— Начать всю игру сначала? — спрашивает маркиз.

— Но с большими шансами на успех.

— А нужный человек?

— Во время путешествия по Бенгалии я встретил ботаника Роберта Томсона, — подумав, произносит Хукер. — Томсон уже тогда, дело было, кажется, в 1850 году, считал нужным организовать плантации каучуконосов, причем в Южной Америке, в Гвиане, так как это не потребует трудной и рискованной перевозки растений. Томсон человек, бесспорно, проницательный; должен признать, что именно он и никто иной навел меня на эту мысль.

— И тем не менее вы рекомендуете вывозить семена?

— Но ведь в Индии, — объясняет Хукер, — что касается свободных площадей, нам представляются совершенно иные возможности. А на Борнео, на Цейлоне, во всей Малайе! Там в нашем распоряжении колоссальная территория, несравнимая с маленькой Гвианой. Трудно оценить, какое значение будет иметь для английской экономики каучук, снятый с этих площадей за один-единственный год! Учтите к тому же, что в бассейне Амазонки стало трудно с рабочей силой. Во-первых, страна слабо заселена, а, во-вторых, индейцы трудятся на бразильские, французские, а также, к сожалению, и на английские компании в таких условиях, что не следует удивляться нехватке рабочих рук. В последнее время Северная Америка вкладывает огромные суммы в торговлю каучуком. Я получаю точную информацию. В прошлом году один янки с разрешения бразильского правительства направился в бассейн Мадейры, чтобы организовать там заготовительный пункт и добывать каучук в купленном им большом лесном массиве. Впрочем, ему пришлось вернуться во Флориду с пустыми руками; он рассказывал, что при приближении его отряда индейцы бежали из деревень в леса. Пришлось устраивать настоящую погоню за ними. Но безрезультатно!

После небольшой паузы Хукер продолжает:

— Пожалуй, я вдаюсь в излишние подробности. Вот что мне хотелось сказать: будущее английской экономики — в ост-индских колониях. Там и следует разводить гевею, там, а не в Гвиане.

— И мистер Томсон согласен оказать вам необходимую помощь?

— Нет. Мой человек не пользуется такой известностью. Но, быть может, он еще станет знаменитым, если выполнит это поручение.

— Чем я могу быть вам полезен?

Хукер всматривается в резкие черты лица человека, который с 1853 года является членом парламента, во внешней политике борется за британское мировое господство, а во внутренних делах защищает привилегии закостеневшей в своих предрассудках старинной норманской знати от посягательств всевозможных биржевых спекулянтов и новоиспеченных промышленных воротил. Дальновидный организатор британской колониальной империи, сторонник интервенционистской политики владычества на море и британской торговой монополии, он в то же время выступает как ярый враг государственных займов и критикует заигрывания либералов с рабочим движением в Англии. В знак протеста против парламентской реформы, которой добились сторонники I Интернационала, он вышел в 1867 году из кабинета Дерби, возглавил консервативную оппозицию против Гладстона, а в 1874 году, после возвращения своей партии к власти, вторично получил портфель министра по делам Индии. Он слывет одним из самых блестящих ораторов палаты лордов.

Хукер отвечает на заданный вопрос.

— Я позволю себе просить вас ходатайствовать за нас перед высшей инстанцией. Задуманное предприятие столкнулось прежде всего с материальными трудностями. Нет недостатка в людях, которые с готовностью поддержат наш план, как только реализация его пойдет успешно и им будет обеспечена солидная прибыль. Но пока что они колеблются. Джону Форрису хорошо заплатили за его услуги, но всем другим участникам операция принесла одни убытки. На этот раз я вынужден обратиться за содействием к правительству. Кроме того, я хотел бы выяснить еще одно обстоятельство. Дело задумано в интересах английской экономики, и оно небезопасно. Должен ли этот человек действовать только от моего имени?

Маркиз испытующе взглянул на Хукера.

— Понимаю, — произносит он после некоторой паузы. — Вас поставят в известность.

— Благодарю. Разрешите, милорд, сообщить вам теперь некоторые детали!

3

Не прошло и четверти часа после ухода маркиза Солсбери, как секретарь вводит в кабинет Хукера нового посетителя.

Мистеру Джорджу Даллье лет тридцать восемь. Серьезное выражение лица придает ему спокойный, солидный вид. Не отвечая на приветливую улыбку Хукера, он располагается в кресле, в котором сидел маркиз, и кладет на мягкие подлокотники руки, не сняв с левой белой перчатки.

— Я пришел, чтобы навести у вас некоторые справки, сэр, — начинает он мягким, грудным голосом. — Дела обстоят так, что мне хотелось бы иметь полную ясность, прежде чем принять окончательное решение.

— Означает ли это, что вы сожалеете о своем согласии финансировать операцию?

— Это означает, — отвечает мистер Даллье, — что мне предложили участок площадью в четыре с половиной тысячи акров в Стрейтс-Сетльмент на Малакке, и что я готов немедленно приобрести его — в надежде на удачный исход вашего предприятия. Хотя, — добавляет он слегка насмешливым тоном, — мой многоуважаемый компаньон отнюдь не будет согласен с такой сделкой.

Заметив непонимающий взгляд Хукера, он продолжает:

— Мое дело, еще каких-нибудь восемьдесят лет назад состоявшее из лавки с бухгалтером и четырьмя или пятью приказчиками, превратилась сейчас, как вам известно, в одну из крупнейших английских фирм по торговле резиновыми изделиями. Поскольку мой брат участвует в деле на равных правах со мной и, к моему глубокому сожалению, не разделяет моей точки зрения на ряд серьезных вопросов, приобретение четырех с половиной тысяч акров, возможно, было бы чревато для меня некоторыми неприятными последствиями. Вам должно быть понятно, сэр, что, будучи главой такой фирмы, как моя, нельзя опрометчиво идти на риск.

Хукер словно не замечает самоуверенного тона, которым были произнесены слова.

— Так ваша фирма существует восемьдесят лет? Не вашим ли предком был тот француз, который исследовал химический состав каучука? Помнится, его звали Жерар Даллье…

Заметив на лице у посетителя легкое нетерпение, он спрашивает:

— Вы ждете от меня гарантий?

— Я прошу вас дать мне ясный ответ на следующий вопрос: на чью поддержку вы можете твердо рассчитывать при осуществлении своего плана? Или точнее, какими средствами, помимо моих пяти тысяч фунтов, вы располагаете в данный момент?

Хукер закладывает руки за спину и медленно прохаживается по комнате.

— Честно говоря — никакими, — признается он наконец, останавливаясь и пристально глядя на мистера Даллье. — Я вовсе не хочу сказать, — добавляет он, заметив его нерешительный жест, — что у плана неблагоприятные перспективы. Только что у меня была беседа с человеком, влияние которого вы вряд ли могли бы отрицать, если бы я имел право назвать его имя в этой связи. Этот человек приложит все усилия, чтобы заинтересовать высшие круги и, может быть, даже добьется их участия в моем плане. Как видите, — продолжает Хукер, — я не уклоняюсь от ответа на ваш вопрос. Могу ли я надеяться, что ваша позиция по отношению ко мне будет такой же прямой и откровенной, даже в том случае, — прибавляет он после некоторого колебания, — если бы вам пришлось известить меня, что вы изменили свое решение.

Немного подумав, Даллье отвечает:

— Тогда я еще подожду с покупкой участка.

И глядя Хукеру прямо в глаза, он обещает ему:

— Вы можете по-прежнему рассчитывать на меня, сэр. Я уверен, что руководимое вами дело находится в надежных руках. Свое согласие я дал вам в письменном виде и не собираюсь отказываться от него.

Хукер благодарит его крепким рукопожатием.

Первое время мало кто в Англии понимал, что умелое осуществление плана сэра Джозефа Хукера умножит богатство и мощь английской экономики.

Наиболее видной фигурой из этих немногих был Бенджамин Дизраэли, лидер английской консервативной партии, который еще в 1868 году, во время первого пребывания на посту премьер-министра, обратил на себя внимание благодаря активной поддержке, оказанной им английским предпринимателям, а в 1874 году с помощью не совсем чистых предвыборных маневров вторично пришел к руководству кабинетом. И вот уже более семи лет он сидит в правительственной резиденции на сквере Сент-Джемс в Лондоне и вершит судьбами Великобритании с той тонко рассчитанной беспощадностью, которая позволяет ему одерживать все новые победы над оппозицией в парламенте и в то же время беспрестанно расширять и укреплять позиции и политическое влияние Англии во всем мире.