— Матроса?

— Надеюсь, вы не считаете, что он может сразу начать адмиралом, не так ли? Он начнет матросом и пройдет весь путь до конца. Это будет нелегкая жизнь, но трудности никого не портят. Это его братцу все досталось слишком легко.

— Его часто слишком жестоко били, — напомнила королева многозначительно.

— Можете поверить, что именно это помешало ему стать еще хуже, чем он есть. Служба на море будет полезна Уильяму. Я сам поеду в Портсмут и найду судно, готовое к отплытию.

— Я просила бы вас помнить о его возрасте.

— Вздор, — сказал король и добавил с таким видом, словно ему в голову пришла блестящая мысль. — И еще раз вздор!

— Тринадцать лет... и он же принц.

— Достаточно взрослый. К тому же у принцев больше обязанностей, чем у простых людей.

Королева знала, что если король принял какое-либо решение, никто и ничто не сможет переубедить его, ибо одной из самых заметных черт его характера было упрямство. Она была в тревоге за Уильяма, который хоть и отличался дисциплинированностью, любил роскошь, в которой жил. Как он вынесет матросскую жизнь, именно матросскую, ибо король и слышать не хотел ни о каких поблажках. Эта служба должна была стать частью сурового воспитания. Бедный Уильям, думала королева.

Услышав новость, Уильям пришел в ужас. Да, он хотел быть моряком, но еще не сейчас. И когда он мечтал о море, он видел себя адмиралом, в крайнем случае — капитаном, но уж никак не матросом. Он сразу же отправился к брату.

Георг писал письмо одной из фрейлин своих сестер. Он очень любил писать письма, ибо имел хороший слог и умел проливать слезы над своими чувствами, стараясь произвести впечатление на юную леди.

Увидев лицо Уильяма, он в тревоге отложил перо.

— Георг, ты слышал, они отправляют меня в море?

— Да, конечно, но это еще не скоро.

— Скоро. Папа собирается в Портсмут, чтобы все уладить, и мне сразу же придется уезжать.

— Он сошел с ума! — закричал Георг, и Уильям почувствовал себя увереннее: Георгу можно довериться.

— Но нашего папу не переубедить.

— Наш папа — осел, — сказал Георг грустно. — Возьми меня, я взрослый мужчина, а со мной обращаются, как с ребенком. Впрочем, это неважно. Тебе хуже. Отправить в море? Как это можно? Ты еще совсем мальчик, как ты сможешь командовать?

— Я буду простым матросом.

— Как он посмел! Мой брат... простой матрос!

— Я долго изучал геометрию, и я должен отправляться... он так говорит. Он не хочет, чтобы я был здесь.

— Он боится, что я испорчу тебя. Он понимает, какой он болван. Над ним все смеются! Король-пуговичник! Фермер Георг! Разве это занятия для короля? Поверь мне, Уильям, если я стану королем, тебе не придется делать ничего против своего желания.

— Знаю, Георг. Но ты не король. Он — король. Он наш отец, и он говорит, что я должен отправляться на корабль.

Братья с грустью смотрели друг на друга. Они оба знали, что должны подчиниться своему королю и отцу. Пока, думал Георг с ненавистью. И хотя эта мысль его успокаивала, положение Уильяма не переставало его огорчать. Бедный Уильям! Отправляться в море простым матросом! Что он может сделать, чтобы его утешить?

— Ты сможешь иногда приезжать, — сказал он. — И к тебе нельзя относиться, как к матросу, ты еще ребенок. Если он хочет, чтобы ты жил, как другие люди, он должен был предоставить тебе хоть немного свободы, разве не так? Обещаю тебе, что, когда ты приедешь в отпуск, мы встретимся. Мы переоденемся, чтобы нас никто не узнал, поедем в Ранелах и будем там развлекаться.

Георгу всегда удавалось его утешить. Слушая его, Уильям думал о своих приездах домой, потому что только эти мысли позволяли ему отвлечься от того, что было совсем близко.

Король оказался более проворен в организации отъезда сына, чем обычно бывал в государственных делах: в своей семье он был деспотом, при решении государственных дел министры пренебрегали его мнением. Он очень энергично занимался подготовкой отъезда Уильяма, сам побывал в Портсмуте и встретился со специальным уполномоченным судостроительной верфи, сэром Самуэлем Худом, а также воспользовался возможностью повидать контр-адмирала Роберта Дигби, с которым Уильяму предстояло уйти в море.

— ...и еще — никаких поблажек, понятно, а? Он должен быть вместе со всеми... в тех же условиях, что и другие... с ним должны обращаться, как со всеми остальными матросами. Сделайте из него человека.

Контр-адмирал Дигби ответил, что приказы Его Величества будут исполнены.

— Если он плохо исполняет свои обязанности, он должен быть наказан. Он знает, что наказание неотвратимо... Их сурово наказывали. Он должен быть вместе со всеми... есть с ними... жить с ними. Понятно?

Контр-адмирал прекрасно понимал.

— Он немного распущенный.

Братья, постепенно привыкая к отрывистой речи короля, контр-адмирал Дигби понял, что тот намекает на распущенность принца Уэльского и герцога Йоркского, о которых уже ходили определенные слухи.

— Жизнь в море. Очень хорошо для юноши. Он хороший мальчик, не хочу, чтобы его испортили. Так когда можно его привезти?

Контр-адмирал поинтересовался, не будет ли Его Величество возражать, если его секретарю будет направлен список вещей, которые принц Уильям должен взять с собой.

— Секретарю?! Нет. Он мой сын. Я должен быть уверен, что он собрался, как следует. Мне нужен список сейчас!

Дигби был несколько удивлен таким некоролевским подходом, однако он не был знаком с потребностями своих матросов настолько хорошо, как предполагал король; список должен быть дополнен, сказал он королю, и будет передан Его Величеству перед его отъездом из Портсмута.

— Прекрасно. Прекрасно. Я думаю, мальчик вам понравится. Веселый малый. Всегда любил море. Моряк из него получится. Хороший мальчик, но... братья!

Контр-адмирал заверил, что все понимает и очень признателен Его Величеству за личную беседу.

Накануне отъезда Уильяма в Портсмут вся семья собралась вместе, чтобы попрощаться с ним, — король, королева, семеро братьев и четыре сестры, все, кроме Софи, слишком маленькой для того, чтобы участвовать в семейных торжествах. Королева чуть не плакала и была более решительна, чем обычно себе позволяла. Она считала, что король не должен был отправлять своего юного сына из дома таким образом. Кто слышал когда-нибудь о подобных глупостях? Мальчика, которому нет еще четырнадцати лет, принца, отправляют на корабль, где он будет жить среди простых матросов! Она была счастлива, что это не Георг. Этого бы она не вынесла. Он такой чувствительный, обидчивый. К счастью, Уильям более дисциплинированный, спокойный, не такой смышленый, как Георг, и, может быть, поэтому лучше сможет приспособиться к той жизни, которая ему предстоит, но все равно это постыдное решение.

Она часто чувствовала себя обиженной королем. Когда она приехала в Англию из герцогства Мекленбург-Стрелиц, она думала, что будет править вместе с ним, однако вскоре обнаружила, что ей позволено принимать не более важные решения, чем каким рукоделием заниматься ее дочерям или кому гулять с собакой. Даже питанием ее детей занимался король. И вот теперь ее сын Уильям, вопреки ее воле, должен быть отправлен на корабль, где ему придется жить среди простых матросов! Временами она ненавидела своего мужа и вспоминала о той странной его болезни, которая однажды напугала ее.

Тогда казалось, что у него был жар, но не только это. Однажды, когда он спорил со своими министрами, его лицо вдруг побагровело, он потерял нить разговора и внезапно разрыдался. Это выглядело как случайность, но она уже наблюдала эту пугающую внезапную способность говорить бессвязно, когда они оказывались наедине.

— Все они против меня, — говорил он тогда. — Все министры против меня.

И он готов был повторять эти слова бесконечно, и ей пришлось повысить голос, чтобы заставить его замолчать.

— Народ меня оскорбляет, — кричал он. — Я не могу спать из-за того, что думаю о нем и о своих министрах. Они меня ненавидят. Они не дают мне покоя.