Или глазницы ссохлись, или глаза распухли — но глазам было тесно и больно на привычных местах. Хорошо, что смотреть было необязательно. Уши тоже ломило. Каждый вдох — выдох давался через тупую, давящую боль… Двигаться… да даже просто думать было больно, а уж думать о необходимости шевелиться … «А хорошо, что нет зеркала, а то я, должно быть, сейчас просто страшно хороша… — всхлипнула она, с трудом поднимая руку, чтобы размазать слёзы, сопли и кровь, и краем глаза всё-таки взглянула на этот бодиарт. — Так… Ну, хватит расслаиваться на фракции, веда я или нет?! Энергоресурс, конечно, сейчас уже не так велик, как до старта… Но и далеко не исчерпан».
Кибер уловил изменение в её состоянии и спросил:
— Пилот, вы живы? — кто-то из его создателей был, похоже, с чувством юмора…
«Не знаю, киб».
— Значит, живы. Мёртвые не отвечают.
Миль против воли хмыкнула, хлюпнув носом:
«Железно. Но я бы не была так уверена… — Осмотрелась зрением кибера — в поле зрения небо было чистым, но почему-то же он держал под наблюдением вон тот участок безоблачной синевы на востоке. — А что у нас там, киб?»
— Ожидаю появления преследователей через десять минут.
«Почему?! — возмутилась она. — Мы же оторвались! Как они тебя находят?! …Ой, ну я и ду-ура… у тебя что — маячок встроен, да?»
— Конечно, — был невозмутимый ответ.
«Почему ж ты не предупредил-то?!» — досадовала Миль, отыскивая и выжигая зловредное устройство… досадуя, впрочем, больше на себя, потому что предугадывала логичный ответ:
— Потому что вы не спрашивали, — ну да. А чего всё-таки и ждать от набора деталей. Пусть и очень хорошего набора.
Что ж… пора, значит…
Ну вот почему самоисцеление всегда даётся труднее, чем лечение других людей?!
Миль довольно долго прокачивала энергию по всем ипостасям своего измученного тела, выгоняя накопившиеся омертвения и залечивая повреждения, избавляясь от нацеплявшихся энергопаразитов и погибших клеток, напитывая и наполняя жизнью уцелевшие, но оголодавшие и истощённые, с удовольствием видя, как, уступая свободно текущим потокам, светлеют и теплеют потемневшие было, обесточенные и холодные области, чувствуя, как они, замершие, почти отмершие — возрождаются к жизни, пульсируя жадно, горячо и сильно…
Следующим этапом было восстановления функций, возвращение на место сдвинутых энергоконтуров и сбитых настроек — на жизнь, на здоровье, регенерацию и защиту… особенно защиту.
И, наконец — установление гармонии, равновесия… И можно уже с удовольствием расслабиться, любуясь ровным сильным свечением всех полей, всех потоков, когда каждая клетка поёт в лад общей мелодии, мерцает в унисон общему ритму…
…Давно надо было этим заняться… А то всё надеялась, что организм сам управится… Он и управлялся. Да только слишком много на него свалилось за последнее время. Нельзя же, будучи ведой, везде и всегда полагаться только на человеческую фармацевтику с терапией… Но какое всё-таки наслаждение — ощущать себя абсолютно здоровой…
Однако долго блаженствовать было некогда. Сунув руку в карман, Миль коснулась своих загодя приготовленных Узлов и активировала их все враз, одним кодом. Должно сработать… Пусть теперь попробуют отыскать…
50. От ворот поворот
… Город вырос на горизонте внезапно и стремительно принялся увеличиваться, обретая подробности. Это не тот Район. Нам надо на Белый Берег. Кибер послушно и без вопросов выправил курс на север — и Город увернулся влево, опять мельчая и укутываясь в голубую дымку…
Побережье показалось как-то слишком быстро, замелькали, проскакивая под брюхо флайера, скалы, которые тут преобладали… Но вот стали мелькать полосы пляжей… Кажется… кажется, это где-то здесь… Флайер вдруг свечой взмыл в небо — фиксаторы впились в тело — выполнил переворот, второй… и пошёл по широкому кругу. Миль тихонько заскулила…
— Предупреждение наземной охранной системы: у нас нет права доступа на эту территорию. Иначе нам угрожают обстрелом. Странно… — вдруг добавил кибер.
«Что?!» — поразилась Миль. Не отсутствию доступа — реакции кибера: ему, видите ли, странно.
Кибер уточнил:
— И Десант, и Медсовет, и Патруль — любое подразделение Контроля имеет абсолютный приоритет и право доступа на любую территорию и любой объект, включая частные владения. А сюда мы попасть не можем. Это у людей называется «странно», если я не ошибаюсь?
«Не ошибаешься», — подтвердила Миль. Кажется, её присутствие на борту и единение с кибером плохо на нём сказывается. Он начинает вести себя как-то не так… Но не до него сейчас…
Миль потянулась вперёд — дом совсем рядом, она должна суметь достать домашнего кибера… А может, и Бен дома?!
Нет. Беном, что называется, и не пахло — с такого-то расстояния она бы уже давно уловила его ментозапах — аромат горячего, вкусного хлеба… Вместо него басом отозвался Дом:
— Хозяйка! Госпожа моя, это вы?!
«Признал? А чего тогда домой не пускаешь?»
— Усадьба под наблюдением. Хозяина только сегодня утром выпустили из-под домашнего ареста. Он немедленно улетел, но сперва активировал охранную систему. Чтобы никто не проник. Включая вас, хозяйка. Вам сюда никак нельзя — прослушаете его сообщение?
«Он ещё спрашивает! Конечно!»
Флайер, которым сейчас была Миль, как будто споткнулся, рыскнул — таким смятением наполнил её сердце родной голос. Кибер немедленно подхватил управление и исправил положение. А Миль даже не заметила, как её тряхнуло и как фиксаторы опять врезались в едва зажившие синяки — она внимала интонациям самого желанного на свете голоса… Просто слушала их, как музыку, как песню на незнакомом языке… Запись быстро закончилась…
«Ещё…» — простонала она. И на этот раз заставила себя вслушаться в слова… Которые сразу же отрезвили и вправили на место разомлевший рассудок:
— Миль, девочка моя, не суйся в дом, немедленно уходи — встретимся там, где вместе слушали пение одной милой знакомой. Марш отсюда! — последние слова он прокричал.
И флайер рванул прочь.
Патруль не заинтересовался, что делает в его владениях десантный катер — в последнее время они мелькали тут часто. Коды доступа и все пароли программа выдавала исправно, а что-то сверх того Патрулю без особого распоряжения и знать-то не полагалось. Миль даже не посадила флайер — просто «провалила» его курс, на несколько секунд подвесив машину над крышей очередной местной высотки, и выпрыгнула, приземлившись, как учили — перекатившись кувырком. Флайер тут же пропал в небе, выписывая крутую дугу чётко на запад… Через несколько минут следом за ним над Городом просвистело стремительное звено преследования. Все сегодняшние бортовые записи Миль, разумеется, надёжно стёрла. Но сомнения в том, что кибер вернулся к исходному состоянию, у неё остались — и то, как он покачал на прощание крыловидными выступами корпуса, сомнения эти подтвердили…
Что ж делать. Этот Мир не зря опасается её — похоже, любая жизнь, хотя бы вскользь коснувшаяся её судьбы или пересёкшая её путь, так или иначе изменяется навсегда…
Погодка стояла ясная, и Миль не упустила возможности изобразить из себя подсолнух: Бен и Джей свободны, она сама — тоже, и на душе у неё было наконец-то почти спокойно. Можно было по пути к мужу потратить несколько минут на поддержание энергобаланса в нужном состоянии. Тем более, что, как она подозревала, личико её сейчас — крайне далеко от совершенства…
Поездка в лифте показалась более долгой, чем была: лифт, кроме мягких диванчиков вдоль стен, мог похвастать зеркалами во все панели, и все эти зеркала без тени лести явили ей облик совершенно незнакомый. Не было там, за ровной прохладой гранью, той всегдашней ласковой, весёлой девочки, так похожей на школьницу. На Миль со сдержанной яростью непримиримо смотрели недоверчивые серо-зелёные глаза, обведённые тёмными кругами. Это было первое впечатление от её осунувшегося, посеревшего лица с плотно сжатым упрямым ртом. Какой-то мирный, благодушно настроенный местный житель, всего-то и желавший, что стать пассажиром лифта, и обрадовавшийся возможности проехаться в компании с дамой, с улыбкой шагнул было вперёд, но наткнулся на единственный вскинутый ею взгляд — и передумал ехать вообще.