рядом с девочкой, полностью перекрыли доступ к ней. Ни дядя, ни сам Ксанд допущены не были.
Каждое движение причиняло ей острую боль, поэтому она не шевелилась. И полностью доверилась сильным тёплым рукам, осторожно уложившим её на что-то мягкое, укутавшим мало что не с головой… Потом её плавно понесли по знакомым коридорам и покоям, пока она не оказалась в своей постели, где её напоили чем-то и посоветовали уснуть… А чтобы она не нервничала напрасно, с ней оставили женщину-целительницу, удалив всех мужчин. Её доброе лицо и было тем последним, что Миль видела, засыпая…
Растерянным Ксанду и Юрию пришлось объяснять гостям и членам клана, что всё в порядке, причин для беспокойства нет. Бал продолжался. Гостям предложили либо присоединиться, либо отдохнуть с дороги — если, конечно, их дела здесь не закончены и они не хотят вернуться восвояси.
Гор, который далеко не был удовлетворён переговорами, решил, разумеется, остаться.
Его свита, напутствованная должным образом, растворилась среди танцующих, а сам он составил компанию старшему Владару — младший под шумок сумел улизнуть.
— Женщины… — ворчал Гор, посасывая через соломинку коктейль. — Вечно у них заморочки… Сколько живу — столько радуюсь, что я мужик…
Ксанд усмехнулся. В чём-в чём, а в этом вопросе он мог только присоединиться.
Само собой, Миль поняла, что случилось, ведь она снимала подобный приступ боли ещё в школе, у одноклассницы. Но у той боль была вовсе не такая… хотя точно в том же месте. А тут — …!!! Ничего подобного Миль просто не ожидала. И что — теперь так будет каждый месяц?! Плюс к тому болят её небольшие тугие грудки — их вообще не задень, всегда отвечают болью, особенно болезненны стали соски, пришлось заказать специальный бюстгальтер с резервом места, чтобы сосков вообще ничто не касалось, даже бельё.
Заметив, что девочка не спит, дежурившая целительница велела ей полежать неподвижно, а сама принялась водить над закутанным в одеяло худеньким тельцем обеими руками, словно ощупывая что-то в воздухе… Миль не возражала. Пусть сканирует.
Осмотр целительницу успокоил, и она разрешила пациентке встать. Против ожиданий, движения боли уже не причиняли. Неприятных ощущений вообще больше не было…
Целительница с довольной улыбкой проследила за сменой выражений на лице девочки:
— Ну как? Жалобы и пожелания есть?
" Да — чтобы этого кошмара больше никогда не было!» — от души возжелала Миль.
Женщина усмехнулась:
— Совсем избавить тебя от месячных, извини, нельзя, иначе ты не станешь женщиной, а будешь пустышкой. Но таких диких болей, как вчера, у тебя не будет отныне и впредь, это я гарантирую. Хорошо, кстати, что мы застали первые проявления — и тут же взяли их под контроль. Скажи-ка, а у твоей мамы всё было так же мучительно?
" Не знаю. Мне было всего четыре и я не обращала внимания на такие детали. Мама всегда выглядела… достойно.»
Целительница осознала невольную бестактность и принялась извиняться, но Миль прервала извинения взмахом руки. Напоминание о маминой смерти её совершенно не задело, лишь вызвало лёгкую тень печали на душе.
— Тогда пойдём со мной, я расскажу тебе немало интересного…
Лекция была короткой, но познавательной. Ничего не поделаешь, против природы не попрёшь… Слушая наставницу, Миль невольно посочувствовала обычным женщинам, у которых не было такой возможности свести свои неприятные эффекты в минимуму, как у вед. Да и средств гигиены, кроме примитивной марли с ватой, у советских женщин не было практически никаких… Любая веда в данной ситуации оказывалась в выигрыше — хотя бы в умении заставить своё тело управляться с процессом за пару-тройку дней, а то и менее. Миль этому ещё предстоит научиться. Но бал ей в этот раз придётся пропустить.
" Э, нет! Только не этот бал! " — как наставница ни спорила, а пришлось ей уступить.
— Ну, раз ты так любишь балы… — целительница развела руками. — Но не вздумай прыгать, бегать, и не больше одного-двух медленных — я подчёркиваю — танцев.
Миль усмехнулась. Это она-то — любительница балов. И пообещала вести себя смирно.
Целительница посмотрела с сомнением.
— Я всё-таки буду рядом! — предупредила она.
Да уж будьте, пожалуйста, поклонилась Миль. Мне и нужен-то всего один разговор.
Танцы были назначены, как обычно, на вечер. А делегации родичей ей пришлось принимать весь день. Первыми явились, разумеется, оба Владара — со Списком. Рукой Ксанда в нём были сделаны все возможные поправки и удаления, Миль оставалось только одобрить его работу. Стараясь выглядеть естественно заинтересованной, она пробежала глазами оставшиеся имена, где знакомых было — раз-два и обчёлся. Ксанд со своей обычной наблюдательностью ей не особенно поверил, но убедил себя, что это из-за недомогания у девочки такой вид, будто ей всё пофигу, напомнил, что она всё ещё может отказаться, и ушёл по делам.
Юрий же привычно протянул болевшую ладонь — Миль с жалостью приняла его боль. Показалось ли или действительно сегодня исцеление далось странно легко — просто влёт? Но повеселевший дядька завладел одной из подушек, взгромоздился на постель у Миль в ногах и до полудня вежливо отшивал делегатов вместо неё, (надо было видеть их огорошенные лица, когда они, рассчитывая на приватную беседу, обнаруживали такую подставу), развлекал племяшку песнями и анекдотами, а затем и вовсе объявил тихий час и запретил посещения до самого бала. И не ушёл, а так и остался лежать, прикрыв лицо ладонью в перчатке… Спал он или нет — Миль просто разглядывала его руку, прикидывала варианты и повороты развития событий и давала себе обещания, что уж с сегодняшнего бала кое-кто без подарка ни за что не уедет… И молила всех своих предков уговорить судьбу быть к ней снисходительной — хотя бы сегодня…
Часы пробили шесть. Юрий потянулся, сел, потёр лицо руками. В дверь постучали, а затем она приоткрылась и впустила знакомую целительницу.
— Вам, молодой человек, пора оставить нас. Если госпожа хиз-Владар не раздумала идти на бал — нет?… тогда надо бы встать, умыться, одеться и прочая, прочая, прочая…
Целительница, подталкивая в спину, выпроводила Юрия, и, прежде чем позволить девочке встать, внимательно её просканировала, не нашла причин отменить разрешение и принялась помогать и наставлять… Миль терпеливо слушала и кивала, опять соглашаясь не бегать, не прыгать, не делать резких движений… А когда настал черёд выбирать платье, остановила выбор на стареньком бархатном платьице — том самом, бабулиной работы: вдруг подумалось, что сегодня ей может понадобиться вся возможная поддержка, пусть и чисто моральная… Платье приятно скользнуло по коже и ласково облегло тело, прикрыв ноги до самых туфелек, блеснула на плече нашивка с исправно работающим золотым плетением. Миль довольно оглядела себя в зеркале и повернулась к целительнице.
Удивлённая целительница комментировать не стала — не её это было дело. С причёской Миль решила тоже не мудрить и просто заплела косу. Правда, ради праздника — чтобы Ксанд не краснел перед гостями — вплела в неё длинную нить мелкого жемчуга и уложила на затылке узлом. Как делала это бабушка…
Узел сразу утяжелил голову, движения приобрели плавность и величавость, осанка стала горделивой. Целительница довольно кивнула — в таком виде особо не поскачешь — открыла массивную дверь, пропуская девочку вперёд и пристроилась позади, то ли эскорт, то ли охрана…
Что ж, Миль не возражала. Всё равно кто-нибудь станет её опекать. Одной целительницей больше…
Брошенный небрежной рукой, забытый Список женихов сиротливо белел в тёмном углу под кроватью…
В зале вовсю танцевали, так что они вошли незаметно, Миль даже в кресле удалось возникнуть неожиданно: вот кресло пустовало, а вот оно уже занято — но только не для охраны, разумеется. Делегация Горигора во главе с ним самим располагалась сегодня несколько поодаль от подиума, ненавязчиво отделённого от толпы вроде бы ничем, кроме развлечений, и не занимающейся охраной. Делегаты даже танцевали и пользовались определённым успехом у дам клана Владаров… Горигор сидел в одиночестве и тянул что-то из бокала.