При каждом шаге кожаный шедевр, сшитый Джорджи, давал о себе знать. Ремни натягивались, заклепки впивались в кожу, напоминая Женевьеве о том, как она будет выглядеть, если ее разденут. А этим вечером Джеймс Синклер обязательно сделает это — на этот счет у нее не было никаких сомнений.

Такси, которое вызвала Женевьева, приехало очень быстро, и она отправилась в «Гарнет». Синклер, облаченный в элегантный черный костюм, уже ждал ее. Он улыбнулся. Удивлению Женевьевы не было предела, когда он, положив руку ей на спину, привлек ее к себе и поцеловал в щеку так, как обычно при встрече целуют родственников или хороших знакомых. Она ощутила легкий запах дорогого одеколона. Синклер провел рукой по ее спине. Хотя это был вполне невинный, дружеский жест, Женевьева сразу поняла, что он сделал это намеренно: Синклер хотел проверить, выполнила ли она его распоряжение.

— Замечательно, — сказал он, быстро пробежав пальцами по невидимым заклепкам. — Вы выполнили то, о чем я вас просил. Впрочем, я не сомневался в том, что вы человек послушный.

В зале ресторана было довольно тихо. Слышались только легкий шелест шагов и приглушенные голоса. Немолодая супружеская пара обсуждала карту вин. Официант неспешно скользил между столиками. Легкий полумрак создавал атмосферу спокойствия и интимности.

Синклер взял Женевьеву за руку и повел к столику. Женщина вдруг испугалась. Ей казалось, что кожа корсета скрипит довольно громко и все понимают, что она надела под свой деловой костюм. Синклер как истинный джентльмен отодвинул для нее стул и помог ей сеть.

— Вы быстро оделись или возникли трудности? — поинтересовался он мягким, вкрадчивым голосом.

— Мне удалось с ними справиться, — ответила Женевьева.

— Я угадал с размером?

— Корсет немного жмет.

— Так и должно быть, — сказал Синклер, довольно усмехнувшись. Наклонившись через стол, он взял ее за руку. — Примерно вот так. — Он быстро сжал ее пальцы, а потом отпустил. — Это утягивающий корсет. Умеренной жесткости. Чтобы вы все время помнили о том, что на вас надето. Есть другие разновидности, намного лучше. Подумайте об этом. — Он сделал знак официанту. — Вы смогли надеть кольца?

— Кольца? — переспросила Женевьева.

Официант застыл в нерешительности возле их стола.

— Кольца для сосков, — сказал Синклер.

Женевьева почувствовала, как краска приливает к лицу. Неужели официант слышит, о чем они говорят?

— Я вас не понимаю, — запинаясь, пробормотала она.

Синклер сделал заказ для нее и для себя, и официант молча удалился. Затем Синклер наклонился к ней, и Женевьева подумала, что со стороны может показаться, будто они влюбленная пара.

— Там должен быть ремешок с кольцами, которым нужно перевязывать грудь поперек, — сказал он. — Кольца следует надеть на соски, они должны подходить по размеру и плотно их сжимать.

— О-о, — пробормотала Женевьева, покраснев до корней волос. — Я так и не смогла понять, для чего они предназначены.

Она удивилась, услышав его смех.

— Неужели вам еще ни разу не приходилось надевать такую вещицу? Я обязательно научу вас. Думаю, это доставит мне огромное удовольствие.

Синклер не сказал ничего особенного, однако после его слов Женевьева почувствовала, как по всему ее телу пробежала легкая дрожь. Дрожь возбуждения. Женщине показалось, будто в нее вонзились миллионы крошечных иголочек. Она начала осознавать, что ее познания об эротических играх, как это ни прискорбно, ничтожно малы и она понятия не имеет о том, насколько они могут быть разнообразными и интересными. А с таким наставником, как Синклер, обучение может превратиться в сплошное удовольствие. Однако Женевьева понимала: он не должен знать о том, что фактически уже одержал победу и она готова во всем ему повиноваться. Зачем лишний раз тешить его самолюбие?

— Однако я еще не дала вам своего согласия, — напомнила она довольно резким тоном.

— Неужели? — искоса посмотрев на нее, спросил Синклер тихим, спокойным голосом. — Мне нечего вам возразить. Приятного аппетита.

Ей действительно очень понравился ужин. Синклер развлекал ее анекдотами, говорил о театре, кино и музыке, высказывая очень интересные суждения. Корсет был довольно тугим, и поэтому Женевьева сидела, боясь лишний раз пошевелиться, и только когда металлические заклепки, прикрепленные к кожаным полоскам, впивались в бедра, едва заметно ерзала на стуле. Синклер ничего не сказал, однако она поняла, что он заметил ее телодвижения и про себя посмеивается над ней.

— А теперь, — сказал Синклер приятным спокойным голосом, когда они допили кофе и ликер, — идите в дамскую комнату.

Он кивнул головой в сторону двери, находившейся в противоположном конце зала.

— Но мне пока туда не нужно, — удивилась Женевьева.

— Какая разница, нужно вам или нет? — улыбнулся он и, протянув руку через стол, взял ладонь Женевьевы. — Идите прямо туда. Если мы с вами заключили сделку, вы должны выполнять все, о чем вас просят. Идите туда. Войдете в дамскую комнату, постоите там несколько минут и вернетесь обратно. — Своими сильными пальцами он сжал ее пальцы. — Только не спешите. Идите неторопливо.

— В этих чертовых туфлях я все равно не смогла бы побежать, даже если бы очень захотела, — сказала Женевьева, не скрывая раздражения.

Синклер засмеялся.

— Мне они нравятся. Благодаря им ваша походка напоминает походку продажных девиц. Впрочем, вы и есть самая настоящая проститутка, не так ли? Вы согласились иметь со мной дело только потому, что хотите, чтобы я вам заплатил. Не важно в какой форме — деньгами или своей подписью. Суть от этого не меняется. Я купил вас, и сегодня вы начнете отрабатывать деньги, которые я на вас потратил. Прямо с этой минуты. А теперь идите.

Качающейся походкой Женевьева прошла между столиками. За ними сидели респектабельного вида пары, которые пришли в ресторан поужинать.

В дамской комнате висело огромное зеркало в золоченой раме. Женевьева взглянула на свое отражение. На нее смотрела стильная дама в шелковом костюме, с аккуратно уложенными волосами и легким макияжем. А под верхней одеждой вполне обычного вида был надет корсет для садо-мазохистских игр, тугие ремни которого впивались в ее тело, напоминая о том, как она выглядела, когда крутилась перед зеркалом несколько часов тому назад. Неужели она похожа на шлюху? Женевьеве пришлось признать, что в какой-то степени Синклер прав: у нее есть нечто общее с представительницами древнейшей профессии. Они обсуждают условия сделки, однако условия эти диктует ей он.

Женевьева вернулась за столик, и пока она шла через зал, все время чувствовала на себе его взгляд. Синклер встал.

— Хорошо, — сказал он. — Мне кажется, пришло время опробовать товар, за который я заплатил такую высокую цену.

Синклер жил в большом старинном, построенном еще во времена правления короля Георга доме, который находился в одном из самых престижных районов Лондона. Ступени парадной лестницы были такими высокими, что Женевьеве стоило большого труда взобраться по ним наверх. Синклер не предложил ей руку, но внимательно наблюдал за тем, как она, пошатываясь, ковыляет по ступенькам.

В прихожей ее каблуки громко цокали по выложенному мраморной плиткой полу.

Синклер открыл дверь, и Женевьева вошла в комнату, отделанную и обставленную с большим вкусом, но как-то по-мужски, без изящества и шика. Здесь висели написанные маслом портреты и стояли огромные кожаные кресла. Деревянный пол был отполирован до блеска, а освещал комнату мягкий, приглушенный свет ламп с красными абажурами. Подойдя к одному из кресел, Синклер развернул его так, чтобы можно было видеть Женевьеву, и сел.

— Раздевайтесь, — сказал он.

— Я думала, что сперва мы с вами обсудим условия нашего договора, — удивилась Женевьева.

— Обязательно обсудим, — заверил ее Синклер. — Но теперь между нами нет стола, мы не в офисе. Делайте то, что вам говорят. Я хочу убедиться в том, что Джорджи не утратила своего мастерства и по-прежнему шьет классные вещи.