Я сказала вслух:

— Мне необходимо увезти его в тихое место.

Вдруг меня охватила страстная жажда покоя и тишины. Невозможно было больше терпеть насилие. Прочь, куда-нибудь подальше. Надо все начать сначала, но как это сделать, как выпутаться? Я все еще стояла на коленях перед кровавой ванной, гладила его темные волосы и, наконец, сказала:

— Надо что-то сделать.

Я пошла обратно в комнату, повесила на ручку двери снаружи табличку со словами «не беспокоить», и села на диван.

Некоторое время я так сидела. Начало темнеть. Я размышляла, надо ли звать полицию, но не было сил ни с кем разговаривать. Естественно было бы обратиться к отцу, но я не могла. Ни к нему, ни к кому-либо еще.

Стало темно, и я включила свет. Направилась к ванной, чтобы еще побыть с ним, но почувствовала вдруг, что не в состоянии открыть дверь. Я услышала свой голос: «Скотт мертв», — и как бы увидела себя в большом зеркале, увидела женщину в синем платье, всеми брошенную, раздавленную прошлым, парализованную настоящим и неспособную заглянуть в будущее.

— Скотт мертв. Мертв. — Я подумала о похоронах и обрадовалась тому, что знаю, где должна его похоронить. Надо только перевезти его в Англию. Наверное, это будет непросто. Я поняла, что мне необходима немедленная помощь, и мне сразу стало намного легче. Я подошла к телефону и попросила соединить меня с домом Себастьяна в Кембридже.

Себастьян сразу же взял трубку.

— Привет, это я. Послушай, извини, что я беспокою тебя, но умер Скотт — самоубийство, — и я не знаю, что делать. Я сейчас с ним и никак не могу сообразить, как перевезти его в Мэллингхэм. Может быть, ты поможешь. Я не могу просить об этом отца. Ты понимаешь, не могу.

— Подожди, давай разберемся и будем делать все по порядку. Ты уверена, что он мертв?

— Да.

— Ты сообщила в полицию?

— Нет еще.

— Где ты?

— В номере Скотта в «Карлайле».

— Хорошо. Теперь слушай меня и делай, как я скажу. Собери все свои вещи, а ключ оставь в спальне. Ясно? Хорошо, сделай это и возвращайся к телефону.

Я так и поступила.

— Молодец, — сказал Себастьян и продолжал. — Теперь осторожно выйди из гостиницы и иди домой, такси не бери. Никто не должен знать, что ты была в «Карлайле». Если у тебя это получится, то полиция начнет расследование с банка на Уиллоу- и Уолл-стрит, а там обо всем позаботится твой отец, прежде чем полиция доберется до тебя.

— Я поняла.

— Когда придешь домой, найми себе двух охранников. Пусть они в течение тридцати шести часов охраняют вход и никого к тебе не пускают, за исключением детей и еще кого-то по твоему указанию. Как только я прибуду, сразу же тебе позвоню. Если мне удастся сесть на утренний самолет из Лондона, то я буду у тебя завтра около шестнадцати часов. Понятно? Что-нибудь повторить?

— Нет, все ясно.

— И последнее: кровь есть?

— Да, — удивленно ответила я. — Он вскрыл себе вены. Вода в ванне красная от крови.

После паузы Себастьян сказал:

— Понятно. Перед тем как выйти из номера, тщательно осмотри себя — нет ли на тебе пятен крови. Никто не должен видеть, как ты уходишь.

— Ладно.

— Да... Вики, когда придешь домой, вызови доктора, хорошо?

— Да я вроде ничего, Себастьян, теперь, когда я знаю, что мне делать, я чувствую себя намного лучше. Мне нужен был твой совет.

— Но доктора все равно вызови, хорошо? Окажи мне такую любезность.

— Ладно, если ты так хочешь.

— Спасибо. Запомни, я приеду, как только смогу. Соберись с силами и держись до моего прибытия.

— Ладно. Не беспокойся обо мне, — сказала я и, положив трубку, потеряла сознание.

Я недолго была без сознания, но очнулась совершенно обессиленная. Превозмогая слабость, я вышла из гостиницы. Следуя инструкциям Себастьяна, пришла домой, пригласила врача, наняла охранников, легла в постель. Сказала детям, что у меня простуда, сообщила охране, что кто-то собирается украсть мои драгоценности...

Телефон звонил и звонил... Я слишком плохо себя чувствовала, чтобы разговаривать с кем-нибудь.

Прибывший доктор дал мне успокоительное, но я забылась лишь на минуту. Потом, уже ночью, меня вырвало, и я почувствовала облегчение. Выпила воды, но есть не смогла.

На следующее утро телефон без конца звонил. Я слышала какие-то голоса в холле, но все было как в тумане, кто-то пытался добиться разрешения войти в дом, но охрана знала свое дело.

Полиции так и не было. Но письма... письма так и ползли из-под двери в мою комнату. Письма... Мой отец обычно диктовал письма своим машинисткам, но эти были написаны от руки. Он не особенно заботился о правописании и каллиграфии. Письма были без помарок. Похоже, что он всю ночь писал и переписывал эти письма, чтобы высказать то, что хотел.

«Моя любимая Вики. Я не смог тебя найти в банке после нашего разговора. Я помчался в «Карлайл», но и там тебя не было. Я поехал домой, потом снова в «Карлайл», заставил портье открыть дверь номера Скотта и увидел... Это ужасно. Но ты же не думаешь, что я в этом повинен? Любимая моя, ведь ты ни на секунду не подумала, что я к этому причастен, да? Я тебе обещаю все объяснить, дай мне только возможность. Полиция тоже этим занимается. Я обо всем позабочусь, ни о чем не беспокойся. Но дай мне увидеться с тобой.

Со всей моей любовью, папа».

«Моя дорогая Вики. Ты отказываешься со мной встретиться, но, может быть, когда ты узнаешь, как все было на самом деле, твое отношение ко мне изменится. Не надо эмоций. Суди меня по фактам, а не по тому, что в твоем представлении произошло между мной и Скоттом.

Как ты знаешь, я был привязан к Скотту, но меня повергло в шок известие в ноябре 63-го, что он вынашивает планы мести за своего отца, которого я, якобы, предал. Я понимал, что должен вышибить его из банка немедленно, но Скотт это тоже понимал и сделал так, чтобы я направил его в Лондон.

Он рассчитывал, что, использовав тебя с умом, свяжет мне руки после возвращения в Нью-Йорк. Я знаю, несчастный случай, который произошел с твоей матерью, способствовал восстановлению ваших отношений со Скоттом. Но, поверь мне, даже если бы твоя мать не пострадала, он придумал бы способ помириться с тобой. Не думаю, что это было только лицемерие. Ты привлекательная женщина, он был, может быть, даже влюблен в тебя, но, когда он предложил тебе выйти за него замуж, им руководили только корыстные соображения.

Поначалу он считал, что с твоей помощью он может очень многого добиться и подчинить себе банк. Однако я поставил его в известность через тебя, (я знал, что ты немедленно передашь ему каждое сказанное мною слово), что принял решение никогда не передавать ему банк. Я думал, что узнав об этом, Скотт откажется от брака с тобой, но он намеревался отлучить меня не только от моего банка, но и от тебя и решил использовать для реализации своих планов Доналда Шайна. Если бы эта схема сработала, он бы получил и тебя, и банк. Он, конечно, мог бы подождать некоторое время, но перспектива стать президентом реорганизованного банка «Ван Зейл», объединенного с банком «Шайн энд дженерал», была для него слишком заманчивой.