— Мы побудем там какое-то время и, если ты не захочешь оставаться, сразу же уйдем.

Я бросила свое занятие и, положив руки на бедра, практически вынудила её посмотреть мне в глаза и так нагло соврать.

— Так я тебе и поверила.

— Мы сразу же уйдем. Клянусь тебе.

Я сжала губы, хоть уже и чувствовала, что уступлю и спросила:

- А как насчет Арона? Он идет? — и, конечно же, ответ тоже уже знала.

Бруклинн никогда не звала Арона с нами.

Она тут же закатила глаза, будто я спросила какую-то глупость.

— Знаешь, Чарли, в клубах и без него полно парней.

Кроме того, Коротышка там становится каким-то дерганым и всё время норовит защитить нас от кого бы то ни было.

Пока мы убирались, дверь между кухней и обеденным залом была открыта.

В дверном проеме появился отец и я поймала на себе его тяжелый взгляд.

Он как-будто прижимал меня к земле, напоминая одним только взглядом, что я облажалась.

Когда он опять вышел, исчезая в глубине кухни, я посмотрела на Брук.

— Ладно, — проворчала я, решив, что может Брук и права и отцу действительно нужно время чтоб остыть.

— Я пойду.

3

Бруклин должно быть знала, что я сомневалась, сильно сомневалась.

Я огляделась вокруг.

Что-то было не так.

Большинство клубов располагались на окраине города, спрятанные в промышленной зоне, но, так или иначе, этот был более темным и более грязным, чем любое из мест, в котором мы когда-либо бывали прежде.

С улиц позади нас доносилось слабое потрескивание громкоговорителя.

Сообщения звучали столь приглушенно и резко, что, если бы я не помнила слов, то была бы не в состоянии разобрать их: “ПАСПОРТА НУЖНО ВСЕГДА ИМЕТЬ ПРИ СЕБЕ”.

Было ощущение, что даже королева плюнула на эту часть города.

— Серьезно, Чарли, прекрати волноваться.

— Это то самое место.

Кирпичные здания были изуродованы слоями выцветающего граффити.

Окна, которые не были разбиты или заколочены досками, были покрыты грязью.

Повсюду был разбросаны окурки, валявшиеся посреди гниющего мусора.

И без того сильный запах разлагающейся еды становился ещё ощутимее, смешиваясь с вонью людских нечистот, вызывая позывы рвоты.

Еще более подозрительным казалось отсутствие новых бездомных из класса Обслуги, которые, наводнив город, спали на улицах и тротуарах, рылись в мусоре, оставленном у домов и на аллеях, выпрашивали объедки и мелочь.

Скоро я услышала — и почувствовала — отдаленное дрожание музыки, вырывающееся из одного из складских помещений впереди нас.

Бруклин остановилась, указывая на что-то красное, резко выделяющиеся на фоне всего остального, в конце переулка.

— Я же говорила тебе! Это здесь.

Я не стала спорить, потому что это была единственная здесь свежевыкрашенная дверь.

Возможно, единственная за долгие годы.

А может быть даже и за десятки лет.

Бруклинн почти вприпрыжку устремилась вниз по переулку, хотя каблуки на её туфлях были до безумия высокими. Эти туфли когда-то принадлежали её матери.

Я взглянула вниз на мои ничем не примечательные сандалии из коричневой кожи с ремешками, обвязанными вокруг лодыжек.

Потянувшись, она постучала в массивную дверь, тарабаня костяшками о красную сталь.

Звук был поглощен басами, резонирующими изнутри.

Она попыталась еще раз, ударяя ребром свернутой в кулак ладони, со всей силы сотрясая дверь.

По-прежнему, ничего.

Я оттолкнула её в сторону.

— Думаю, мы просто войдем.

Схватившись металлическую ручку двери, я с усилием потянула её на себя.

Когда дверь открылась, звук, скрывавшийся за ней, проник внутрь меня, казалось, сотрясая кости.

Маня и увлекая меня.

Подпрыгнув от удовольствия, Брук захлопала в ладоши и вихрем пронеслась мимо меня.

Я поспешила за ней, не желая быть оставленной в одиночестве.

Внутри у двери стоял внушительных размеров мужчина. Он поднял руку, такую большую, что, наверное, ею можно было бы обхватить меня посредине, и потянулся за Паспортом Брук.

Я была уверенна, что его молчание было умышеленым, с целью устрашения. И, надо отдать должное, это у него не плохо получалось — со всеми его мускулами и угрожающей нахмуренностью — но, в то же время, он был всего лишь очередным вышибалой в обычном клубе.

Все шло как обычно, пока его взгляд не упал на Брук — на неё саму, не её паспорт — и тут у меня перехватило в горле.

Вот эту часть я просто ненавидела.

Он знал, что мы несовершеннолетние, мы понимали, что он знает, а значит, делает нам одолжение, разрешая зайти.

Он позволит, но сначала потребует чего-нибудь взамен.

Теперь он изучал её, пожирая глазами, оценивая с ног до головы.

Бруклинн не возражала.

Она расплылась в улыбке, изо всех сил стараясь выглядеть соблазнительно, и, должна признать, это было довольно убедительно.

Более чем.

Стоит ли удивляться, что она привлекала внимание стольких военных по всему городу.

В желудке у меня все переворачивалось от того, как он шарил по её телу полуприкрытыми глазами.

Его взгляд задерживался на тех местах, где кожа её не была прикрыта: на шее, плечах, руках.

Закончив, громила кивнул девушке, стоящей с ним рядом и практически незаметной в тени его огромной фигуры.

Её чернильно-черные волосы были подняты вверх и собраны в хвост, короткие черные пряди слегка касались лица, придавая ей юный вид.

Слишком юна, чтобы находится в клубе.

Прямо как мы с Брук.

Девушка метнулась вперед, схватила руку Брук и поставила на неё печать, чернила которой не были различимы при таком освещении.

Теперь настал мой черед.

Я вложила свой Паспорт в необъятную лапищу, надеясь избежать такого же тщательного осмотра, но он все равно уставился.

Было просто невозможно не почувствовать себя оскорбленной.

Я старалась изо всех сил мысленно отгородиться от него, но по коже все равно бежали мурашки, пока его глаза блуждали по мне.

Почувствовав взгляд на своем лице, я посмотрела на него. Наши глаза встретились.

Я почувствовала, как напряглись плечи, но отказывалась отвести взгляд.

Его позабавило мое вызывающее поведение. Он усмехнулся, при свете красных ламп над нами зубы сверкнули алым, губы вокруг них вытянулись в узкую линию.

Этот человек не относился ни к одному из классов — по крайней мере, уже не относился.

В этом я была абсолютно уверенна.

Все в нем говорила об обратном.

Хотела бы я знать, какой класс отказался от него. А может, он был уже рожден в семье изгоев, невинно обреченный на жизнь, в которой ему никогда не будет позволено говорить в присутствии других.

.

.

Даже на Англайском.

Я старалась не стать первой, кто моргнет, но в этой игре он был лучше, и в очень скором времени я отвернулась, устремив глаза к полу.

Его смех загрохотал громче музыки, и угловым зрением я заметила, как он вновь кивнул.

Хрупкая девушка с хвостом подскочила, схватила мою руку и, поставив на ней отметку, вновь исчезла за вышибалой.

Как обычно, кожа под печатью начала слегка пощипывать от маленькой дозы чего-то, что они добавляли в чернила чтоб расслабить клиентов.

В основном женского пола.

Особенно не достигших совершеннолетия.

Мы рассматривали это как расплату за разрешение быть в клубе.

Сканируя Паспорта перед тем как вернуть их нам, он проигнорировал тот факт, что ни одна из нас могла находиться здесь легально.

Я не имела ни малейшего представления куда поступает информация со сканера, но была уверенна, что это точно не военные проверяют нас, так как клубы не считались абсолютно законными.

Они, в то же время, не обязательно признавались нелегальными, но лишь по той причине, что ни один клуб не просуществовал больше нескольких дней.

Максимум неделю.

Бруклинн взяла меня за руку и потащила прочь от выхода, по направлению к завораживающей музыке, льющейся изнутри.