— Баронессой фон Шернер, лейтенант Квахт, вы станете на Рас-Альхаге, когда районный ЗАГС столицы признает действительным приказ адмирала Шернера о его браке с лейтенантом Квахт! А сейчас немного помолчите, мне нужно вам и вашим коллегам описать порядок и последовательность наших действий, когда скадра прорвется к Республике Троя.

Только на третьи сутки адмирал Шернер связался с капитаном Паниным и сообщил ему о том, что штаб эскадры после долгих колебаний и дебатов принял к исполнению план, представленный капитаном Никитой Паниным. После такого делового вступления адмирал и капитан еще раз прошлись по отдельным параграфам плана, обсуждая последовательность действий каждой из сторон.

Во время этого обсуждения было окончательно решено, чем будет заниматься вторая половина пилотов космических истребителей, которая оставалась с эскадрой. Ранее Никита Панин предлагал эти истребители держать в резерве. В космическом сражении всякое могло бы случиться, а шесть истребителей представляли грозную силу, они могли бы и решить судьбу самого сражения. Адмирал же Шернер сейчас предлагал группу линкоров противника неожиданно атаковать своими истребителями. Причем, атака истребителями должна была начаться именно в тот момент, когда враг обнаружит германские линкоры, и она должна была бы производиться со стороны планеты Республика Троя. После этой атаки истребители должны были бы уступить поле сражения трем линкорам германской эскадры и уйти в резерв контр-адмирала Шернера.

Капитан Панин, как бы это не смешно прозвучало, согласился с мнением флагманского адмирала, но добавил, что это изменение в плане он обязательно обсудит с полковником Нанкой Зарастрой, которая осталась на борту линкора «Роммель» и исполняла обязанности командира эскадрильи в его отсутствие. А затем ментальный разговор вообще принял непривычную тональность, адмирал Шернер вдруг попросил разрешения у капитана Панина переговорить с лейтенантом Шернер по личному вопросу, обещая, что этот разговор не будет очень долгим. Внутренне усмехнувшись этой невероятной ситуации, Никита самым вежливым голосом сообщил адмиралу, что этот разговор он сейчас переведет на лейтенанта Квахт. А сам Панин в этот момент лихорадочно раздумывал о том, как ментальный разговор вообще можно было бы перевести на другого телепата. В конце концов, он на все махнул рукой, его глаза полыхнули зелеными импульсами, а затем Никита поинтересовался:

— Лейтенант Квахт, где вы находитесь?

Ответ последовал моментально, словно Розалия уже знала о разговоре командира эскадрильи с ее мужем, командиром эскадры, контр-адмиралом Шернером и заранее была готова к его продолжению.

— Герр капитан, я нахожусь в кабине своего истребителя. Читаю инструкцию, «Как выжить в экстремальных условиях планеты с жарким, субтропическим климатом».

— Перевожу на вас канал мысленной связи с контр-адмиралом Шернером. Разговор по каналу не боле пяти минут!

Никита Панин еще не успел выполнить своего обещания, перевести ментальный канал на лейтенанта, как у него в голове послышался то ли всхлип, то ли радостный возглас, а затем появился голос бравой лейтенанта Квахт:

— Фердинандушка, как же я соскучилась…

Капитан Панин покраснел, как помидор, от того, что стал невольным свидетелем начала разговора двух влюбленных, и поспешил покинуть этот ментальный канал. Сейчас он находился в соляной пещере и через мерцающий занавес при входе в пещеру, который и сам же установил в целях безопасности, когда на Беатрис прилунились вьеды, наблюдал за звездным небом. С противоположной стороны занавеса ни одно живое существо не смогло бы разглядеть этого входа и того, что в пещере творилось или находилось, с этой же стороны все прекрасно просматривалось.

У Никиты выпала свободная минутка, вот он и решил еще раз полюбоваться звездным небом. Даже с этого, казалось бы, не совсем удобного места, звезды вселенной смотрелись умопотрясающее красиво и снова потянули Никиту Панина к себе, в свои объятия! В такой лирический момент память парня постоянно возвращалась к воспоминаниям о прекрасной и любимой коррелянке и, по словам Ланселота, к принцессе Апровель. Никита не заметил того, как его глаза вдруг снова приобрели зеленый оттенок, в бескрайние просторы вселенной, хотя планета Республика Троя находилась рядом, рукою подать, помчался дикий вопль, больше похожий на крик смертельно-раненого саблезубого тигра, а не на зов любимой:

— Прекрасная Апровель, где ты? Отзовись!

Но в ответ была одна только тишина, никто не хотел отвечать на крик смертельно-раненого саблезубого тигра. Никита тяжело вздохнул, он уже давно потерял счет своим неудачным зовам, и совсем уже собрался возвращаться на борт монитора, чтобы связаться с Нанкой и переговорить с ней о завтрашнем бое. Но в этот момент в ментальном диапазоне послышался девичий голос:

— Никитка, а почему ты так страшно кричишь, что многие мои родственники ходят под впечатлением от этого вопля тигра?

Это был голос его Апровель, он четко и ясно, словно принцесса была рядом с ним, слышался в его голове.

— В принципе, я может быть, и принцесса! Но только для своих соплеменников, но не для тебя любимый мой, Никитка, человек! Для тебя я просто Апровель, девчонка Апровель, как ты любил меня так называть! Мне это так нравилось, что я была от счастья на седьмом небе! Я очень рада, Никитушка, что ты воспользовался мощью и силой своей магии и позвал меня. Но только, пожалуйста, не будоражь вселенную этими своими дикими воплями. Тихо позови меня, я всегда буду рядом с тобой!

Мысленный диалог продолжался очень долго, но оба влюбленных так и не успели наговориться. Им хотелось продолжать и продолжать свой разговор, на этот раз время стало их противником. Завтра предстояло сражение с вьедами и капитану Панину следовало бы к нему хорошо подготовиться. Этот день завершался, а Никита еще не переговорил ни с Нанкой Зарастрой, которая завтра поведет в бой вторую половину его эскадрильи, ни с пилотами своей половины эскадрильи. Надо было бы также пообщаться и с каплейтом Грегори, он еще и неделю не походил в командирах монитора, а уже завтра ему придется свой монитор поднимать на лунную орбиту и вести уничтожающий огонь и по планете и по линкорам противника. Поэтому Никита очень осторожно и нежно намекнул Апровель о том, что у него осталось много нерешенных служебных вопросов.

Правда, он ни единой мыслью или мыслеобразом в разговоре с Апровель не упомянул о том, что именно завтра германская эскадра атакует вьедов у его родной планеты. И не потому, что ему не хотелось говорить о сражении, Никита не хотел сейчас, когда они только что нашли друг друга, беспокоить Апровель, чтобы она волновалась и снова беспокоилась за него. Контакт с коррелянкой он завершил мысленным поцелуем, который получился, как настоящий, только расцелованной девчонки с ним рядом не было.

Нанка Зарастра уже была проинформирована адмиралом Шернером о действии в завтрашнем сражении ее пилотов. Сейчас она сидела за картами звездной системы Гаммы Змееносца, чтобы лучше изучить маршрут скрытого продвижения к вьедским линкорам. Установив мысленный контакт с Нанкой, Никита Панин поделился с ней своими мыслями, как бы он действовал на ее месте. Полковник Зарастра довольно-таки холодно поблагодарила своего командира за высказанные мысли, при этом заметила, что и она тоже имеет голову! Но далее разговор пошел накатанным путем, женщина пилот тут же забыла о якобы своей обиде и с явным удовольствием вместе с Никитой обсуждала различные варианты действий своей полуэскадрильи. Мысленный разговор закончился дружескими пожеланиями успеха в завтрашнем сражении.

Капитан Панин неплохо знал полковника Зарастра, поэтому был уверен в том, что его пилоты, под командованием Нанки, свое боевое задание выполнят, поэтому отключился от ментального канала после завершения разговора со спокойной душой.

Капитан-лейтенант Эрнст Грегори находился на капитанском мостике своего монитора. Только что завершилась учебная тревога, в ходе которой команда монитора под его командованием отрабатывала выполнение маневров и стрельб, которые завтра монитору предстояло выполнять в реальности. Такая постановка дела капитану Панину очень понравилась, но само его появление на борту монитора каплейтом Эрнстом Грегори было встречено весьма настороженно. Молодой командир монитора явно не хотел выслушивать советы и рекомендации какого-то там «летуна», который, по его просвещенному мнению, никакого отношения не имел к космическому флоту. Пришлось Никите Панину довольно-таки в вежливой форме напомнить каплейту о существовании некого приказа по эскадре за подписью контр-адмирала Шернера, после чего Эрнст Грегори стал гораздо более вежлив и послушен.