— Что случилось?

Райна как бы взглянула на себя со стороны. Ну и вид у нее! Платье порвано, на лице грязь, глаз заплыл. Но все же она храбро шагнула вперед:

— Маленькое недоразумение, только и всего!

— Правда? — Джон взглянул на Лиган, на Райну. — Мне и так хватает забот с этими буйными саксами. Иди на кухню и не раздражай меня.

Райна покачала головой:

— Нет, я останусь.

— Иди, иди!

— Я…

— Еще одна пара рук не помешает тебе, мастер Джон, — неожиданно вмешался в разговор новый голос.

Все повернулись и, приставив ладони ко лбу, смотрели на крепостную стену: сэр Гай. Расставив ноги и скрестив руки на груди, он стал похож на знатного барона. Его обычный, хмурый вид скрашивала улыбка. Странно, что он заговорил на англо-саксонском языке.

— Нет, сэр Гай, — возразил мастер Джон. — Посмотрите, что она натворила. Боюсь, эта девица принесет больше вреда, чем пользы.

— Разве ты не видишь, что спор разрешен? — спросил сэр Гай.

— Да, но…

— Тогда тебе не о чем беспокоиться.

— Не думаю, что лорд Пендери одобрит ваше решение, — не сдавался Джон.

— Это уж моя забота!

— Ладно. Вы в ответе, — и повернулся к саксам. — Обедайте побыстрее.

Саксы смотрели на принесенные корзины, Райна не отрывала глаз от сэра Гая. Ведь именно он должен был первым отправить ее на кухню, но не сделал этого. Почему? Рыцарь тоже смотрел на нее и знаком приказал присоединиться к остальным саксам.

Глава 14

— Значит, ты не сделаешь сэра Анселя лордом Блэкстера, как хотел Томас? — удивился Кристоф.

Глядя на стены замка, Максен был доволен тем, что сделано для его укрепления, хотя можно было сделать и больше: ведь Блэкстером занялись раньше, чем Этчевери. Он не сразу отвел взгляд от стены:

— Но это собственность Гая, если, конечно, ты сам не хочешь ее получить.

Юноша, не задумываясь, покачал головой:

— Это не для меня, Максен, ты же знаешь.

— Да, но я бы хотел этого.

— А я — нет.

— Пусть его берет Гай, — раздраженно бросил Максен.

— А сэр Ансель?

На внутреннем дворе рыцарь взглядом отыскал норманна, блаженно растянувшегося на нежарком осеннем солнце.

— Да, нельзя ему доверять. Это он оставил на подносе кинжал. Он желает мне смерти.

— Ты убьешь его?

Пендери-старший испытующе глядел на брата, словно хотел открыть что-то затаившееся под его благочестивой внешностью.

— Похоже, ты нисколько не огорчишься?

— Нет, конечно.

— Ты мягкосердечный человек, а готов вот так избавиться от своего недруга.

Кристоф ответил, и слова его были мудры:

— Есть люди, от которых можно освободиться, только лишив их жизни.

И ты считаешь, Ансель один из них?

— Да.

— Как и я.

Юноша поднял брови:

— Зная о нем все, почему ты еще ничего не предпринял?

И вновь Максен изучающе смотрел на брата. Неужели хромота Кристофа так повлияла на его характер. Или же причина кроется глубже, в смерти Нильса, в ужасах Гастингса, хотя саму битву он не видел, но много о ней слышал? Томас? Максен в раздумье ответил:

— Еще не пришло время.

— А когда оно придет?

— Я жду, когда сам Ансель скажет: «Пора!»

Брат вытаращил глаза:

— Объясни!

— Он сам выберет время, когда ему умереть.

Кристоф покачал головой:

— Тогда ты позволишь ему подобраться ближе? И вновь испытать судьбу?

— Да, именно таков мой план.

— А вдруг ему повезет?

Максен кивнул:

— Возможно. Но скажи, это тебя очень расстроит?

Недоумение на лице юноши сменилось гневом:

— Я уже потерял двух братьев. Думаешь, я хочу потерять еще одного?

— Подумай, что из себя представляет этот брат?

С каким-то чувством внутреннего спокойствия Максен стал перечислять свои пороки:

— Жестокосердный, себялюбивый, упрямый, беспощадный Пендери, кровожадный воин Гастингса. Эти эпитеты даны мне недаром. Но при Гастингсе я только исполнял долг, защищая своего суверена, поэтому некоторые оценки не совсем справедливы. Я, подобно многим, хотел доказать всем и самому себе, что я воин и мужчина. А я, Кристоф, неисправим. Два года, проведенных в молитвах, нисколько меня не изменили, не избавили от грехов прошлого.

— Ты ошибаешься, Максен, — успокаивающе пробормотал Кристоф и положил руку на плечо брата. — Ты уже не тот человек и доказал это, сохранив жизнь пленным саксам.

— А может, только доказал, что нуждаюсь в плотских утехах?

Он тут же пожалел о сказанном. Что заставило его открыться Кристофу, наивнейшему из живущих людей? Желание выговориться, доверить тайну сердца?

— Райна? — догадался юноша. Почувствовав к себе неприязнь, Пендери-старший сбросил руку брата с плеча и отступил в сторону.

— Да, — неохотно признался он. — Она извела меня.

— Тогда это правда, что она подтолкнула тебя к такому решению.

Как подмывало рыцаря отрицать это! Но ему хотелось выговориться. А кто лучше поймет его, как не собственный брат, в чьих жилах течет родная кровь?

— Не спорю, — согласился он. — Она просила, чтобы я пощадил саксов и отпустил их в деревни. И, Боже, — ударив кулаком по ладони, воскликнул Максен, — я так и сделал. И поделом мне, если они взбунтуются.

— Думаешь, они восстанут?

— Я не склонен им доверять, тем более что Эдвин все еще хозяйничает в лесу.

Кристоф, обдумав его слова, возразил:

— Похоже, он уже ушел отсюда. Максен покачал головой:

— Нет, сакс все еще здесь, я чувствую… Этот парень хочет получить то, что по праву принадлежит ему.

— Землю?

— И Райну.

— Ты вернешь ему его собственность, чтобы покончить с враждой?

«Землю и Райну?»

— Нет, ведь земля принадлежит Пендери согласно решению короля Вильгельма, и я не имею права дарить ее. Даже ради мира.

— Но ты можешь вернуть ему Райну.

«Скорее я отдам ему землю, чем девушку», — неожиданно подумал Максен, но сразу же одернул себя. На такую жертву он не пойдет. Одной ночи с ней вполне довольно, а после девушка имеет право вернуться к Эдвину, если захочет. Конечно, возвращение может для нее стать смертью, если сакс по-прежнему держит при себе старую колдунью, которая чуть не погребла Райну.

— Может, ты любишь ее? — внезапно спросил Кристоф.

— Люблю?! — рявкнул брат. — Как Томас хотел ее, так и я. Вот и все.

— Он любил ее, — возразил юноша. — Любил по-своему. Правда, она не отвечала взаимностью.

— Эта своеобразная любовь и привела его к могиле.

— Да, но не забывай, что Райна неповинна.

— Ты уже говорил об этом, — пробурчал Максен.

— И буду говорить, пока ты не перестанешь в этом сомневаться.

Пендери-старший протяжно застонал:

— Разве мало того, Кристоф, что между нами, наконец, воцарился мир? Довольствуйся этим. Не убеждай меня в невиновности Райны. У нее тут не последняя роль.

— Ты отвел мне такую же, когда я помогал Райне бежать.

Выйдя из себя, Максен махнул рукой и рявкнул:

— Ну хватит! Я доволен установившимся миром и не собираюсь рушить его. Прекратим бесполезный спор.

Как-то легко Кристоф пошел на попятную:

— Хорошо, но осталось еще много недосказанного…

— Я уверен, что доскажем, — пробормотал Пендери-старший и, сделав знак Кристофу следовать за собой, спустился во внутренний двор.

Райна выгрязнилась до неузнаваемости во второй раз в жизни. В первый — когда ее хоронили заживо, и во второй — при строительстве стены. От усталости, скопившейся за пять дней тяжелой работы, девушка едва переставляла ноги. Она прислонилась к забору, радуясь передышке. Трудясь бок о бок с людьми, которые уже вычеркнули ее из списка своих соплеменников, она месила раствор, таскала тяжелые корзины на стену, разравнивала раствор по камням и убирала все лишнее. Никогда еще ей не приходилось так работать. Даже Эдвин не заставлял ее упражняться с мечом до такого изнеможения. Но все это окупалось душевным подъемом. Игра стоила свеч.