— О, Тай! — Он почувствовал слезинки у себя на лице и опять рассмеялся.

— Один Бог знает, почему я решил жениться на женщине, которая все время плачет. Но я это обязательно сделаю. — Он поцеловал ее, потом еще раз. — Сегодня я опять делаю тебе предложение, любимая. Если ты сможешь отказать мужчине, который лежит перед тобой на спине, весь в сале и чипсах, то ты — упрямейшая женщина в мире. Но ты…

Что-то зашумело, и дверь открылась. Луч света озарил комнату. Стал виден весь окружавший их беспорядок.

— Ну, дела! — произнес кто-то очень тихо. Кэссиди попыталась освободиться из объятий Тая, но он удержал ее.

— Хатч? Это ты?

— Ой, мама, что случилось?

— Свет погас, я ничего не видела и споткнулась. Она явственно услышала всхлипывания.

— Но где же ваши свечи? Вы ведь должны были зажечь свечи!

Тай рассердился не на шутку.

— Ну, парень, если я прознаю, что это ты подстроил со светом, то ты поплатишься. Ясно?

— Ай-ай-ай!! — Малыш кинулся прочь, и спустя минуты две свет вспыхнул вновь.

Тай помог Кэссиди подняться. Ковер был безнадежно испорчен. На полу валялись ломтики картофеля, ошметки салата, изломанные розы, разбитая посуда.

— Черт побери!! — пробормотал он. — Смотри, сколько посуды разбилось. Хорошо еще, что мы не порезались.

Кэссиди в ужасе оглядывала изуродованную комнату. Это она во всем виновата. Зачем она только согласилась здесь остаться?! Как могла она совершить такую ошибку?!

— Я заплачу за все. Я сама вычищу ковер… Он бросил на нее сердитый взгляд.

— Если ты скажешь еще хоть слово на эту тему, то тоже получишь. Я не собираюсь брать с тебя плату за всякую ерунду. Ясно?

Она подняла с пола разбитый бокал.

— Одни стеклышки.

— С Хатчем я завтра побеседую, взбучку он получит. Кстати, может, здесь еще осталась пара целых тарелок? Примем душ и все-таки поужинаем минут через десять?

Она послушно кивнула.

— Думаю, лучше будет воспользоваться одноразовыми тарелками.

Оба они молчали некоторое время, потом Тай рассмеялся.

— И пластиковыми вилками.

— А для вина — целлофановые стаканчики, — улыбнулась она.

Широким жестом он указал ей на дверь.

— Иди мойся. И не беспокойся обо всей этой пакости.

— Я постараюсь не так сильно беспокоиться. — Она задержалась в дверях. — Кстати, спасибо, что ты заправил мою машину. Это было так мило с твоей стороны.

— Мне хотелось, чтобы ты вернулась, — ответил он с легкой иронией.

— Ты всерьез полагаешь, что бензин кончился? — Кэссиди едва успела отвести машину на обочину, как двигатель чихнул последний раз и заглох. — Как он мог закончиться? Я заполнила бак доверху на обратном пути из Сан-Антонио три дня назад.

— Посмотрим. Три дня назад. — Тай нахмурился. — Правильно. В тот самый день, когда ты ездила по делам. Припоминаю.

— Именно, по делам. — Она с вызовом скрестила руки на груди.

— И одним из этих дел было заправить бак. — Тай указал пальцем на стрелку прибора. — Когда эта стрелочка указывает на Е, это значит, что бак пуст. Разве Хатч тебе этого не объяснял?

— Говорю же тебе, что бак был полон, когда я вернулась. — Она продолжала стоять на своем. — Он должен был быть полным. Видишь эту букву Ф наверху. Это сокращение от «ФУЛЛ». Значит, этот чертов бак был полный.

— Ах, ты моя красавица, — усмехнулся он. — Вот и ты начала чертыхаться. — Черт вас всех побери! Что мне остается делать? Раньше я никогда не ругалась!

— Так, и в этом виноват я?

— Но ведь это ты предложил взять мою машину для поездки в город.

— На то была причина. Я хотел, чтобы мой механик хорошенько осмотрел ее, пока мы будем делать покупки. Если ты все еще собираешься уехать в Джорджию, я хочу, чтобы ты и в самом деле туда доехала.

— Большое спасибо. А теперь у нас кончился бензин на середине пути, словно у парочки тинейджеров на первом свидании. — Ее серые глаза метали молнии. — Почему ты так далеко живешь? За что ты так не любишь цивилизацию?

Он пожал плечами и уперся ногой в дверь.

— Не люблю жить впритык с соседями. — После хорошего толчка дверь открылась. Он потянулся к заднему сиденью и достал пакет с покупками. — Выходишь?

Некоторое время она безуспешно сражалась с дверью, потом решила выбраться через водительское место.

— Как далеко до ранчо?

— Не так уж далеко. Миль двенадцать — пятнадцать. Если поторопимся, поспеем к ужину. — Заметив испуг у нес на лице, он едва не рассмеялся. — Я шучу, милая.

Она облегченно вздохнула.

— Так до дома не пятнадцать миль?

— Нет, это правда. Но, думаю, нас обязательно кто-нибудь подбросит.

— Слава Богу!

Они шагали некоторое время, потом Тай сказал:

— Но когда мы вернемся, я прибью твоего сынка.

— Хатч! Но зачем бы он?.. — Она обернулась и посмотрела на машину. — Нет, не может быть!

— Наверняка он. Словно подростки на первом свидании, помнишь, сама сказала? Это же классика.

У Кэссиди вырвался негодующий возглас. Она догнала Тая и взяла у него одну из сумок.

— Тебе не надо будет его убивать, — произнесла она.

— Почему?

— Потому что я сделаю это первой.

— Как думаешь, зачем он выделывает все эти штучки?

Кэссиди вздохнула.

— Я-то знаю. Но это не значит, что ему удастся поженить нас таким образом. Чего стоил только случай с кроватью.

— А мне больше понравилось, как он отключил свет. — Тай с удовлетворением отметил, как она вспыхнула. — По-моему, это почти сработало. Но если бы мы зашли дальше, это закончилось бы разбитым стеклом в…

— Разговор с ним не помог, — поспешила прервать его она. — Может, лучше его просто не замечать? Если он увидит, что его штучки не срабатывают, то уймется?

— А они не срабатывают?

— Нет, — убежденно отрезала Кэссиди, — не срабатывают.

— Ну как? На этот раз сработало? Кэссиди сидела на полу сарайчика для хранения седел и злилась на абсурдность происходящего.

После случая с машиной прошло уже больше недели, и они надеялись, что Хатч оставил свои попытки «подружить» их. Но они ошибались.

— Меня не так просто завоевать, пойми это.

— Эх, надо было купить лом! — пробормотал Тай. Он уже раз пятьдесят безуспешно пытался вышибить дверь, но маленький домик оказался построенным на совесть. — И чем, по мнению твоего сыночка, мы должны здесь заниматься?

— Разговаривать? — предположила она. — Выяснять отношения? Целоваться? Кто его знает? Я перестала понимать его с четырех лет. А уж сейчас, когда ему десять…

— А что Лонни? — Он отодвинул груду седел и уздечек и сел рядом с ней на пол. — Как он справлялся с Хатчем?

— Так же, как и со всем прочим.

— То есть убегал?

— Настолько быстро и далеко, насколько это позволял ему его бумажник. Мы почти и не жили вместе, — помрачнела она.

— Хатч шокировал его?

— Можно сказать и так.. — Она посмотрела на него. — А тебя он не шокирует? Тай прислонился к стене.

— Хатч много раз меня об этом спрашивал. Выяснял, не тревожит ли меня, что он такой умный и прыткий.

— А что ты?

— Меня это не тревожит. Единственное, что меня интересует, так это когда он прекратит свои фокусы? То, что мы не обращали на них внимания, не помогло.

— Может, не стоит обращать внимание еще какое-то время?

— Лучше, наверно, занять его делом, чтобы у него не оставалось свободного времени. Она усмехнулась.

— А много ли надо было времени, чтобы послать меня сюда под дурацким предлогом и запереть дверь?

— Совсем немного.

— Все это становится уже не смешно. Мне ничего не остается, как съезжать отсюда и искать себе новое жилье.

— Но ты же думала пробыть здесь до фиесты, обеспокоено напомнил он. — Живя здесь, ты экономишь на плате за квартиру и…

— И подаю Хатчу надежду. Плохо, что он тратит столько сил и энергии, чтобы свести нас.

— Наверно, лучше не обращать на него внимания, — сказал Тай. — Послушай… если уж мы заперты здесь, надо провести время наилучшим образом. Хоть ты и говоришь, что не хочешь снова заводить романы, но ты уже завела его.