Сарпи (Лотундиасу). Я вижу, у этого идальго имеются притязания?

Фонтанарес (к Сарпи). Нет, права!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

Сарпи. Права?.. Или вам не известно, что племянник Фра-Паоло Сарпи, родственник Бранкадоров, граф Неаполитанского королевства, секретарь вице-королевства Каталонского, домогается руки Марии Лотундиас? Тот, кто заявляет, будто он имеет на нее права, наносит оскорбление и ей и мне.

Фонтанарес. А известно ли вам, что вот уже пять лет, как я, Альфонсо Фонтанарес, которому король, наш повелитель, обещал титул герцога Нептунадо, звание гранда и Золотое Руно, люблю Марию Лотундиас, что она дала мне слово и что ваши домогательства, если вы от них не откажетесь, будут оскорблением и ей и мне?

Сарпи. Я не знал, ваша милость, что у меня имеется столь знатный соперник. Итак, будущий герцог Нептунадо, будущий гранд, будущий кавалер Золотого Руна, мы с вами любим одну и ту же особу; если вам дала слово Мария, то мне дал слово ее отец: вы ждете титулов, а я их уже ношу.

Фонтанарес. Довольно, остановитесь! Ни слова больше, ни взгляда... Оскорбить меня было бы низостью. Поссорься со мной весь мир, я ни с кем не стану драться, пока не завершу моего предприятия, дабы с честью оправдать ожидания короля. Сейчас я сражаюсь один против всех... Когда я сведу счеты с моим веком, вы найдете меня... подле короля.

Сарпи. О, мы не потеряем друг друга из виду!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ

Фаустина (на балконе). О чем это спорят, ваша светлость, этот молодой человек и ваш секретарь? Спустимся вниз.

Кинола (к Мониподио). Ты не находишь, что главный талант моего господина — навлекать громы и молнии на свою голову?

Мониподио. Уж больно высоко он ее задирает!

Сарпи (к дон Фрегосо). Ваша светлость, в Каталонию прибыл человек, которого король, наш повелитель, осыплет в будущем своими милостями и которому, ваша светлость, по скромному моему суждению, следует оказать подобающий прием.

Дон Фрегосо (Фонтанаресу.) К какому вы принадлежите роду?

Фонтанарес (в сторону). Сколько уже я молча снес таких улыбок! (Громко.) Король меня об этом не спрашивал, ваша светлость. Впрочем, вот его письмо и письмо его министра. (Вручает пакет.)

Фаустина (Паките). У него королевская осанка.

Пакита. Этого короля ждут победы.

Фаустина (узнав Мониподио). Мониподио! Знаешь ты, что это за человек?

Мониподио. Человек, который, говорят, перевернет вселенную.

Фаустина. Ах, так вот он, этот знаменитый изобретатель, о котором я столько слышала!

Мониподио. А это его слуга.

Дон Фрегосо. Вот, Сарпи, возьмите письмо министра, а письмо короля я оставлю у себя. (Фонтанаресу.) Ну, что же, милый юноша, письмо короля вполне ясно, на мой взгляд. Вы собираетесь совершить невозможное! Но как бы вы ни были в себе уверены, вам не мешало бы посоветоваться с дон Рамоном, каталонским ученым, у которого имеются весьма ценные труды по этой части.

Фонтанарес. В этом деле, ваша светлость, самые прекрасные трактаты не могут идти в сравнение с опытом.

Дон Фрегосо. Какая самонадеянность! (К Сарпи.) Сарпи, вы предоставите в распоряжение этого кабальеро корабль, который он выберет для себя в нашей гавани.

Сарпи (вице-королю). Вполне ли вы уверены, что именно таково желание короля?

Дон Фрегосо. Увидим. В Испании, ступив шаг, следует прочесть «Отче наш».

Сарпи И ведь нам писали из Вальядолиды...

Фаустина (вице-королю). О чем идет речь?

Дон Фрегосо. Увы, о химере!

Фаустина. Но разве вы не знаете, что я люблю химеры?

Дон Фрегосо. О химере ученого, которую король принял всерьез после гибели Армады. Если этому кабальеро его замысел удастся, мы увидим в Барселоне королевский двор.

Фаустина. И будем ему за то очень обязаны!

Дон Фрегосо (Фаустине). Со мной вы так любезно никогда не говорите. (Громко.) Он поручился головой, что пустит с быстротою ветра, против ветра, корабль без весел и парусов...

Фаустина. Поручился головой? Дитя!

Сарпи. И сеньор Альфонсо Фонтанарес рассчитывает совершить это чудо, чтобы жениться на Марии Лотундиас.

Фаустина. Ах, он любит...

Кинола (шепотом Фаустине). Нет, сеньора, он боготворит.

Фаустина. Дочь Лотундиаса!

Дон Фрегосо. Как быстро он возбудил ваш интерес!

Фаустина. Уж ради того, чтобы увидеть здесь королевский двор, я желаю этому кабальеро полного успеха.

Дон Фрегосо. Сеньора, не угодно ли съездить позавтракать на виллу Авалороса? В гавани вас ждет тартана[8].

Фаустина. Нет, ваша светлость, я устала от нашего праздника, и прогулка на тартане была бы мне не под силу. Я ведь не обязана, подобно вам, вечно казаться неутомимой; молодость любит сон, разрешите мне пойти отдохнуть.

Дон Фрегосо. Вы слова не можете мне сказать без насмешки.

Фаустина. Смотрите, дон Фрегосо, как бы я не стала с вами серьезной.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ

Сарпи (Авалоросу). Морская прогулка не состоялась.

Авалорос. Мне все равно, я выиграл сто золотых эскудо.

Фонтанарес (к Мониподио). Что это за человек?

Мониподио. Авалорос — самый богатый банкир в Каталонии. Он забрал в свои лапы все Средиземное море.

Кинола. Я чувствую к нему прилив нежности.

Мониподио. Он над всеми нами хозяин!

Авалорос (Фонтанаресу). Молодой человек, я банкир. И если ваше дело выгодно, то, после божьей и королевской помощи, нет ничего полезнее, чем помощь миллионера.

Сарпи (банкиру). Ничего не обещайте... Вдвоем мы с ним живо управимся.

Авалорос (Фонтанаресу). Так, значит, любезный, зайдите ко мне.

ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ

Кинола. Вы сразу же наделали себе хлопот!

Мониподио. Дон Фрегосо к вам ревнует.

Кинола. Сарпи вам все расстроит!

Мониподио. Вы держите себя великаном перед карликами, но ведь в руках этих карликов власть! Дождитесь успеха, а потом уж гордитесь на здоровье! Надо уметь быть маленьким, сгибаться, ходить крадучись...

Кинола. Слава?.. Да ее, сеньор, добывают воровски.

Фонтанарес. Вы хотите, чтобы я унижался?

Мониподио. Да ведь ради успеха!

Фонтанарес. Это пристало какому-нибудь Сарпи. А я должен все взять с боя. Да и что могло бы помешать моему успеху? Разве я сейчас не выберу себе в гавани великолепную галеру?

Кинола. Ах, я на этот счет очень суеверен! Не берите вы, сеньор, галеры!

Фонтанарес. Я не вижу к тому никаких препятствий.

Кинола. Вы их никогда не видите! Вас занимают другого рода открытия. Да ведь у нас, сеньор, нет денег, нет гостиницы, где бы нам поверили в долг, и, не встреть я старого друга, который меня любит, — бывают друзья, которые нас терпеть не могут, — нам не во что было бы одеться...