«Потаскуха». Стискиваю зубы, чтобы не вспылить.

— Я дважды делала экспертизу. В первый раз подтвердилось, что Лайл — мой родной брат. Во второй — что мистер Паркер не отец мне, но родственник…

— Ты заказывала экспертизу, Сорок Третья, но никто её не делал. Генетики всегда находились в моём подчинении, ты не знала? Им было предписано сообщать мне, если в лабораторию принесут твою кровь. У меня же они потом забирали готовые «результаты экспертизы». Это я решал, что и когда ты «узнаешь» о своём рождении. Пришло время — и ты познакомилась с братом. Пришло время — и тебе стало известно, что твой настоящий отец не тот, кто…

— Но, в действительности, Лайл мне не брат! Кто он такой? Что стало с моим близнецом? Я видела запись, я точно знаю, что мама родила двойню…

— Мальчик был очень слабым и умер вскоре после рождения. Лайл — мой внебрачный сын, он родился на месяц раньше вас. Я позаботился о том, чтобы мистер Паркер однажды принял его, как собственного ребёнка.

Я смотрю на него так, словно никогда раньше не видела. Кто бы мог подумать! Передо мной — кукловод, который многие годы дёргал за ниточки. А мы — отец и я — мы послушно плясали! И только мама сумела его перехитрить. Как она это сделала?

— Ну что, Сорок Третья, у тебя остались ещё вопросы?

Он задыхается, нервный тик сотрясает дряблую щёку.

— Да, два. Что вам от меня нужно? И почему так важно, Паркер я или нет? Если дело касается наследства мистера Паркера или места в руководстве Центра, то мы могли бы…

Жуткая улыбка, больше похожая на хищный оскал. Рейнс, кажется, готов ответить, но тут возвращается доктор. Я получаю свои уколы, сразу становится легче дышать, но тошнота усиливается. Она теперь такая густая и плотная, что можно резать её ножом. Сквозь жёлтую пелену перед глазами я различаю, как Салливан распахивает дверь перед главным и помогает ему выехать в коридор. И снова проваливаюсь в темноту без сновидений.

Худший способ проснуться — от голосов Лайла и Рейнса прямо над ухом! Глаз не открываю — ничего хорошего всё равно не увижу.

— Не было Джарода в этом отеле, папа, ни неделю назад, ни раньше. Я думаю, его вообще не было в Довере!

— Я нисколько не удивлён. Она с ним снюхалась, ещё в Шотландии, встречалась с ним недавно и наверняка знает, где он находится теперь.

— Она расскажет! Доверь это мне, и уже через час мы сможем отправить за ним чистильщиков.

— Нет, сынок, пока нет. Неизвестно, как твои методы скажутся на её репродуктивной функции.

Что?.. Что он сказал?!

— Какое сегодня число? — вдруг интересуется Рейнс. — Пятнадцатое апреля? Как символично: годовщина мнимой смерти её матери. Для Кэтрин в этот день началась новая жизнь. Эй, Сорок Третья, просыпайся! Твоя новая жизнь тоже начинается сегодня. Хотела узнать, что нам от тебя нужно? Пожалуйста! Нам нужно, чтобы ты выполнила главное своё предназначение. Родила ребёнка.

35. Джарод. 17 апреля, среда, середина дня

Суетливый и трусливый Глен Салливан оказался, однако, человеком сообразительным — его репутация талантливого учёного случайной не была. Как только он поверил в реальность исходящей от меня угрозы, он стал с готовностью отвечать на мои вопросы, а инструкции — схватывал на лету. Его интонации и выражение лица убедили меня в том, что ареста он боится больше, чем Центра и мистера Рейнса. Кроме того, я быстро понял, что о Притворщике доктору неизвестно — в Центре Салливан появился в двухтысячном, и о сбежавшем несколько лет назад «проекте» ему не сообщили. Вероятность, что он рискнёт меня выдать, зная, что я за ним слежу — минимальна, а следить я буду постоянно: рубашку с жёлтым кантом на кармане и с микрофоном под воротником он надел безропотно.

— Меня интересует мисс Паркер. Объект номер сорок три, как вы теперь её называете, — я начал с главного и отклика ждал, затаив дыхание: а вдруг я всё-таки ошибся? Вдруг Салливан никак не связан с Мией?

Но он дёрнул плечами, собрал лоб гармошкой и спросил, заставив меня облегчённо выдохнуть:

— Что именно вас интересует?

— Всё. Где она находится, в каком состоянии и зачем нужна Центру.

— Она в спец-отделении клиники, у мистера Рейнса, на шестнадцатом подуровне. Жива… по крайней мере, была жива час назад, когда я видел её в последний раз.

— «По крайней мере»?!

— Её здоровье внушает серьёзные опасения. В клинику она поступила с крупозной пневмонией, мне было приказано побыстрее поставить её на ноги, и…

— Что вы сделали?

— Две инъекции нового антибиотика, разработанного в нашей лаборатории.

Доктор произнёс длинное химическое название, от которого мне стало нехорошо, и назвал дозировку.

— Инфекцию удалось купировать, но… боюсь, что реакция организма Сорок Тре… простите, мисс Паркер…

Чёртов экспериментатор, он же её отравил! Она уже была нездорова, она несколько месяцев накачивала себя алкоголем, и эти две инъекции её добили.

— Делали биохимический анализ крови?

— Разумеется, но вы…

— Я врач, я пойму.

Билирубин, креатинин, щелочная фосфатаза, аспартатаминотрансфераза… Тарабарский язык терминов и цифр, простой и страшный перевод: острая печёночная недостаточность, предпоследняя стадия, времени у нас почти не осталось. Салливан, оправдываясь, бормотал что-то о назначенном им лечении, я едва выносил его блеяние — так сильно мне хотелось в тот момент приложить доктора головой об стену.

— Ясно. Теперь вы расскажете, что от мисс Паркер нужно Центру, и покончим с вопросами.

— Ребёнок. Им нужен ребёнок, — ответ, к которому я уже был готов. — Мисс Паркер — часть проекта Genomius. Не спрашивайте меня о подробностях, я знаю только то, с чем непосредственно имею дело — мистер Рейнс любит напустить туману! Но я догадываюсь! Многие десятилетия селекционной работы! Люди с необыкновенными способностями! О! Я уверен, готовится нечто грандиозное! — доктор так увлёкся, что на секунду забыл, с кем разговаривает, но вспомнил и умерил пыл. — Насколько я понимаю, ребёнок мисс Паркер чрезвычайно ценен для мистера Рейнса.

— Кто должен стать отцом?

— Я не знаю.

— Доктор Салливан!

— Я не знаю — это правда! Мужчина с особым даром — вот всё, что мне сказали. Моё дело — подготовить мисс Паркер к зачатию, следить за её беременностью и принять у неё роды.

Он прикасается к ней, он её осматривает, как она это выдерживает?! Желание разбить доктору голову стало нестерпимым! Но я тоже умерил пыл и посоветовал Салливану отдохнуть пару часов перед продолжением разговора; мне предстояло уточнить детали плана. Мой сообщник вернулся в кабинет, налил себе горячительного и выпил, с сомнением повертел в руках телефонную трубку и поставил её на базу.

Я призвал на помощь Анжело, для которого нет в Центре тайных мест, и рассчитал, как быстро смогу попасть на шестнадцатый подуровень, а потом уйти оттуда с Мией, вряд ли способной сейчас передвигаться самостоятельно. Выяснил, на каком подуровне находится резервный пульт управления «Полярной звезды». Установил, в какое время оба охранника, патрулирующих Центр по периметру, удаляются на максимальное расстояние от сектора, через который я проникну внутрь. Расписал по метрам и по минутам весь свой маршрут. И снова позвонил доктору, который так и сидел в кабинете, глядя на телефон, как кролик на удава.

О том, что ему придётся участвовать в побеге объекта номер сорок три, Салливан догадался сам. Знать подробности операции ему было необязательно. Я объяснил, где найти пакет с «личинкой» и универсальным ключом и как с ними обращаться. Задача доктора — в 19.15 спуститься на пятый подуровень и отпереть ключом помещение с резервным пультом. Нужно будет включить компьютеры и прикрепить к одному из разъёмов «личинку», которая сделает всё остальное.

— Конечно, я надену перчатки, — сказал доктор — не сообщник, а клад! — Но как быть с видеонаблюдением?

— Камеры будут транслировать вчерашнюю запись, — успокоил его я.