Из специально приваренного к раме мотоцикла приспособления — стойки Ангел вытащил бейсбольную биту и поднял над головой. Алексей отчего-то засуетился, переставляя ноги, — он никак не мог найти правильное положение, никогда на него еще не нападали на мотоцикле. В кино у Брюса Ли это так просто получалось, а тут — несется на тебя груда железа, да еще на ней сверху этот с битой…

Он услышал за спиной какой-то скрип и, не объясняя себе ничего, просто повинуясь знанию, которое овладело им в эту секунду, резко повернулся спиной к летящему на него «ангелу». Поворачиваясь, он широко размахнулся своим незамысловатым оружием и нанес удар точно туда, куда его толкнуло — подсознание ли, предчувствие… Железный прут со всего размаху угодил в зубы подъехавшего сзади «ангела», который, кстати, вовсе не интересовался фигурой Алексея, — он метил своей железной цепью в голову старика, возвышающегося над автомобилем, словно статуя, и целящегося из своего ружья в противоположную сторону. Ударив и заметив, как «ангел», мгновенно залившись хлынувшей изо рта кровью, сполз с мотоцикла на асфальт, ни о чем не думая, но понимая одну только вещь — что ему не успеть парировать удар того, молодого с квадратной мордой и битой, — он, не поворачиваясь уже к нему, выпустив из рук прут, рыбкой нырнул на мягкие сиденья «кадиллака».

Предвидевший легкую добычу «ангел», не успев затормозить, врезался в лежавший на земле мотоцикл своего коллеги, которого только что подбил Алексей, и, продолжая движение, перелетел через руль.

— Во попали, елки-палки, — услышал Алексей над головой голос Ларисы. Оказывается, он лежал на ее коленях. На протяжении всего побоища Лариса так и продолжала сидеть в машине. «И то верно, — подумал он. — Где же ей еще быть? Надо кому-то деньги стеречь…»

— Хорошо, русский, хорошо! — прогудел где-то наверху Биг-Бен. — Выручил.

Алексей поднял голову, чтобы ответить старику, но тот уже снова занялся делом — палил куда-то в гущу копошащихся на асфальте кожаных курток.

Схватка постепенно приобретала характер обычной уличной драки. Наездники слетали со своих машин или просто останавливались, размахивая кто чем богат — от бейсбольной биты до кухонного топорика. С одной стороны, это было более опасно: теперь уже не мотоциклы носились друг за другом, а озверевшие люди рубили всех, кто попадется под руку. С другой стороны, это было ему более привычно: подобные стычки случались и в Питере, правда не в столь впечатляющих масштабах. Алексей увидел, как маленький Престон, словно мельница, машет руками и ногами, демонстрируя, видимо, хорошо ему известные приемы из самых разных школ восточных единоборств. Мелькнул в толпе Фокусник, вооруженный выхваченной у кого-то из «ангелов» битой. Он тоже имел вид вполне бодрый. Старик Биг-Бен по-прежнему торчал на сиденье, словно снайпер в засаде. Лишь Миранды видно не было.

Алексей дернулся вперед, чтобы принять дальнейшее участие в битве, но Лариса крепко схватила его за плечи:

— Сиди, идиот!

Он отбросил ее руки и выскочил на дорогу. В этот момент дерущиеся четко разделились на две группы. «Ангелы» сгрудились в кучу, снова оседлав мотоциклы, и отступали — не в лес, откуда появились, а прямо по шоссе. Дэдхеды — «Наши», — случайно подумалось Алексею, и он даже усмехнулся этому детскому слову — не преследовали их. Просто пинали напоследок отставших и швыряли им вслед потерянные в пылу побоища цепи и железные палки.

Приняв более или менее достойный вид, сгруппировавшись и отъехав вперед метров на пятьдесят, «ангелы» вновь остановились. Один из них, похоже вожак, повернувшись к дэдхедам, разразился громкой гневной речью, которую увенчал жест вполне интернациональный — ладонью правой руки перехваченное левое предплечье.

Ни с той, ни с другой стороны, как понял Алексей, убитых не было, несмотря на то что, не считая несколько раз палившего старика, он слышал по меньшей мере с десяток выстрелов.

— Все, — сказал Биг-Бен и спрыгнул тяжело на сиденье, поставив ружье рядом с собой. — Все. Уехали. — Он достал очередную сигару и флегматично принялся ее раскуривать.

Фокусник, нос которого был разбит, но этим повреждения вроде бы ограничивались, осторожно подвел к «кадиллаку» шатающуюся Миранду. Лицо ее было совершенно белым.

— Говнюки нашему водителю, по-моему, руку сломали, — сказал Фокусник. — Бен, посмотри-ка.

Старик ощупал руку Миранды. Бледное лицо женщины покрылось капельками пота.

— Да, перелом, — проворчал Биг-Бен. — Фокусник, достань аптечку из багажника…

Он плотно закрепил бинтом на руке Миранды бейсбольную биту — ничего другого в качестве шины поблизости не нашлось.

— Надо ехать к врачу, — вынес решение Биг-Бен. — И так срастется, конечно, но с врачом дело решится быстрее. Кто сядет за руль?

— Пусть Престон рулит, — бросил Фокусник. — Он меньше всех пострадал. Всех распугал своими ногами, к нему никто даже и не подходил. «Ангелы» его, наверное, за сумасшедшего приняли — стоит чудак, ногами машет… А ты, парень, чем занимался? — обратился он к Алексею.

— Алекс занимался чем надо, — за него ответил старик. Больше Алексея не спрашивали: мнение Биг-Бена, судя по всему, здесь было решающим. — Никого из наших не подстрелили? — поинтересовался старик, когда кавалькада снова тронулась в путь.

— Вроде нет, — ответил Покойник. Он сидел на своем месте, чуть прикрыв глаза. — Зато у меня, по-моему, сотрясение мозга.

— Чему у тебя сотрясаться? — спросила Миранда, расположившаяся на правах раненой между Ларисой и Алексеем. — У тебя мозгов-то никогда не было.

Судя по тому, что Покойник не отреагировал на прикол, чувствовал он себя действительно неважно. Под глазом у толстяка было здоровенное черное пятно — удар бейсбольной битой настиг его, когда Покойник кинулся в гущу драки.

— Ладно, — сказал Биг-Бен. — До места доедем, разберемся. Благодарите Бога, что «ангелы» стрелять не научились. Не положили никого — и то хорошо.

— А ты? — спросила Миранда.

— Что я — больной, трупаков на себя вешать? Одного в ногу, другого в руку. Все как обычно… Сумка на месте? — неожиданно спросил он Ларису, не повернув головы, а лишь покосившись на девушку.

Вопрос был задан спокойно, мимоходом. Никто из компании не обратил на него внимания. Алексей похолодел. «Что старикану до сумки? Почему он спрашивает о ней? Догадался, что в ней лежит?»

— На месте, спасибо, — так же спокойно ответила Лариса. Алексей не видел ее лица и не мог определить ее истинное внутреннее состояние — их разделяла Миранда, выпятившая перед собой негнущуюся руку-биту.

— Как себя чувствуешь, русский? — Фокусник впервые улыбнулся. — У вас в России такое бывает?

— Сколько угодно, — ответил Алексей.

— Жалко, пришлось стрелять, — пробормотал старик. — Полиция могла нагрянуть. Впрочем, может, еще и нагрянет…

— Кому мы нужны? — возразил Престон. — Что, полиции своих забот мало? — Дружелюбно, как на прошедшего боевое крещение, китаец взглянул на Алексея и пояснил: — Полиция нас достает, только когда мы в городе бучу устраиваем. Когда честных граждан беспокоим. А так — им наплевать. Даже рады будут, если мы перережем друг друга. Свободная страна, дерьмо собачье…

— Чего же ты здесь кантуешься? — спросила Миранда.

— Весь мир — дерьмо, — весело ответил Престон. — Вот, может быть, в России по-другому… Я там еще не был.

Россия… Последнее время Алексей вообще и не думал о доме, о Катьке, которую звал замуж за несколько дней до отъезда, о миллионах вещей, которые остались на родине, — все вытеснили насущные проблемы. «И немудрено, — подумал он, — инстинкт самосохранения, желание выжить отменяют все другие, остается только одна мысль — как остаться живым… Приключений хотел в Америке — вот, по полной программе приключения. И похоже, они только начинаются». Разве мог он пару-тройку часов назад, сидя в тихом омуте Дилона, предположить, что будет биться насмерть бок о бок с рокерами…

— Слышь, Престон, — по-свойски обратился он к китайцу, так же справедливо считая, что участие в драке должно если не уравнять их, то во всяком случае сблизить, — если не секрет, — откуда прилетели «ангелы»?