Кто-то говорит, что Зона это раковая опухоль нашего мира. Возможно. Ведь только когда появляется болезнь, мы задумываемся о своём здоровье.

Так и до появления Зоны мир, раздираемый войной, не замечал проблем.

Зона сплотила всех, объединила в одно целое.

И всё же я склоняюсь к тому, что зона вовсе не болезнь, а скорее напоминание нам, людям, что именно человек — опаснейшее и наиболее страшное существо на планете.

Зона позволила мне пройти этот путь, чтобы однажды я вернул всё на круги своя, ведь всё когда-нибудь возвращается на свои места.

И пока этот круговорот существует, будут те, на чьих плечах всё это будет вращаться.

Но я не жалею, что всё это случилось со мной. Пусть я не знаю, что ждёт меня в будущем, я впервые позволяю себе надеяться на лучшее. Вопрос лишь в том, позволит ли Зона…

Кордон. Месяцем ранее.

Лагерь новичков. Деревня у блокпоста.

Брякнула первая струна, отвечая на касание руки, и гитарному аккорду ответил протяжный рёв какого-то мутанта. Сидевшие у костра новички принялись озираться по сторонам.

— Так мне петь? — Человек с гитарой, одетый в армейский бронежилет и долговскую полумаску, вновь прошелся по струнам, тревожа повисшую над лагерем тишину.

— Спой про «кровавый Янтарь». — Проронил кто-то из сидевших возле костра, и тут же поймал на себе холодный взгляд гитариста.

— Эта песня про моего друга, который повёл к центру шестерых молокососов, и не вернулся. Вернулся оттуда лишь один.

— А с него спросили за убийство?

— Убийство. — Гитарист провёл тыльной стороной ладони по испачканному корпусу инструмента. — А кто вам сказал, что он убивал. Вот послушайте.

Он распрямил правую руку. Захрустели суставы, и, перебивая свист холодного ветра, к небу взлетела грустная мелодия.

Казалось, даже костёр замер, прислушиваясь к аккордам. Все смотрели на движения рук гитариста, словно наблюдая за работой мастера в своём деле.

Гитарист повторил ещё раз последнее четверостишье, и замолчал.

Гипнотические звуки музыки вновь сменились заунывным воем ветра. Казалось, будто это мертвецы шептали что-то живым, повторяя строку за строкой…

— Так убийца, или нет? — Один из новичков не выдержал затянувшейся паузы.

— Не о том думаешь. — Гитарист тяжело вздохнул. — Это песня не о том, кто вернулся, а о тех, кто остался. Это песня о предательстве.

— А кто её сочинил? Ты?

— Музыка моя. — Согласно кивнул гитарист. — А слова один хороший друг написал.

— А как звать друга?

— Звали. Его звали Мастер. Слышали про такого?

— Это тот проводник, который в Мёртвом городе пропал?

— Он самый. Душевные песни сочинял…

Часом ранее.

Лагерь «Хозяев Зоны».

— При оказании сопротивления разрешаю открывать огонь на поражение. Ясно?

— Так точно. — Боец поправил гарнитуру переговорника. — А вы сами как же?

— Главное освободите девушку. Вам ясно?

— Так точно.

— Повторите.

— Мы направляемся на Кордон, где отбиваем у группы вооруженных людей участницу нашего похода.

— Вот и хорошо. — Монгол глубоко вздохнул. — Конец связи.

Что и говорить, одному по Зоне передвигаться было гораздо легче — не нужно каждый раз одергивать ведомых, норовящих ткнуться носом в «изнанку» или «карусель». Как Монгол и рассчитывал, путь до нужной точки занял у него несколько часов, так что к рассвету он уже был на месте.

Координаты, которые передала Монголу Светлана, действовали. Сейчас он находился в полукилометре от места, где должен был располагаться вертолет. Сигнал с передатчика вертолета был настолько четким, что Монголу подумалось, что слишком уж все гладко, но вскоре эта мысль сменилась удивлением.

Сталкер стоял на холме, а ниже по склону, там, где в свое время располагалась старая метеостанция, находился странный укрепрайон, в центре которого вырисовывались в предрассветной дымке лопасти вертолета.

Похоже, насчет спешки, с которой винтокрылая машина была пригнана сюда, Монгол был прав.

Он даже похвалил себя за сообразительность, так как это именно он в разговоре со Светланой предположил, что заряды для ракетных установок брали, чтобы оборонять какой-то лагерь.

Вот он, лагерь.

Монгол внимательно оглядел вышки с часовыми, заминированные подходы и совсем свежие бреши в заградительном периметре, после чего устроил себе лежку в одном из оврагов. Теперь с тропы, ведущей вдоль холма, его было не увидеть, а сам Монгол получал отличную позицию, как для обзора, так и для стрельбы.

Около получаса сталкер изучал караульных. По его прикидкам в лагере находилось чуть больше десятка человек, большинство из которых были задействованы в охране периметра. Из этого Монгол сделал вывод, что виновник недавнего прорыва довольно сильно потрепал и без того немногочисленный отряд обороняющихся. По всему видно, это был не профессионал, иначе на вышках не выстроилось бы столько обвешанных артефактами суперменов.

Наверняка они подумали, что кто-то пустил сталкера на разведку, чтобы потом ударить всеми силами. Обычная практика, но они перестраховались.

Монгол перевернулся на левый бок, и в этот момент увидел двух сталкеров, стоящих на гребне холма в нескольких метрах от его лежки. Кусты скрывали сталкера от незнакомцев, и те не могли его видеть. Но как они подобрались так близко? Словно призраки, материализовавшиеся из ничего. За годы службы в спецназе, Монгол привык распознавать врага по шагам. Каждый, как бы хорошо он не был подготовлен, издает шум. Шуршит палая листва под ногами, колышутся ветви кустарника. Именно поэтому он взял за правило прислушиваться, прежде чем что-либо сделать. Так было в Косово, так было в Китае. Да вообще много где было. Сколько раз он спасал свою жизнь, прислушавшись к шагам противника, и не счесть. А вот теперь такой прокол.

«Старею. — Мелькнуло в голове. — Так проморгать двух ходоков — особое искусство».

Да и ходоки какие-то странные — без оружия. На шаманов не похожи.

Монгол расстегнул кобуру, и извлек ПМ. Как раз в это время незнакомцы заговорили:

— Видишь? — Сталкер в черном комбезе указал в сторону вертолета. — Это Стекольщик.

— Помочь? — Второй обернулся к нему.

— Не надо. Спам сам должен пройти через все испытания.