На серьёзных ликах медиков отразилось замешательство.

— Почему её разбудили так рано? — спросил кто-то. Ему ответили:

— Никто и не будил, по графику ей положено спать ещё четыре часа. Что случилось, госпожа? Почему вам не спится? — обратились к ней.

Миль пожала плечами, едва сдерживая ликование — что, не по-вашему, да?! — как бы с перепугу не усыпили опять. Чтобы не отвлекаться, закрыла глаза, сосредоточилась. …Ну точно: что-то извне опять вторгалось, давило на сознание, затормаживало, подстраивало под свой ритм…

«Ну не сволочь?!» — возмутилась она. Проверилась — самочувствие было отличным, дурью её больше не травили, внутренний резерв достаточно полон — и встряхнулась внутренне, мобилизовала волю, расправила свою дремавшую силу, которой до поры не давала раздышаться из опасения начудесить и быть обнаруженной. А ещё — она втайне надеялась, что, если будет паинькой, то ей позволят просто жить в этом мире, как все здесь живут… но не вышло — и с гибелью малыша таких наивных иллюзий у неё больше не осталось. Этот мир оказался слишком кровожадным и трусливым. Что ж, я старалась быть белой-пушистой…

Теперь можно и открыть глаза.

А рожи-то у вас, господа, шкодливые… Ишь, жадность и нездоровый интерес написаны просто открытым текстом. Ну-ка, ну-ка…

…Ничего человеческого вы ко мне не испытываете, только любопытство исследователя. И жалости в вас нет. И уважения не заметно.

А что так-то, а?…

…Внешнее воздействие усиливалось, стараясь пробиться, проникнуть, подчинить… Глаза у господ медиков прямо на лоб лезут — «пациентка» имеет наглость сопротивляться, и сопротивляться успешно!

Это уже не воздействие, это пресс… Давит без оглядки… А если раздавит, а, господа?!

Ну, хоть кто-то! Остановите этот процесс! …Вдавливается по-хозяйски, командует, замедляет пульс, уреживает дыхание… То есть должно уреживать, замедлять, подавлять.

Аж нехорошо как-то. Сознание аж плывёт… Ну, почти.

Миль локализовала в себе чужое, отделила от себя и вышвырнула прочь. Да с силой, с таким напором, что в приборах вокруг что-то затрещало, защёлкало, затлело — резко запахло плавящейся изоляцией, с разных направлений поплыл едкий дымок.

Добрых докторов охватили разброд и метания. Всем стало как-то не до неё.

— Замыкание в трёх ведущих блоках! Ведущий компьютер сдох… э-э… отключился!

…Освободившееся из-под гнёта сердце Миль на целую минуту заторопилось, сбилось с ритма; её попеременно бросало то в жар, то в озноб, пробило обильным потом… Очень неприятно. Но терпимо. Это всё настройки биосканера. А ну — отключить всё!!

Перехватив управление аппаратами, оставшимися без присмотра компьютера, заставила биосканер открыть крышку, отсоединить все службы, отвести блоки… Чувствуя себя ракетой на стартовом столе… Медленно, медленно, не спеша — это и так не самая приятная процедура, а если её ускорить, то будет ещё хуже.

Ну вот, руки… торс… ноги… свободна. И нага. Некоторые датчики были вживлены, и остались маленькие кровоточащие ранки. Плевать, мелочи… Зато уже можно выпростаться из тесного чрева этого гроба на колёсиках.

Миль села, с удовольствием озирая суету, и промакивая покрывалом пот и пятна крови. Собственная нагота её почему-то больше не смущала.

…Так, что там, на чём мы остановились? А, да: за что ж вы меня, господа так… э, недолюбливаете? Я ж вроде ничего плохого не сделала? Ну-у? Кто ответит?

В ментополе царили лёгкая паника и недоумение.

Кто-то, наконец, обратил внимание, что она сидит почти голышом, кутаясь в лёгкое покрывальце, и заметно мёрзнет. И, пожалев её, нарыл в стенном шкафу пакет, разорвал упаковку и протянул пациентке стерильный форменный комбинезон:

— Наденьте хоть это, пока тут всё не починят…

Обращение он опустил, отметила Миль. Но одним комбинезоном благодетель не ограничился, проявил если не человечность, то профессионализм: отыскал набор первой помощи и молча обработал её ранки. После чего помог залезть и упаковаться в явно великоватую для неё одёжку, подогнал рукава и штанины. Оглядел критически:

— Пока сойдёт.

«Спасибо, — поблагодарила Миль. — Ты на сегодня единственный, кто действительно оказал мне какую-то помощь».

Мужчина рассеянно кивнул.

Это что — он услышал её?! А ведь и правда — услышал! Но, занятый своими невесёлыми мыслями, не обратил внимания, что ему ответили не обычным способом. Как интересно…

Миль быстро его проверила: менто в зачаточном состоянии, никогда раньше парень им не пользовался, да и не мог, он и её бы не услышал, не будь она так взбудоражена, что транслировала менто излишне энергично. А голова у тебя, парень, не болит? Ага, есть такое: вон, и лоб трёт, и морщится, и в шкафчике что-то ищет… Медики — они вообще люди грамотные, головную боль не терпят сами и другим не советуют.

Учтём. И проверим остальных… Полагающих себя непогрешимо нормальными.

Результат прощупывания не порадовал: излучать-то они все помаленьку излучали, но вот восприимчивых нашлось только парочка, включая первого. Что ж, и то хлеб. Зато уж эти двое примут её волю как свою, причём, не заподозрят ничего странного. Следует только приказ отдавать помощнее и впечатывать его чуть поглубже, а не на поверхность — чтобы исходил как бы изнутри… Значит, ты: доставишь мне нормальный завтрак — без добавок и прочих сюрпризов! — и приличную одёжку-обувку… А ты: сообщишь Бену, что меня можно и нужно отсюда забрать. Немедленно!! И потом просто будь пока поблизости!!

Оба аж присели, получив такой ментопосыл. Но тут же очухались и бегом отправились выполнять — как им казалось — желание своей души. Вероятно, она немного перестаралась с силой приказов, но у неё были основания гневаться: оба участвовали в исследованиях… — Миль содрогнулась — …в исследованиях останков её нерождённого ребёнка…

Она стиснула зубы. Эти мужчины ни в чём не виноваты. Малыша убила Хейла. Держи себя в руках, не вымещай горе на этих… очень полезных сейчас людях. Ему всё равно уже не было больно… А тебе нужно быть в форме.

…Эти картинки она считала в их памяти, потому что они крутили их в своих мыслях почти постоянно. Исследования дали какой-то нестандартный результат, она не могла понять, какой: медик суеверно избегал думать об этом, а нажать на него посильнее она опасалась во избежание шока — он был полезен ей, пока оставался дееспособен. Да и так ясно было — все эти деятели смутно заподозрили нечто, чего сами толком не поняли, но во что они хотели бы и боялись верить… Поэтому и держали её в полусонном состоянии, и не выпускали из рук, дожидаясь результатов каких-то экспертиз.

А попутно они легко убедили себя, что пациентка уже почти объект, а не субъект, и лучше перестать относиться к ней, как к личности… чтобы не было так стыдно…

Хорошо ещё, что ничего они с ней пока сделать не могли, сначала ей надо было полностью восстановиться… А то ведь нормальной овуляции можно от неё и не дождаться. А стимуляция на таком фоне может и погубить ценный источник, что непростительно с точки зрения благополучия нации…

И все прочие мысли и впечатления крутились у них в том же неопределённом стиле.

Да не нужны ей эти их результаты, чтобы понять: ох и вли-ипла-а…

37. Лаура

Развороченная аппаратура быстро обретала нормальный вид, сгоревшие детали удалили, новые заняли свои места, но с компьютером беда была посерьёзнее, уничтоженная информация оказалась недублированной, программы не просто повреждены, а стёрты… Кондиционирование, тоже завязанное на местный терминал, до сих пор не работало, вонючая пластмассовая гарь в сизоватом воздухе то и дело заставляла кашлять то одного, то другого, то сразу нескольких. Миль тоже надышалась этой дряни и наладилась было выйти из бокса, но растерянные медбратья, не имевшие приказа выпускать её, встали стеной. Не драться же с ними. Тогда она села на пол тут, у входа — всё-таки воздух там был почище… Явная абсурдность отказа и собственных поступков — вверенная их заботам женщина страдает из-за некомпетентности вышестоящего — заставила «привратников» открыть дверь, и более чистый воздух наконец начал поступать из коридора.