— Ну, что скажете? — спросила Женевьева. — Я прошла пробы?

— Скажем так, начало довольно многообещающее, — сказала Бриджит, поднявшись. — Однако нужно делать все гораздо медленнее. Если бы вы сейчас раздевались перед мужчинами, никто из них не испытал бы возбуждения. Они просто не успели бы завестись. Вы должны дразнить, соблазнять, интриговать их, заставлять ждать. И никогда не следует останавливаться. Вы все время должны двигаться. Перчатки тоже нужно было снять как-то по-другому, обыграть это соответствующим образом, что ли. Хорошая стриптизерша каждый предмет своего туалета снимает очень сексуально. Для того чтобы завести аудиторию, она не использует дешевые трюки со змеями и бананами.

Женевьева не знала, как ей реагировать на эти слова — сердиться или смеяться. Она не думала, что Бриджит так серьезно отнесется к ее танцу.

— Хорошо, дорогой мэтр, покажите мне, как нужно это делать, — поддразнила ее Женевьева.

Бриджит снова нажала кнопку на пульте. На этот раз зазвучала более ритмичная и бодрая мелодия. Под такую музыку обычно работают профессиональные стриптизеры. Женевьева даже подумала, что она специально принесла эту кассету с собой.

Оказалось, что Бриджит превосходно танцует стриптиз. «Неужели это та самая высокомерная великосветская красавица, которая улыбалась мне за ужином?» — глядя на нее, удивлялась Женевьева. Бриджит танцевала с профессиональной грацией, и все ее движения были очень эротичными. Она снимала платье так, словно занималась с ним любовью. Бриджит с величественным видом расхаживала по комнате в своем темно-синем кружевном белье. Потом медленно спустила чулки до колен.

Женевьева почувствовала, что тоже начинает покачиваться в такт музыке, отбивая ритм ногой. Ей никогда не нравилось смотреть на то, как раздеваются другие женщины. Однако сейчас она ощущала непонятное напряжение, ожидая, когда снимут очередной предмет туалета и швырнут его на пол. «Теперь я начинаю понимать, что чувствует мужчина, глядя на это. Ему, наверное, хочется, чтобы эта сладкая пытка длилась как можно дольше и в то же время чтобы она быстрее закончилась», — подумала Женевьева.

Она посмотрела на обнаженные груди Бриджит. Они были округлыми и упругими. «А у нее очень красивый бюст», — отметила Женевьева, удивляясь тому, какие странные мысли лезут ей в голову. Остановившись возле кресла, в котором сидела Женевьева, Бриджит начала снимать трусики. Повернувшись спиной и довольно вызывающе вращая бедрами, она спустила тоненькую кружевную вещицу до колен. Потом, подняв сначала одну ногу, потом другую, Бриджит перешагнула через трусики, и когда прозвучал финальный музыкальный аккорд, сопровождавшийся громким металлическим звоном тарелок, подбросила белье вверх. Обнаженная наставница в спущенных чулках и туфлях на высоких каблуках протянула руку Женевьеве.

— Ну же, дорогуша, покажите мне, что вам удалось усвоить, — сказала она. — Потанцуйте вместе со мной.

Женевьева понимала, что наступил момент, когда ей необходимо принять решение. Она может сказать «нет» и уйти, и на этом все закончится. Если же она останется, то ей придется танцевать вместе с Бриджит. Она сможет познать совершенно новый вид секса. Хочет ли она остаться? Бриджит продолжала извиваться перед Женевьевой, улыбаясь ей, — ее тело с соблазнительными, округлыми формами было неизвестной, неисследованной и абсолютно безопасной территорией.

«Да, я хочу узнать, каково это — гладить плавные изгибы этого тела. Я хочу понять, что чувствует мужчина, когда ласкает женщину», — решила Женевьева. Она желала понять, что ощущал Джеймс Синклер, когда его руки скользили по ее телу, когда он дразнил и ласкал ее. Женевьева встала и, подойдя к Бриджит, начала двигаться в такт музыке. Они были вместе и в то же время отдельно друг от друга, поначалу намеренно избегая телесного контакта. Так продолжалось до тех пор, пока Бриджит, положив руки на плечи Женевьеве, не прижала ее к себе. Потом она впилась в ее губы страстным поцелуем.

Это был долгий поцелуй, и им обеим понадобилось время для того, чтобы отдышаться. Их тела соприкасались, причем в довольно пикантных местах. Женевьева чувствовала, как затвердевшие соски Бриджит трутся о ее кожу, а ее соски касаются тела Бриджит. Та нежно целовала шею Женевьевы, ее губы опускались все ниже и ниже.

Музыка стихла.

— Давай займемся любовью, — нежно прошептала Бриджит.

Наклонившись, она взяла пульт, и из динамиков полилась совершенно другая мелодия — нежные аккорды и мечтательный саксофон. «А музыка-то как нельзя лучше соответствует моменту, и это, мне кажется, нельзя назвать случайностью», — подумала Женевьева.

— Вы все спланировали заранее, — улыбнулась она.

— Можно сказать и так, — ответила Бриджит. — Никогда не знаешь, с кем тебя сведет судьба. А вдруг это будет такая женщина, как вы? Вам не нравится мое предложение?

— Меня еще никогда не соблазняла женщина.

— Все когда-то случается в первый раз, — сказала Бриджит. — И сегодня, дорогая, пришел ваш час.

Женевьева легла на кровать и, томно потянувшись, сбросила туфли. Запустив пальцы в ее панталоны, Бриджит осторожно сняла их и швырнула на пол.

— О-о, — пробормотала Бриджит, — вы бреетесь. Это замечательно. Мне это нравится.

Ее губы, образуя на шее Женевьевы извилистые дорожки, спустились к груди. Соски уже затвердели, и Бриджит принялась ласкать их, кончиком языка рисуя окружности сначала вокруг одного из них, а потом вокруг другого. Дрожа от наслаждения, Женевьева почувствовала, как по всему ее телу разлилось приятное тепло.

Бриджит медленно и осторожно ласкала ее тело, находя особенные места, о которых знают только женщины, а мужчины редко утруждают себя их поиском. Она лизала и нежно гладила Женевьеву, не отводя глаз от ее лица. Ей нужно было знать, возбуждают ли партнершу ее ласки. Если Женевьева стонала или вздыхала, когда Бриджит прикасалась к определенному месту на ее теле, она ласкала его дольше и с особой тщательностью. Казалось, что ей больше нравится доставлять удовольствие, чем наслаждаться самой.

Однако Женевьеве хотелось не только получать, но и самой дарить ласки. Чувствуя, что с каждой минутой возбуждается все сильнее и сильнее, она поняла, что больше не может оставаться пассивным наблюдателем. Протянув руку, она коснулась мягкой груди Бриджит. Подчинившись внезапному порыву, Женевьева взяла в рот ее сосок и осторожно пососала его. Легонько постукивая по нему кончиком языка, она превратила розовый шарик в твердый бутон. Бриджит издала глухой стон, предлагая себя Женевьеве, и Женевьева (к своему удивлению) с готовностью приняла это приглашение.

Они изучали друг друга, утопая в половодье ощущений. Женевьева наслаждалась, прокладывая новые эротические дорожки на мягком и податливом теле Бриджит, с восторгом слушая стоны и вздохи, которые издавала женщина под действием ее ласк, и дрожала от восторга, когда губы и пальцы Бриджит рисовали узоры на ее коже. Потом Бриджит осторожно погладила ее интимное место.

— Дорогая, ты такая влажная, — проговорила Бриджит.

Она опустилась еще ниже, и Женевьева внезапно ощутила, как теплый язык Бриджит прикоснулся к ее клитору. Реакция Женевьевы была мгновенной. Бриджит точно знала, что нужно делать, чтобы ее бутон стал твердым от возбуждения. Она знала, как продлить эту нестерпимую, обжигающую агонию удовольствия, как освободить Женевьеву от этой муки. Женевьева выгнула спину, когда восхитительная дрожь оргазма, пробежав по ее телу, постепенно утихла.

Полежав немного, она пришла в себя и поняла, что должна помочь Бриджит. «Но смогу ли я ласкать губами и языком другую женщину?» — спросила себя Женевьева. Она всего один раз занималась оральным сексом с мужчиной. Однако, по правде говоря, сейчас она ощущала такой кураж, что могла бы запросто взять в рот член Джеймса Синклера и ласками довести его до полного возбуждения, а потом помучить, оттягивая наступление оргазма. Интересно, как долго он смог бы сдерживаться, не теряя головы, и как скоро начал бы стонать, умоляя подарить ему облегчение? «Идея, по-моему, просто замечательная», — обрадовалась Женевьева. Приключение с Бриджит заставило ее почувствовать себя невероятно сексуальной.