Шарлотта тоже высунулась из окна, и мать обняла ее. Обычно бледное личико Шарлотты слегка порозовело, и она казалась сейчас просто красавицей.

Каролина взвизгнула от удовольствия:

— Моя дорогая! Моя милая крошка!

Они обнялись и осыпали друг друга поцелуями, а толпа в это время одобрительно гомонила. Боже, благослови их обеих! Как можно их разлучать? Какая гнусность — отбирать у матери дитя!

Каролина возбужденно, лукаво смеялась.

— Моя дорогая, как мне пережить эту разлуку!

— Позор! — откликнулась толпа, словно хор в древнегреческой пьесе. — Позор разлучать мать с дочерью!

— Вот именно, позор, добрые люди! — вскричала Каролина, и от волнения на ее глаза навернулись слезы, так что красота, наведенная при помощи румян и белил, оказалась под угрозой.

— Я приеду к вам, как только смогу, — пообещала Шарлотта.

— Конечно, мой ангел приедет! Я буду жить ожиданием этого дня.

Толпа стала больше.

— Господи, благослови их обеих! — кричали люди. — Люби свою мать, Шарлотта!

Шарлотта, всегда жаждавшая заслужить одобрение народа, самозабвенно играла свою роль — в этом она была достойной ученицей принца Уэльского.

— Я буду, буду любить ее! — восклицала она. — Мне ничто не помешает.

Затем она снова обнялась с матерью под аккомпанемент радостных возгласов собравшихся людей. Каролина вцепилась в руку дочери и не сразу отпустила ее.

— Au revoir[5], мама! — сказала Шарлотта. — Наша разлука будет недолгой.

— Мы скоро снова будем вместе! — заявила Каролина. Ее карета рванулась вперед, и экипаж Шарлотты быстро отстал. Они ехали под ликующий гомон толпы.

Мерсер явилась в Ворвик-хаус и была встречена Шарлоттой с обычным энтузиазмом. А вот Корнелия радовалась гораздо меньше. Что скажет регент, если узнает, что мисс Элфинстоун, к чьей дружбе с Шарлоттой он относится столь неодобрительно, имеет беспрепятственный доступ в дом принцессы? Регент ничего не сказал ни Корнелии, ни герцогине Лидс по поводу сцены, разыгравшейся в парке, хотя наверняка недоумевал, как они это допустили. Регент и так, судя по всему, был недоволен Корнелией и герцогиней, а мисс Элфинстоун, являясь к принцессе и тем самым поступая против воли регента, могла еще больше усугубить его недовольство наставницами Шарлотты. Если визиты Мерсер станут известны регенту, Мерсер не пострадает; ярость регента обрушится на головы незадачливых наставниц.

Шарлотта знала о том, что Корнелия и Мерсер испытывают взаимную неприязнь, и глубоко это переживала. Принцесса, разумеется, боготворила Мерсер, но в то же время очень привязалась к Корнелии. Как бы ей хотелось, чтобы они стали друзьями! Она не понимала, почему они не подружатся, ведь в их характерах столько общего. Принцесса полагала, что благодаря этому сходству они могли бы особенно ценить друг друга.

Однако сейчас Шарлотта была так рада встрече с Мерсер, что не думала о реакции Корнелии.

— Я так счастлива вас видеть, дорогая Мерсер! — с чувством произнесла она.

— Надеюсь, когда-нибудь я смогу остаться у вас, — сказала Мерсер, — чтобы не пробираться к вам тайком; это, право, постыдное занятие.

— Ах, как было бы чудесно! Но пока вы здесь, давайте не будем терять ни минуты. О, моя дорогая, вы такая красивая!

Мерсер благосклонно приняла комплимент и заверила принцессу, что та тоже выглядит прекрасно и, похоже, пребывает в добром здравии.

— Вопреки всем слухам, — добавила она.

— Следовательно, они и до вас дошли.

— О членах королевской семьи всегда рассказывают какие-нибудь истории, но, дорогая Шарлотта, вы не должны провоцировать эти слухи.

— Но это невозможно! Стоит мне только посмотреть на какого-нибудь мужчину, как меня тут же обвиняют в том, что я им увлечена.

— Мне кажется, в Виндзоре вы вели себя немного неосмотрительно.

— Но какие у меня радости в жизни... когда я не вижусь с моей милой Мерсер? Ну, я чуть-чуть пофлиртовала. А теперь все сплетничают насчет меня и Девоншира.

— О... Насчет Девоншира?! — Мерсер рассмеялась, и вид у нее стал довольно самонадеянный. Неужели Девоншир и Мерсер не обошел своим вниманием? Она, конечно, очень хороша собой. В нее был влюблен лорд Байрон, но вообще-то, лорд Байрон влюблялся в стольких женщин... Шарлотта считала, что в Мерсер кто угодно может влюбиться, ведь она такая красивая и талантливая. Но в то же время принцессе хотелось думать, что Девоншир верен только ей.

— Вы находите его привлекательным? — спросила Шарлотта.

— В каком-то смысле да. Он необычный человек. Знаете, я слышала — но только никому не говорите ни слова! — будто бы на самом деле он вовсе не сын герцогини.

— Как это может быть?

— Я слышала, что якобы герцогиня хотела выгородить своего неверного супруга и дать ему наследника. Говорят, Девоншир — сын любовницы герцога.

— Но в таком случае он бастард, а не настоящий герцог!

— Тсс! Подобные вещи не следует говорить вслух.

Мерсер, правда, сама завела об этом речь, но Мерсер была вне критики. Какая же она потрясающая! Ей становятся известны такие любопытные подробности, а поскольку Мерсер не принадлежит к королевской семье, она чувствует себя в этом отношении гораздо свободней. Она ездит на балы, встречается с интересными людьми, ей не докучают гувернантки...

Но какой же бедняга Девоншир! Ну и положеньице у него! Зваться герцогом и знать, что на самом деле это не так...

Как странно, что настоящие скандалы частенько остаются в секрете, а люди широко обсуждают то, что не имеет под собой никаких оснований.

— Узнав об этих слухах, Корнелия настояла на нашей прогулке по парку, — сказала Шарлотта.

При упоминании о Корнелии Мерсер поджала губы.

— Надеюсь, вы не позволяете этой женщине вам приказывать?

— О нет, Корнелия никогда этого не делает! Милая Мерсер, она напоминает мне вас.

Однако это сравнение Мерсер вовсе не польстило.

— Да она же старуха! Неужели вы считаете меня одного возраста с мисс Найт только потому, что я всего на несколько лет старше вас?

— Разумеется нет. Вы молодая и красивая, а Нотте старенькая. Посмотрите, Мерсер, я ношу ваш браслет. Я надеваю его каждый день.

Мерсер умиротворилась и перешла к теме, ради обсуждения которой, собственно говоря, и приехала к принцессе.

— Я слышала разговоры про Оранского.

— Вы имеете в виду принца Оранского? Мерсер кивнула.

— Его наметили вам в мужья.

— Но, по-моему, он совсем зеленый юнец, да еще некрасивый, — возмутилась Шарлотта.

— Что верно — то верно.

— О, Мерсер, какая же это неприятность — быть принцессой! Я не соглашусь выйти за него.

— Они будут настаивать.

— Кто «они»?

— Ваш отец, разумеется.

— Я не выйду за принца Оранского. Я ненавижу всю эту семью.

— И все же если регент будет настаивать...

— Я найду, как выпутаться из этой ситуации.

— Вы думаете?

— Не сомневайтесь, — заявила Шарлотта.

Но на самом деле ей было не по себе. Она решила побольше разузнать о Вильгельме Оранском, сыне штатгальтера, однако заранее подозревала, что эти сведения не приведут ее в восторг.

«Ладно, меня заставили смириться с гувернанткой, — подумала Шарлотта, — но меня не заставят выйти замуж за человека, который мне не нравится».

Пасмурным мартовским днем Мерсер вновь приехала в Ворвик-хаус — на сей раз с известием о том, что ей отныне дозволено приезжать к принцессе открыто. Приближенный регента сообщил Мерсер, что его господин разрешил ей посещать принцессу Шарлотту.

Шарлотта радостно рассмеялась.

— Мой отец пытается меня задобрить. И может быть, — задумчиво добавила она, — на сей раз он действительно пытается сделать приятное не публике, а мне.

Мерсер привезла плохие новости. Старая герцогиня Брауншвейгская была серьезно больна, и жить ей явно оставалось недолго.