Разумеется, что потеря боевого корабля первого ранга в мирное время, да еще при столь необычных обстоятельствах, есть событие чрезвычайное. Вполне логично, что императором Александром Вторым была немедленно назначена следственная комиссия во главе с опытным моряком контр-адмиралом Ендогуровым
Однако перед тем как ознакомиться с ходом судебного расследования, нам не лишне будет познакомиться с главными фигурантами этого процесса.
Командир фрегата «Олег» — капитан 1-го ранга Григорий Густавович фон Майдель. В 1833 году поступил в Морской корпус. После его окончания служил на Балтике. В 1845 году участвовал в полярной экспедиции к Новой Земле. Затем, в период Крымской войны, участвовал в обороне Кронштадта от англичан. Позднее был назначен командиром клипера «Джигит», на котором плавал на Дальний Восток. Там же, на Дальнем Востоке, Майдель был назначен командиром корвета «Боярин». После возвращения в Кронштадт он некоторое время служил на Каспии, где руководил Астрабадской станцией. В 1862 году стал капитаном 2-го ранга и был назначен командиром фрегата «Дмитрий Донской», а затем и «Олега».
Что касается капитана 2-го ранга Алексея Александровича Корнилова, то он был на десять лет младше Майделя. Его отец закончил Царскосельский лицей и хорошо знал А.С. Пушкина. Знаменитый герой обороны Севастополя вице-адмирал В.А. Корнилов приходился ему родным дядей.
Мичманом Корнилов стал в 1849 году и выпустился на Черноморский флот. Плавал на линкоре «Двенадцать апостолов» и на пароходо-фрегате «Одесса». Участвовал в Синопском сражении и обороне Севастополя. Там он получил четыре ранения, но остался в строю, за что был награжден двумя орденами и золотой саблей. Участвовал в плавании вокруг Скандинавии на клипере «Наездник», после чего, уже старшим офицером, ушел на Дальний Восток на клипере «Джигит», командиром которого был в то время Г.Г. Майдель. С переходом Майделя на новую должность Корнилов стал командиром клипера. В 1860 году Корнилов привел клипер в Кронштадт и принял под команду винтовую шхуну «Сахалин». Служил флаг-капитаном при контр-адмирале Попове на Тихом океане. В 1864–1868 годах командовал канонерской лодкой «Смерч», которая погибла в финских шхерах. Суд Корнилова оправдал, так как скала, на которую наткнулась канонерская лодка, не была обозначена на карте Затем Корнилов стал капитаном 2-го ранга и вскоре получил под команду броненосную плавбатарею «Кремль».
Председатель суда контр-адмирал Ендогуров прежде всего опросил командующего эскадрой вице-адмирала Бутакова. Первый вопрос был вполне закономерным:
— Имели ли право батарея «Первенец» и фрегат «Олег» обгонять батарею «Кремль» внутри эволюционного круга?
На это Бутаков ответил не задумываясь:
— Командир «Кремля» имел право и даже моральное обязательство идти за «Первенцем», так как при повороте «все вдруг» на восемь румбов все корабли так или иначе выходят из строя. Одни находятся правее передового, другие левее, и все одновременно стремятся занять свое место в новой кильватерной колонне. Ввиду того что батарея «Первенец» обошла «Кремль», «Олегу» оставались два способа действий: пройти прямо до места поворота корвета «Витязь» и только тогда начать свой поворот на 16 румбов или же, сохраняя свой промежуток от переднего мателота, поворачивать с того места, где начал поворот этот корабль. Принятое командиром «Олега» решение потребовало от «Кремля», следовавшего в то время за «Первенцем», держать курс, параллельный курсу фрегата, но конструктивные недостатки «Кремля» этого сделать не позволили.
Затем опрашивали командира «Кремля» капитана 2-го ранга Корнилова.
— Я считал себя вправе вступить в кильватер «Первенцу» и рассчитывал, что «Первенец» прибавит хода, чтобы догнать идущий впереди «Витязь». Тогда расстояние между мной и «Олегом» увеличивалось настолько, что я мог вполне спокойно войти в кильватер «Первенцу». Именно поэтому я пропустил вперед «Первенец», а затем положил руль лево на борт. «Кремль» быстро покатился влево, а фрегат «Олег», имевший 8 узлов, стал стремительно приближаться.
— По нашим расчетам, данная вами команда на задний ход была способна значительно уменьшить силу удара!
— Еще в начале кампании я докладывал командованию, что имею какое-то внешнее повреждение винта! — тут же отозвался Корнилов и выложил на стол соответствующий рапорт.
— Надлежит обследовать винт «Кремля»! — велел Ендогуров.
Обследование водолазами кормовой части броненосной батареи выявило факт отрыва от винта «Кремля» одного из перьев, что значительно влияло на и без того небольшую ее скорость.
Опросили и командира «Олега» капитана 1-го ранга фон Майделя.
— Я вообще недоумеваю и не понимаю намерений командира «Кремля»! — заявил фон Майдель. — Я думал, что Корнилов совершит свой поворот вне линии строя и останется параллельным моему фрегату. В это время я сам заканчивал поворот. Увидев неожиданное и очень быстрое приближение «Кремля», я дал полный ход машине, чтобы успеть вывернуться из-под удара, но «Кремль» катился гораздо быстрее меня, и поэтому уклониться от удара я не успел.
Чем больше продолжалось разбирательство, тем все более очевидным становилось то, что причинами гибели «Олега» стали плохие маневренные качества «Кремля», усугубившиеся не обнаруженным своевременно повреждением винта, а также неопределенность инструкций по маневрированию в составе эскадры, в которых не указывалось однозначно, следует ли считать вышедшим из строя корабль, если он по каким-то причинам потерял свое место в линии, уже занятое другим кораблем.
Помимо этого в катастрофе определенную роль сыграли и личные качества командира «Кремля» капитана 2-го ранга Алексея Александровича Корнилова.
Отчаянно смелый на войне, Корнилов отличался решительностью и в мирное время, командуя кораблями. На той же батарее «Кремль» он своими весьма смелыми (если не сказать — рискованными) маневрами на Транзундском рейде не раз заставлял хвататься за сердце вице-адмирала Бутакова.
— Если каждый из наших командиров будет топить по два корабля, прежде чем чему-либо научиться, то скоро мы останемся совсем без флота! — вполне резонно заметил контр-адмирал Ендогуров. — Капитан 2-го ранга Корнилов, со свойственной ему решимостью и смелостью, полагал, что успеет лихо проскочить мимо «Олега» и красивым маневром займет свое место в строю, но все вышло иначе. Поэтому главным виновником всего происшедшего я считаю именно его!
Дело о гибели фрегата «Олега» было передано в Кронштадтский военно-морской суд. В качестве обвиняемых были привлечены оба командира кораблей, участвовавших в столкновении.
Что касается командира «Олега», то его после нескольких опросов оправдали по всем пунктам. При этом капитану 1-го ранга Майделю была поставлена в заслугу его распорядительность, благодаря которой жертвы среди команды «Олега» были минимальны.
В отношении же Корнилова суд усмотрел невозможность его порицания за излишнюю смелость, так как это является одним из самых важных качеств военного моряка. Принималось во внимание и то, что он командовал броненосной батареей меньше года, а потому не мог в совершенстве знать все ее маневренные характеристики. Однако при этом суд отметил, что Корнилов все же рисковал неоправданно. На этом основании его признали виновным в неосторожности, заключающейся в том, что, зная о плохих маневренных качествах своего корабля, он решился во время общего перестроения вступить в кильватер обогнавшей его батареи «Первенец», следствием чего и стало трагическое столкновение с «Олегом».
При этом, принимая во внимание предыдущие заслуги Корнилова, суд постановил ограничиться в отношении командира «Кремля» выговором в приказе генерал-адмирала. А поскольку капитан 2-го ранга не имел никакого недвижимого имущества, то все казенные убытки, а также денежную сумму по иску вольнонаемного кока Васильева было решено принять на счет государственной казны.
Весьма интересно, что командующий эскадрой вице-адмирал Бутаков вызывался на суд лишь в качестве свидетеля. И это при том, что оба корабля находились в его непосредственном подчинении и именно он отдал команду на роковое перестроение. Как не похоже это на расследования подобных происшествий XX века, когда в первую очередь именно старшие начальники объявлялись виновниками происходивших происшествий.