«Избави меня Господи от этих воспоминаний!» — мысленно содрогнулся принц.

Хотя на самом деле он почти ничего не помнил, поскольку смог вынести весь кошмар, только напившись в стельку. Она заявила, что большую часть ночи он провалялся возле камина. Наверное, так оно и было, ведь на полу он лежал с гораздо большим удовольствием, чем рядом с ней на кровати. Однако затем страшным усилием воли, подавив свою обостренную чувствительность, принц все же заставил себя исполнить супружеский долг и жил с уродиной, пока она не забеременела.

В результате родилась эта неуклюжая девчонка, больше напоминавшая мальчишку-сорванца. Она была очень похожа на принца, однако в ее обществе он постоянно вспоминал о той женщине.

Поэтому принц не мог полюбить Шарлотту. Вообще-то, он любил детей. Приезжая на Тилни-стрит, он всегда играл с крошкой Минни; подходя к дому, он искал ее глазами и радовался, видя, что она стоит, прижавшись носом к окну, и ждет его. Мария с Минни и были для него семьей, здесь принц чувствовал себя дома, здесь все было не так, как в мрачных отцовских дворцах или даже в Карлтон-хаусе, где принцу все равно приходилось соблюдать дворцовые церемонии.

И вот теперь Шарлотта разрушает иллюзию, мешает ему ощутить себя в кругу семьи, напоминает о женщине, которую он желал бы позабыть навсегда.

— Дети так мило играли вместе, — сказала миссис Фитцгерберт, почувствовав досаду принца и стараясь развеять его недовольство.

Она пыталась напомнить ему, что Шарлотта не виновата в поступках матери. И была права!

Пожалуй, следует поиграть с детьми. В ту игру, в которую он обычно играет с Минни. Но — нет, он не может играть с Шарлоттой. Она начнет вопить и визжать, он разозлится и не сможет скрыть своих чувств.

Поэтому принц лишь спросил у Шарлотты про ее успехи в учебе и верховой езде. Потом немного поговорил о лошадях, однако старался при этом не смотреть на дочь, и Шарлотта это заметила. Миссис Фитцгерберт — тоже.

Вскоре принц поднялся и заявил, что ему пора уходить.

Он холодно поцеловал Шарлотту в щеку, легонько дернул Джорджа Кеппела за волосы, когда мальчик ему поклонился — таким образом принц хотел дать Джорджу понять, что церемонии, за соблюдением которых зорко следила бабушка, совершенно излишни. Минни же принц подхватил на руки и поднял к потолку.

Она захихикала и завизжала:

— Поставьте меня на пол, Принни. Вы меня уроните!

После этого принц вышел из комнаты, ведя миссис Фитцгерберт под руку и называя ее «любовь моя».

Глядя на все это, Шарлотта почувствовала, как в ее груди вскипает бешеный гнев... гнев вперемешку с печалью, ибо здесь, в доме миссис Фитцгерберт, была семья принца, а она, Шарлотта, в этот семейный круг не допускалась.

Джордж Кеппел стоял рядом с бабушкой, ожидая Шарлотту: она величественным жестом отослала их, заявив, что ей необходимо поговорить с миссис Фитцгерберт.

Принцесса задержалась в гостиной, обитой красно-синим атласом и обставленной позолоченной мебелью, которая выглядела по-королевски и в то же время уютно — как, впрочем, и сама миссис Фитцгерберт.

Шарлотта понимала, что принц ушел раньше времени из-за нее, и хотела выяснить, выразил ли он недовольство тем, что миссис Фитцгерберт забавляла его дочь.

Шарлотта обычно говорила то, что думала. Тонкости дипломатии — это было не для нее. Она давно решила, что говорить одно, а подразумевать другое нечестно. И дала себе слово по возможности не лгать.

— Он ушел, потому что здесь была я! — выпалила Шарлотта.

— Нет-нет, он просто заглянул на минутку, — принялась убеждать ее миссис Фитцгерберт. — Он же так и сказал.

— Да, когда узнал, что я здесь.

— Милая принцесса, отец всегда рад видеть свою дочь.

— Только не этот отец и не эту дочь! — фыркнула Шарлотта. — Давайте не будем притворяться, мадам.

Миссис Фитцгерберт ничего не ответила, однако погрустнела.

— Ведь от притворства все равно толку не будет, — продолжала Шарлотта. — Как бы мы ни пытались скрыть правду, она никуда не денется, верно?

Шарлотта вызывающе подняла голову. Миссис Фитцгерберт шагнула к ней, на прекрасном лице появилось ласковое материнское выражение, она нерешительно положила руку на плечо девочки. И — надменности Шарлотты как ни бывало. Она бросилась к миссис Фитцгерберт и уткнулась лицом в ее грудь. Девочке понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не разрыдаться.

— Я его дочь, — хрипло пробормотала Шарлотта, — а он меня не любит. Этого нельзя отрицать!

Миссис Фитцгерберт ласково положила руку на голову Шарлотты и прижала ее к себе. Она не стала опровергать ее слова, а наоборот, молча признала правоту девочки и показала, что сочувствует ей.

— Но почему? — вскричала Шарлотта. — Почему?.. Почему?

Миссис Фитцгерберт не ответила. Да и какой смысл был отвечать? Шарлотта и так все знала. Ее вопрос лишь выражал возмущение столь вопиющей несправедливостью.

Шарлотта не отвергла сочувственных объятий.

Потом она сказала:

— Может... может, вы с ним поговорите?

Но, взглянув на миссис Фитцгерберт, увидела в ее глазах слезы. Это было уже слишком. Шарлотта заплакала — тихо, горестно, покорно.

Они сели рядом на голубой атласный диван миссис Фитцгерберт. Мария обнимала девочку, обе утирали влажные глаза.

— Вы... вы поговорите с ним? Миссис Фитцгерберт кивнула.

— Если кто-нибудь и может уговорить его полюбить меня, то это вы.

— Я постараюсь, — пообещала миссис Фитцгерберт. Шарлотта криво усмехнулась и подумала: «Людей нельзя убеждать в том, что они должны любить своих детей».

Через некоторое время она простилась с миссис Фитцгерберт и присоединилась к Джорджу и леди Клиффорд, ожидавших ее в карете.

По дороге на Саус-Адли-стрит она молчала. Джордж заметил на лице Шарлотты следы слез и встревожился. Шарлотта редко плакала; она только в припадке гнева не могла удержаться от слез, но они проходили так же внезапно, как и начинались. Однако такой тихой Шарлотта еще никогда не была. Да, на нее явно подействовала встреча с отцом.

Зато леди Клиффорд болтала без умолку. Ее тюрбан трясся от ужаса. Леди Клиффорд совсем не делало чести то, что у нее такая воспитанница. По словам леди Клиффорд, она не удивилась бы, если бы Его Высочество выразил ей порицание, заявив, что она плохо смотрит за его дочерью. О нет, ее это вовсе не удивит, ведь принцесса Шарлотта так ужасно себя вела. Принц будет совершенно прав, если возмутится.

— Наверное, — заявила леди Клиффорд, — мне следует отказаться от роли вашей гувернантки. Да, лучше самой признать свою непригодность, пока мне на это не указали другие.

— Пожалуй, да, — внезапно воскликнула Шарлотта. Джордж, смотревший все это время на бабушку, перевел взгляд на принцессу. В следующую минуту она наверняка вскочит, обовьет руками шею леди Клиффорд, примется осыпать ее нарумяненные щеки поцелуями и попросит прощения. Шарлотта всегда так делала. Ее милая, милая Клиффи не должна говорить, что покинет ее. Шарлотта не сможет без нее жить!

Однако Шарлотта не двинулась с места, и оставшийся путь они проделали в молчании.

«О Боже! — подумал Джордж. — Она действительно разозлилась».

И затосковал по приятному обществу Минни.

Приехав к бабушке, Джордж понял, что дело обстоит весьма серьезно.

Оставшись наедине с Джорджем, Шарлотта заявила:

— Я ужасно зла, Джордж Кеппел. Я прямо-таки клокочу от ярости.

— На кого ты злишься? — с опаской спросил Джордж.

— На судьбу, — загадочно ответила девочка.

— Что за смешные вещи ты говоришь! — хихикнул Джордж.

— Ничего смешного. Это т... трагично. Ладно, человек должен как-то себя успокаивать, и мы этим немедленно займемся.

— Но чем ты хочешь себя успокоить?

— Сейчас покажу, — Шарлотта по-прежнему изъяснялась таинственно. — Я рада, — добавила она, — что глупышка Минни Сеймур не будет путаться у нас под ногами.