Еще когда тот был на первом курсе его тянуло к этому испорченному, заносчивому сопляку, но это никогда не перерастало в сексуальные желания. Стерлинг был студентом – слишком молодым, а значит, на радаре Оуэна ему не было места. Все его партнеры были одного с ним возраста, и он не встречался с людьми не в Теме столько лет, что даже не мог вспомнить, когда у него был обычный секс. Привлекательность Стерлинга заключалась в его неоспоримом уме и вызове, который он бросал авторитету Оуэна. Было приятно сбивать с него спесь, и да, иногда Оуэн по-настоящему ловил от этого кайф.

В клубе, наблюдая за их с Кэрол сессией, Стерлинг просто источал желание, и Оуэн насилу отводил от него глаза, но еще труднее было отказать ему. У Оуэна никогда не возникало проблем с тем, чтобы показать непокорному сабу его место, и он не сомневался в том, что найдет подход к этому новому нерешительному Стерлингу – и сумеет обуздать более знакомого Стерлинга, если тот вернется, – но работа это будет не из легких. Он лишь однажды брал в сабы совсем новичка – это был Майкл, и это было пятнадцать лет назад. Тогда Оуэн сам был не слишком опытным, но их окружали люди, к которым можно было обратиться за помощью, и они смогли продержаться… о да, смогли…

Сейчас он был слишком взвинчен, чтобы проверять работы или смотреть телевизор, поэтому Оуэн стал бродить по дому, собирая и расставляя по местам разбросанные вещи и поливая цветы, которые его мать наставила во всех комнатах. Те, что выжили, несмотря на то, что он забывал за ними ухаживать, оставались жизнерадостно зелеными, но Оуэну показалось, что листья у них слишком вялые.

Нужно обсудить все с кем-нибудь, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля, и на свете был только один человек, к которому он обращался, когда его терзали сомнения. Да, Майкл уехал восемь лет назад – боже, да почти девять – и у каждого теперь своя жизнь, ослепляющая любовь превратилась в гораздо более сильную дружбу, но это не имело значения.

По крайней мере не больше, чем то, что последний раз они говорили по телефону полгода назад, и закончился разговор тем, что Майкл назвал его чертовым идиотом и бросил трубку.

Начало одиннадцатого, значит, в Сиднее обед. Самое то. Оуэн устроился на диване со стаканом виски и нажал быстрый набор.

Майкл ответил уже после третьего гудка, его голос звучал так знакомо, что Оуэн прикрыл глаза, наслаждаясь, упиваясь им – его звук бодрил и помогал расслабиться почище виски.

– Алло?

– Привет, – выдавил Оуэн. – Это я.

Этого было более чем достаточно, чтобы сказать Майклу все что нужно – Оуэн протянул пальмовую ветвь первым. И все же за этим последовала пауза, как будто Майкл обдумывал, а не бросить ли ему трубку, хотя оба знали, что он этого не сделает.

– Привет, – наконец ответил он. – И прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, просто послушай, хорошо? Я прощаю тебе прошлую ссору, но я не прощаютого, что ты так долго не звонил. Ты прекрасно знаешь, что я могу разговаривать с тобой сколько угодно, но только если ты позвонишь первым – я не собираюсь нарушать правила Дарена. Даже ради тебя. – Было так легко представить себе улыбку на лице Майкла. – Так что стряслось?

– Дарен был бы не против, если бы ты изредка нарушал правила, – заметил Оуэн, вспоминая их старую шутку, чтобы как-то справиться с облегчением, которое затопило его оттого, что он снова говорит с Майклом. Да, тот имел право злиться на него за то, что ему понадобилось столько времени, чтобы собраться с духом и позвонить. Оуэн даже пропустил день рождения Майкла, потому что все еще обмусоливал подробности их ссоры. – Ты портишь ему все удовольствие.

– О, поверь мне, удовольствий ему хватает. – В трубке послышался плеск воды… может, он моет посуду? Когда их с Дареном игра переросла во что-то более серьезное, Майкл настоял на полноценных отношениях – того же он когда-то просил от Оуэна, но тот не смог ему это дать. Теперь Майкл сидел дома, занимался их с Дареном хозяйством и, судя по всему, был до нелепости счастлив. – Раз ты не отвечаешь на мой вопрос, значит, что-то действительно не так. Что случилось?

– Скажем так… если я сделаю неверный шаг, в Австралии появится новый иммигрант. – Оуэн вздохнул. – Я вроде как встречаюсь со студентом. Не из моих, и он на последнем курсе, так что ему почти двадцать один, но все же…

Майкл восхищенно присвистнул.

– Ну, я чертовски рад за тебя, – сказал он, прежде чем Оуэн успел как-то умерить его явный восторг. – Слава богу, что ты наконец-то с кем-то встречаешься. Я уже начинал думать, что ты так и будешь заводить одну интрижку за другой, ты ведь понимаешь, что заслуживаешь большего. Он милый?

– Он настырный, самонадеянный и, когда я вел у него лекции, он сводил меня с ума, – сказал Оуэн, – но должен признать, вне аудитории, на коленях он довольно привлекателен. Милый? Нет. У нас что-то со связью? Ты не расслышал, что он мой студент?

– Но ты сказал, ему почти двадцать один, – возразил Майкл. Плеск воды прекратился, послышался звон посуды. – К тому же он не твойстудент, что немаловажно. И ты ведь не стал бы связываться с ним, если бы в самом деле боялся, что он на тебя донесет, верно? Какой в этом смысл? И тебе же нравятсянастырные и самонадеянные.

– Я знаю, – простонал Оуэн. – Черт, подумать только – наконец отшлепать его за все выходки… а как он выглядит, когда я говорю что-нибудь, чтобы спровоцировать его… Он просто… У него все на лице, он ничего не утаивает.

Майкл фыркнул.

– Похоже, он само совершенство. Неудивительно, что ты немного не в себе.

– Он не совершенство, – сказал Оуэн и задумался. Он никогда не обсуждал сабов с другими людьми… но это же Майкл, и он на другом конце света. – Он узнал обо всем этом две недели назад. То есть он не просто новичок, он… Боже, Майкл, он ищет ответы на вопросы в темноте наощупь, и еще у него этот странный пунктик относительно пассивной роли в сексе, я пыталсясделать так, чтобы он оставил меня в покое, даже сказал, что до совершеннолетия о сексе не может быть и речи, но ничего не вышло.

Оуэн сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нет, он не боялся показать Майклу свою растерянность и неуверенность, но он не в том возрасте, чтобы лопотать как младенец.

– Ты и правдане в себе, – заметил Майкл. – Ладно, во-первых, ты сидишь или, как обычно, бродишь по дому?

– Сижу.

– Отлично. Давай ограничимся ответами в одно слово, договорились? Да или нет. – Майкл с легкостью переключался в режим помощи, что в свое время страшно раздражало Оуэна, но сейчас он был за это благодарен. – Тебе нравится мысль о том, что он новичок в Теме, потому что это значит, что ты станешь его проводником.

Это был даже не вопрос, но Оуэн все равно подтвердил:

– Да.

– И ты собираешься сделать так, чтобы он захотел, чтобы его трахнули?

– Да, – неохотный, но все-таки ответ.

– И тебе нравится, что он так сильно хочет тебя, – сказал Майкл. – Это сводит тебя с ума, так что ты готов на что угодно – даже ждать.

– Да,– рявкнул Оуэн. – Ну как, черт возьми, это может не нравиться?Если бы до моего дня рождения не оставалось еще несколько месяцев, я бы решил, что ты нашел мне идеальный подарок. Теперь доволен?

– Да, спасибо. – Майкл сказал это так буднично и беззаботно, что Оуэн почувствовал, что начинает закипать. – Осталось выяснить только одно – чем недоволен ты?Ведь нет никаких причин. Почему ты не можешь просто наслаждаться вместо того, чтобы зацикливаться на мрачных мыслях? Тебе же нравится вызов. Хочешь знать, что я думаю?

– Может быть, – хмуро ответил Оуэн, потому что если бы он этого не признал, Майкл просто указал бы на то, что он первый начал этот разговор.

– Я думаю, – сказал Майкл, – что к твоим ногам упал твой идеальный мужчина, обнаженный и готовый к порке, но ты такой неврастеник, что ищешь, на что бы пожаловаться, вместо того чтобы поблагодарить вселенную, которая в своей бесконечной мудрости вручила тебе этот невероятный презент. – Он понизил голос до бархатного шепота, который, как оказалось, был сейчас необходим Оуэну даже больше, чем он думал. – Милый, ты заслуживаешь счастья. Все заслуживают, но ты особенно.