт.

 При этих лестных словах князь любезно поклонился, сняв серый цилиндр и перчатки, разместив их на специальной полочке в салоне. Элегантную трость с набалдашником в форме драконьей головы с янтарными глазами он держал в руках. От лорда Эльенна не укрылось моё выражение лица.

 – Чем князь успел вам так досадить? – удивился он. – Он всегда очень мил с дамами.

 – О да, – мрачно буркнула я.

 Князь же вздохнул и сказал:

 – Признаться честно, милорд, я действительно провинился, доставив мадемуазель Алёне некоторые... гм, неудобства.

 – Вот как? – приподнял бровь лорд Эльенн. – Что ж, надеюсь, вы загладите свою вину, какова бы она ни была. А в чём, собственно, дело?

 Я смущённо молчала, а князь проговорил:

 – Боюсь, я был несколько... э-э, назойлив.

 «Ну, хвала богам, что он хотя бы понимает это», – подумалось мне. Эрика хранила непроницаемое молчание, хотя мне показалось, что в какой-то момент уголки её рта чуть заметно дрогнули, как будто в сдерживаемой улыбке. Полагаю, ей было известно, какого рода «неудобства» причинил мне Огнев, но она тактично промолчала.

 Дорога заняла два часа. Я смотрела в окно, пытаясь разглядеть местность, но сумрак окутал землю, сделав эту ночь непроницаемо чёрной. Между тем путь стал чрезвычайно извилист: буквально каждые десять минут – поворот. Наконец машина остановилась, и я взглянула на лорда Эльенна, но он не спешил выходить.

 – Сейчас опустят мост, и въедем, – сказал он.

 Мы снова тронулись, проехали ещё полминуты, затем – плавный разворот и наконец остановка. Князь надел цилиндр и перчатки, вышел первым и подал мне руку. Я вышла, очутившись в густой темноте, которую слегка разгоняли только фары машин. Ничего толком разглядеть вокруг не получалось.

 – Осторожно, мадемуазель, – сказал Огнев. – Обопритесь на мою руку, сейчас мы пересечём нижний двор, и будет лестница.

 Он вёл меня, как слепую, в то время как сам двигался так, будто сейчас был день. Точно так же передвигались и все остальные: вампирам и полукровкам не требовалось много света, чтобы прекрасно видеть. Поднявшись по лестнице, мы повернули направо.

 – Это верхний двор, – сказал князь, которому, по-видимому, было всё здесь знакомо. – Сейчас будет крыльцо, и мы попадём в Большие покои. Там будет светлее. Замок неоднократно реставрировался и модернизировался в соответствии с модой эпох и их достижениями, а в двадцатом веке там провели электричество и оборудовали современный водопровод и канализацию.

 – Которые лет пятьдесят не ремонтировались, – усмехнулся лорд Эльенн во мраке где-то у меня за спиной. – Кое-что, правда, в срочном порядке было подновлено на днях, но в целом, полагаю, вы найдёте пребывание здесь менее уютным и комфортабельным, чем в моём доме. Уж извините, замку более шестисот лет.

 Внутри замок выглядел довольно сурово и аскетично – по крайней мере, мне так показалось на первый взгляд. Каменные стены главного зала были оштукатурены и побелены, над огромным камином висели исполинские оленьи рога, а под двускатным потолком темнели мощные деревянные балки. Массивный длинный стол с рядом высоких кресел, в нишах стен – старинные жаровни. Но не они освещали зал, а электрические плафоны над ними. Каменная лестница вела на деревянное подобие балкона, расположенного по периметру зала. Там брали начало несколько коридоров.

 Комнаты и малые залы, в отличие от главного, самого старинного по стилю, были отделаны более изысканно и богато. Обилие фресок, резных деревянных панелей на стенах, в спальнях – шёлковые обои, мраморные полы с орнаментами, а кое-где – паркетные, витражные окна и барельефы... Князь устроил мне небольшую экскурсию по замку, который он, как выяснилось, знал как свои пять пальцев. В Музыкальном зале стоял трёхсотлетний орган, который до сих пор действовал; грандиозный инструмент, занимавший всю стену, тускло блестел разнокалиберными трубами в свете, лившемся из невидимого источника в сложной конструкции потолка. Также в этом зале была собрана потрясающая коллекция музыкальных инструментов нескольких эпох, вплоть до современной.

 – По этой коллекции можно изучать историю музыки! – воскликнула я, впечатлённая.

 – Да, пожалуй, – кивнул князь с лучезарной клыкастой улыбкой.

 Рядом с Музыкальным залом находился Танцевальный, соединённый с ним несколькими слуховыми ходами – звукопроводами, по которым доносилась музыка. Сам зал потрясал витиеватой красотой своего убранства, обилием зеркал и гладкостью паркета, так и манившей закружиться по ней в вальсе. С потолка свисали хрустальные люстры, похожие на гигантские сложные короны.

 Ещё более интересной достопримечательностью замка был зал, оформленный в виде пещеры. На вид это был самый настоящий грот с красноватым налётом на каменных стенах и небольшим бассейном с водопадом. Свет сложным образом пронизывал пещеру и озарял водопад завораживающе и эффектно, причём источники его не были видны: он падал как будто из ниоткуда. Водопад составляла дюжина седых струй, затейливо падавших из расселин в стенах единой большой ниши, скатываясь по круглым камням-ступенькам, а вода в бассейне была ярко-голубой, как медный купорос.