— Похоже, вы во мне сомневаетесь.

— Маргарет считает, что из вас получится хорошая стриптизерша. Видите ли, мисс Лофтен, я не разделяю ее мнения.

— И что я должна сделать, чтобы доказать, что вы, мистер Синклер, ошибаетесь?

— Для начала сделайте так, чтобы мой член как следует встал, — сказал он.

— Кажется, в «Феннингтоне» я прекрасно справилась с этой задачей. Помните? — спросила она. — Вы тогда подглядывали за мной через отверстие в стене, ну или через что-нибудь в этом роде.

— Да, но я возбудился, глядя на Бриджит, а не на вас, — возразил Синклер.

Такие слова кого угодно могли бы привести в уныние, но Женевьева не обиделась. Она восприняла это как вызов. Повернувшись к ней спиной, Синклер подошел к креслу и, налив себе вина, сел. Его смуглое лицо едва угадывалось в полумраке. Он поднес к губам бокал и посмотрел на Женевьеву.

— Прошу вас, переоденьтесь побыстрее. Не заставляйте меня ждать.

Женевьева поднялась на второй этаж. Она была приятно удивлена, увидев на кровати причудливый кружевной корсет красного цвета, бюстгальтер, красные туфли из лакированной кожи и целый ворох весьма откровенных платьев (на всех имелись застежки-молнии и удобные крючки, которые можно было расстегнуть легким движением руки). Рассмотрев всю эту красоту, Женевьева решила надеть свой костюм, подумав, что в нем ей будет намного удобнее. Ее черное платье имело довольно строгий силуэт. Такое платье можно надеть даже на вечеринку в офис. Это устраивало Женевьеву. Платье поможет ей создать нужное впечатление, а также придаст ее танцу немного аристократизма. В таком наряде она будет чувствовать себя хозяйкой положения.

Спускаясь по лестнице, Женевьева старалась сохранять нужный настрой. Синклер выключил настольную лампу и зажег яркие прожектора. Женщине казалось, что она стоит на пустой сцене, а из зала на нее смотрит один-единственный зритель.

— Итак, представление начинается! — крикнул он из темноты, и тут же заиграла музыка.

Прожектора отделили Женевьеву от остального мира. Она понимала, что в их резком, безжалостно слепящем свете будут видны ее малейшие промахи. «Как хорошо, что я съездила к Теа», — подумала Женевьева. Без ее ценных советов она бы сейчас чувствовала себя смущенной и растерянной. Синклер был настроен довольно агрессивно. Похоже, ему хотелось, чтобы она потерпела неудачу. Однако Теа смогла вселить в нее уверенность. Женевьева не испугалась, а с головой окунулась в музыку. Ее тело стало легким и послушным, и она поплыла, подчинившись ритму.

Расставив ноги, Женевьева медленно провела руками по своему телу. Она не будет спешить. Это будет медленный танец, а не стремительное обнажение танцовщицы-дилетантки в ослепительном свете софитов, заканчивающееся неуклюжим вращением. Она будет снимать одежду в удобном ей темпе и обнажится настолько, насколько сочтет нужным. Женевьева знала, сколько на кассете музыкальных фрагментов, и на столько же частей разделила свой танец. Она медленно сняла платье под «Стриптизершу». Каждое ее движение было четким, выверенным, плавным.

Освободившись от платья, Женевьева почувствовала себя раскрепощенной. Она расхаживала с гордым видом в кружевном белье. Потом упали на пол ее трусики, но Женевьева осталась в стрингах. Тоненькие шнурки пикантными линиями опоясывали талию и прятались между ягодицами.

Женевьева подошла ближе к Синклеру. Он сидел, лениво развалившись в кресле, вытянув ноги и слегка раздвинув их. Она заметила, как заблестело стекло, когда Синклер покрутил в руке бокал с бренди. Женевьева стояла так близко, как это только было возможно, не покидая круга света, образованного прожекторами. Она играла своим бюстгальтером. Ослабив лямки, женщина сняла тонкое черное кружево и с притворной скромностью закрыла ладонями голые груди, раздвинув пальцы так, чтобы были видны соски.

Еще дольше Женевьева снимала пояс, поворачиваясь спиной, наклоняясь, спуская чулки до колен, снова поворачиваясь лицом. Она заметила, что Синклер еще шире раздвинул ноги. Его руки по-прежнему двигались, однако теперь он гладил себя, поставив бокал на стол.

Женевьева вышла из круга света и подошла ближе к креслу. Она раздвинула вытянутые ноги Синклера, заставив его принять такую позу, в которой он сидел в коридоре отеля, когда они занимались сексом. Однако на этот раз Женевьева была хозяйкой положения. Она поставила ногу на подлокотник кресла, продолжая плавно вращать бедрами под музыку. Потом провела рукой по бедру, играя ремешками, с помощью которых крепился пояс, но не развязывая их. Черный шелковый треугольник прикрывал ее мягкие светлые волосы, которые только начали отрастать после бритья. Повернувшись, чтобы снова уйти, Женевьева почувствовала, как пальцы Синклера сжали ее запястье. Он заставил ее повернуться к нему лицом.

— Достаточно, — произнес он хриплым голосом.

Женевьева вырвалась.

— Музыка еще не закончилась, мистер Синклер.

— Вы уже закончили свой танец, — сказал он. — Встаньте на колени.

— Но я так долго репетировала, — протестовала она, — а вы даже не хотите посмотреть…

— Вы слишком много говорите. — Синклер отпустил ее руку и, схватившись за шелковые шнурки, потянул за них, заставив ее опуститься на колени.

Шнурки развязались, и Женевьева осталась в одних чулках и туфлях. Синклер расстегнул брюки, и она увидела, что его член уже стал длинным и твердым, как копье. Женевьева посмотрела Синклеру в лицо.

— Думаю, это можно назвать «встал как следует».

— Вы теряете время, любуясь моим членом, — произнес он. — Сделайте же с ним что-нибудь.

Женевьева хотела взять его член в руки, чтобы сначала помучить Синклера, немного поиграв с его достоинством, а потом подарить ему облегчение.

Он оттолкнул ее руки.

— Используйте рот, — пробормотал Синклер хрипло. — Я хочу почувствовать ваш рот. И делайте все медленно.

Повернув голову, Женевьева взяла в рот его член, провела по нему губами и слегка постучала языком по округлому кончику. Потом пососала его, сначала нежно, а затем все сильнее и сильнее, пока не почувствовала его реакцию. Синклер застонал и, поерзав в кресле, раздвинул ноги еще шире. Он прижимал голову Женевьевы к своему члену с такой силой, чтобы она не смогла отвернуться, оставив его неудовлетворенным. Она то полностью засовывала член в рот, то высовывала его, слегка покусывая и наблюдая за реакцией Синклера. Женевьеве очень хотелось, чтобы он разрешил ей использовать руки. Синклер снова застонал. Она прикоснулась к его яичкам губами и языком.

Синклер вдруг обхватил ее руками и поднял. Женевьева стояла с раздвинутыми ногами прямо над его коленями. Доставляя ему удовольствие, она сама возбудилась, и ее влагалище было уже достаточно влажным. Засунув руку между ее ногами, он в этом убедился.

— Вы уже готовы, не так ли? — спросил Синклер охрипшим от желания голосом. — Вы действительно заводитесь, когда кто-то смотрит на вас. Не можете дождаться, пока вас трахнут, да?

Схватив рукой его член, Женевьева почувствовала, какой он твердый. Под ее пальцами бешено пульсировала жилка.

— Как вы думаете, сколько вы сможете ждать? — поинтересовалась Женевьева.

Синклер позволил ей еще немного поласкать его член. Однако она почувствовала, что его тело начинает дрожать.

— Не очень долго, — признался Синклер. — Господи, вы должны это прекратить! Я пока не хочу кончать.

Женевьева отпустила его и немного подождала. Схватив ее за ягодицы, Синклер придвинул ее ближе, направляя к своему копью и прижимаясь к ней бедрами. Это была не самая удобная позиция, но Женевьева начала двигать бедрами.

— Вот так хорошо, — прошептал он. — Вот так очень хорошо.

Его глаза были полузакрыты. Придвигаясь к нему ближе, Женевьева видела его лицо. Оно выражало удовольствие. Удовольствие, которое она ему доставляла. Женевьева действительно чувствовала себя стриптизершей, которая ублажает одного из зрителей. Она представляла, что остальные смотрят на нее, окружив плотным кольцом. А то, что она была обнаженной, а Синклер — полностью одетым, сделало эту воображаемую картину еще более эротичной.