По предварительной договоренности майор Кохлер снарядил и выставил во внешний периметр охранения четыре ТА 50, - легкие бронемашины на воздушной подушке, вооруженные тринадцати миллиметровой высоко скорострельной пушкой, двумя крупнокалиберными пулеметами и четырьмя управляемыми легкими зенитными ракетами "Hellfire USR". Экипаж машины четыре человека и восемь хорошо обученных десантников. Эти бронемашины были разбросаны по периметру вокруг имперской резиденции и специальным образом вморожены в землю, истребительный радар или радар современного имперского штурмовика не могли обнаружить эти бронемашины.

А сейчас я собственными глазами наблюдал, как догорает одна из этих грозных бронемашин. Устало вытерев пот со лба, я снова стал на лыжню, оставленную десантниками бронемашин, которые были должны, каждые полчаса обходить внешний период охранения, и, не оглядываясь, помчался по ней. Вторую бронемашину я не видел, но аналогичное черное пламя на горизонте и запахи жженой резины и пластика подсказали мне, что и вторая бронемашина на воздушной подушке окончила свою короткую жизнь на этой земле. Два человека в обгорелых комбинезонах, но без лыж, встретились мне на лыжне, они медленно шли в сторону имперской резиденции, опасливо поглядывая по сторонам. Это были остатки экипажа второй сгоревшей бронемашины на воздушной подушке. Я очень торопился вернуться в резиденцию, чтобы взять на себя руководство операцией по отпору, напавшему на нас противника. Но задержался на секунду, когда услышал слова одного из уцелевших танкистов, который с ненавистью проговорил:

Мы засекли этот штурмовик в километре от нашей позиции и уже собирались выпустить две зенитные ракеты, как штурмовик пошел на вираж, чтобы продемонстрировать два имперских красных ромба, и одновременно ответил на наш запрос "я свой". Завершив вираж, этот "я свой" и бабахнул по нашей бронемашине двухсоткилограммовую бомбу. Рекс не смог вылезти, у него были перебиты две ноги, а сержант Нойс умер у нас на руках из-за большой потери крови. У него была полностью оторвана рука, а также было множество осколочных ранений. Вот он и не выжил

Один из выживших членов экипажа тащил с собой ручной десантный пулемет с коробкой патронов на пятьсот штук. Я на секунду приостановился коло них. Оба танкиста втянулись и лихо козырнули мне. Я показал им направление движения к имперской резиденции и попросил более внимательно смотреть по сторонам. Когда снова становился на лыжню, парень протянул мне свой пулемет и сказал, что он скорее понадобиться, на лыжах я быстрее добегу до резиденции.

Имперская резиденция горела, между зданиями суетились гражданские и военные люди, одни занимались тушением горящего центрального здания, в котором остановились мы с Нелли, другие выносили людей и складывали их в один ряд, а потом накрывали. По двору раздавался громкий голос майора Кохлера, который давал краткие распоряжения и люди тут же бросались их выполнять. Взвод его спецназовцев рыл окопы за забором резиденции и устанавливал там дополнительные пулеметы.

Я знал, что в резиденции имеется много оружия, поэтому был совсем не удивлен, как спецназовцы Кохлера откуда-то вытащили два зенитных пулемета и сейчас неторопливо снаряжали их пулеметными лентами. Ребята приволокли также две старые ракетные зенитные установки, сейчас пара бойцов монтировала направляющие рельсы и ручной прицел для этой установки. Я обратил внимания на то, что во дворе нигде не было видно Герцега и его гномов. Со спины, это получилось совершенно случайно, подошел к майору Кохлеру и задал ему вопрос:

— Майор, куда подевался Герцег со своими парнями, ведь, как кажется, он не должен был отходить от меня ни на шаг, а его не видел уже целую вечность и успел соскучиться? И вообще, майор, что за бардак здесь произошел? Откуда появились эти раненые и убитые люди?

Кохлер, аж подпрыгнул на месте, услышав мой голос и мои вопросы. Сколько бы раз мы не встречались и в какой бы обстановке не происходили эти встречи, майор Кохлер всегда демонстрировал чудеса выдержки и хладнокровия. Этого человека ничем нельзя было удивить, а тут он вот уже минут пять разглядывает меня и, похоже, что не верит своим глазам.

— Ваше Высочество, вы живы? — Были его первые слова на мои вопросы. Затем этот человек взял себя в руки, стер с лица удивление и его глаза тут превратились в невыразительное синеватое стекло глаз профессионального убийцы. Он вытянулся, вскинул правую руку к сердцу и, преклонив колено, начал докладывать.

— Рано утром с побережья прибыли два егеря и сообщили о вашей и журналиста гибели. —

Не поворачивая головы, он коротко бросил себе за спину,

— Арестовать их, — и продолжил свой доклад. — Если судить по ранам, полученными этими егерями, то на них напал медведь, большой медведь, и сильно задрал этих парней. Словом, эти егеря, едва живые добрались до резиденции и принесли грустную новость о вашей гибели в лапах северного медведя. Ваша наложница Нелли тут начала собирать спасательную экспедицию на побережье, но за несколько минут до рассвета на резиденцию совершил налет имперский штурмовик. Он сделал один единственный боевой заход и выпустил все имеющиеся на борту ракеты по зданию, где располагались вы, Ваше Величество, и ваша Нелли. В результате этого налета Нелли погибла, а мы с большим трудом вытащили ее тело из пламени пожара, охвативший ваш дом. Во время налета погибли также два гнома, пять моих солдат и ранено шесть человек гражданского персонала.

Майор легко поднялся на ноги и предложил мне следовать за ним. Я еще не пережил полученной информации о гибели Нелли, и последовал за Кохлером, словно собачка на поводке. Через несколько шагов мы остановились перед кучей женской одежды, майор нагнулся и отвернул полу лисьей шубы. Нелли лежала прямо на спине, ее глаза были закрыты, лицо было чистым без синяков и царапин, мне даже показалось, что сейчас она откроет глаза и спросит, почему меня так долго не было. Но ничего не произошло, глаза оставались закрытыми. Я потянулся, чтобы снять с ее тела всю шубу, но Кохлер воспротивился и тихо сказал:

— Не надо этого делать. Там ничего нет. Ракета попала непосредственно в ее тело, превратив его в сплошную рану. Она умерла мгновенно и совершенно не мучилась.

Несколько минут я простоял над телом женщины, с которой я прожил всего несколько месяцев, с которой должен честно признать, что жизнь не сложилась, как хотелось бы. Но эта женщина за короткое время сумела стать мне дорогой и нужной. Внезапная потеря ее, подобно удару молотом по голове, обрушилась на меня, но я пока еще не понимал сути произошедшего и не мог должным образом оценить значимости этой личной потери.

Дикая усталость навалилась на плечи, холод разлился по телу и достиг сердца, ноги и руки мелко дрожали и я начал заваливаться в обморок. Майор Кохлер не позволил этому совершиться. На глазах у всех собравшихся людей он резко протянул мне руку, якобы, поддержать и не дать мне упасть, но движение его руки было настолько резким и быстрым, что никто не успел заметить, как ладонь майора сильно саданула меня в грудь. В обморок я не упал, но мне потребовалось некоторое дополнительное время, минуты две-три, чтобы отойти от этого удара.

В этот момент из-за какого-то забора вынырнул полковник Герцег со своими гномами бойцами, и я вновь оказался в привычном окружении своих телохранителей. А Герцег доложил, что сразу же после налета штурмовика вызвал Анса с истребителем, который уже прибыл и готов поступить в мое распоряжение. Я кратко перекинулся информацией с майором, и мы решили, покинуть резиденцию, срочно эвакуировав всех людей. Гномы Герцега стали было загружать носилки с телом Нелли в салон истребителя, но я остановил их и поинтересовался, куда подевались сопровождавшие нас журналисты. Герцегу потребовалась минута, чтобы выяснить, что ребята из службы прессы и галовидения никуда не прятались, достойно повели себя во время налета, им удалось даже снять пролетающий над нами штурмовик, а сейчас они вместе с людьми майора Кохлера собираются покидать эту резиденцию.