В одном из репортажей одна бедная журналистка с испуга ляпнула, что штаб-квартира гномов подверглась нападению целой дивизии инопланетян и почему-то показала в эфире сделанные от руки зарисовки воинов-рептилий, с которыми мы столкнулись в погибшем Реноне. Имперская Служба безопасности Снега не пропустила мимо глаз этот репортаж и вместе со своими предположениями выложила его мне на стол. В ответ я потребовал внимательного наблюдения за этой перепуганной девушкой журналистской и установить все ее деловые контакты, чтобы попытаться выяснить, откуда она узнала о воинах-рептилиях.

Под вечер этого же дня в моем особняке собрались все гномы, имевшие авторитет и вес в своем клане. Всего набралось человек двести. Гномы пришли в сапогах и при полном вооружении. Даже полковник Герцег сообразил, во что превратится собрание этой вооруженной до зубов толпы, если своевременно лишить друзей оружия. Ему потребовалось часа два-три, чтобы, где лестью, где угрозами, а где и убеждением просить своих соотечественников проходить в большой банкетный зал моего особняка без оружия. Я не стану вдаваться в тонкости ведения этого собрания. Гномы доверяли и верили мне, но я не мог манипулировать этими бедными головами до бесконечности. К тому же их клан сегодня владел миллиардами кредитами, в его введении находились сотни предприятий, на которых работали не одни только гномы, но и сотни тысяч простых людей.

Только после многочасовой работы с этими гномьими авторитетами нам удалось их убедить ничего не менять в сложившейся иерархии власти в клане, только теперь место Магистра, которое ранее занимал Гийом, стал занимать его одаренный племянник Пент. А мне, в этой связи, пришлось, скрепя зубами, освободить этого парня от работы с моими финансами, чтобы он смог все свое время посвятить работе на клан.

Несмотря на поднимающийся над горизонтом Желтый Дракон, близился долгожданный рассвет, а я отправился в спальню, чтобы поспать хотя бы пару часиков.

Генерал Романов до настоящего момента меня особо не беспокоил, последнее его сообщение было о том, что наши войска пересекли королевскую границу и углубились до шестидесяти километров на территорию Океании. Серьезных столкновений с войсками местного короля пока еще не происходило. Но из столицы королевства постоянно неслись глухие угрозы, старый король принародно выразил глубокое сожаление по поводу того, что у него не оказалось достойного наследника мужского рода, чтобы поднять народ королевства на защиту родину. Я не лез в советчики Романову, предоставив ему широкие полномочие по командованию войсками и для приема решений.

Одновременно через Иррека пытался воздействовать на государственное галовидение, чтобы оно пока не обращало внимания на события в районе границы с королевством Океания, и чтобы журналисты больше внимания уделяли рассказам о нападении на гномью штаб-квартиру.

Подойдя к спальне, я осторожно заглянул в ее дверь. Последнее время Анна стала проявлять чудеса выдумки и изобретательности по обводу вокруг пальца своей гувернантки Розы, близкой родственницы моего адъютанта Александра Хлыща.

Сбылись мои ожидания, гувернантка Роза стала членом моей семьи и воспитательницей девочек. Она ни на секунду не расставалась с ними, словно мать заботилась о них, кудахтала над каждой ссадиной и царапиной. Несколько неодобрительно относилась к их обучению в школе разным наукам, по деревенским понятиям, хорошая девица — это та девица, которая хорошо убирается, стряпает, рожает детей и ухаживает за мужем и детьми. Роза научилась четко, по-военному, приветствовать Анастасию и даже пошила себе шелковое платье, которое по своему фасону напоминало лейтенантский мундир Анастасии. На какое-то время мне стало спокойно за девчат, я даже начал думать, что теперь все уладится, и я смогу в благой манере воспитывать сестриц де Готье.

Но тут произошел небольшой облом, совершенно случайно выяснилось, что Роза посчитала Анну достаточно взрослой девушкой, чтоб быть моей женой или наложницей, чтобы рожать мне детей. Она сама одела ее в ночное платье и отвела ее ко мне в спальню.

Что тут началось!

Два дня подряд Сашка ходил с побитой до крови рожей, на коленях умоляя меня простить его за глупую деревенскую родственницу, но он не виноват, что она оказалась свободомыслящей женщиной. Какое-то время мне пришлось ночевать вместе с гномами охранниками, но и они восстали против моей придури и потребовали, чтобы я больше не покушался их отдых в их сторожке.

Спальня оказалась свободной, Анны там не было.

Я вошел в нее, принял контрастный душ и залез под простыню. Заснул практически мгновенно, как только голова коснулась подушки, и мне приснился дивный сон. Некоторое время я спал один и никто меня не беспокоил.

Но затем бесшумно отворилась дверь спальни и на пороге появилась обворожительная маленькая женщина. Она была очень молода и красива, иссиня черные волосы опускались на ее женские плечи, чтобы подчеркнуть их белизну. Грудь женщины имела большие соски, а живот был до удивления плоским и опускался ровной поверхностью до белого пушка, Ноги были длинными, не толстыми или тонкими, а самыми что ни на есть живыми формами. Эта маленькая женщина подошла к постели и некоторое время смотрела на мое тело, едва прикрытое простыней. Она протянула руку и коснулась моего обнаженного плеча, между нашими телами прошла мгновенная мощная волна обоюдного притяжения. Более пятнадцати лет я не касался живой женщины и постепенно стал забывать, что это такое, а эта женщина, по-видимому, еще не знала мужчины в своей жизни.

Легким движением плеча она сбросила с себя что-то невидимое, прикрывавшее ее тело и легла рядом со мной. Некоторое время мы лежали на расстояние друг от друга, женщина не отрывала своих глаз от моего лица, пытаясь что-то в нем отыскать. В глубине души я решил не торопить события и посмотреть, что будет происходить с нами дальше, хотя истосковавшееся по женщине тело рвалось в бой. Но, по всей очевидности, женщина не знала, что делать дальше, она лежала сбоку и не отрывала своих глаз от меня. Я начал чувствовать смущение, как краснота покрывает мои щеки, но темнота ночи надежно скрывало все это. Женщина придвинулась ближе ко мне и положила свою голову на плечо. Теперь она касалась меня всем своим телом, но я не сказал бы, что оно пылало страстью, а мне приходилось сдерживать свое естество всеми возможными силами. Женщина еще плотнее придвинулась ко мне и кончиками своих пальцев приступила к изучению моего тела. Первым делом она проверила, на месте ли находится голова. Пальцы быстрым движением пробежались от затылка до лба, перебирая каждый волосок. На секунду задержалась на глазах, а затем ее пальцы смело перебежали по носу, коснулись губ и по подбородку упали на грудь.

В этот момент я несколько охладел, но оставался в боевом положении, мне просто стало интересно, что же, в конце концов, хочет получить от меня эта женщина. Ей очень понравилась эта наша игра в мужчину и женщину, но сама эта женщина пока еще не представляла того, какой силой ее тело обладает над мужчинами и как оно играет их чувствами, поэтому она была весьма целомудренна в своих прикосновениях ко мне. По всей видимости, женщина только осваивала эту женскую науку, но делала это с непогрешимостью своего подросткового восприятия действительности. Наигравшись с волосами на груди, ее пальцы продолжили движение к животу, который еще не превратился в пивной животик, но уже сделал несколько роковых шагов по этому направлению. Поэтому мне пришлось поджать его, чтобы достойной встретить женские пальчики. Но пока я занимался самовосстановлением кипарисовой стройности своего живота, пальцы женщины миновали это мужское место и столкнулись с непонятным для нее предметом. Это столкновение вначале вызвало у нее панику, которая чуть ли не перешла в обычную женскую истерику.

По ее поведению можно было судить, что эта женщина не знала, с чем это таким столкнулись ее пальчики! Затем ее тело стремительно и, по-кошачьи, изогнулось и, по-прежнему крепко удерживая это непонятный мужской предмет в своей руке, она приблизила свои глаза к этому непонятному для нее предмету, чтобы вблизи и внимательно его рассмотреть, наклоняя его, то в одну, то в другую стороны. Вся моя спальня скрывалась в полутьме, один только ночник освещал ее так, чтобы по ней можно было бы на ощупь передвигаться.