Раздалось два щелчка, и Камчак сковал Африз. В таких случаях применяется приспособление, состоящее из двух браслетов – один для запястья, а другой для лодыжки, соединенные примерно семью дюймами цепи. Как правило, она схватывает правое запястье и левую лодыжку. Когда девушка стоит на коленях в любой из традиционных поз горианских женщин, как свободных, так и рабынь, цепь не причиняет неудобства. Несмотря на оковы, Африз с огромным вниманием разглядывала все вокруг, стоя на коленях рядом с Камчаком. На ней был желтый камиск, её великолепные черные волосы в буйном беспорядке рассыпались по коленям, и я увидел, как несколько тачаков разглядывали девушку с восхищением. Рабыни на Горе очень часто подвергаются пристальному постороннему взгляду. Они ждут этого и приветствуют это. Как я обнаружил, Африз не являлась исключением.

Элизабет немного вздернула голову, держась очень прямо, по-видимому не пребывая в неведении относительно того, что и на неё были направлены заинтересованные взгляды.

Я заметил, что, несмотря на то что Африз была в фургоне уже несколько дней, Камчак так и не позвал кузнеца. У девушки до сих пор не было клейма. Это заинтересовало меня. Более того, за исключением первых двух дней Камчак не обращался с девушкой сурово, разве что однажды довольно сильно стукнул её, когда она уронила чашку. Хотя она была его рабыней всего несколько дней, он уже разрешил надеть ей камиск. Я молча пожал плечами и сделал внушительный глоток паги. «Хитрый тачак».

Африз, со своей стороны, хотя все ещё спала в фургоне на своем месте у ног Камчака, казалось, как-то очень быстро перестала думать о том, чтобы воткнуть кайву тачаку в сердце. Разумеется, это было мудрым решением, поскольку если бы попытка была удачной, последующая ужасная смерть у палачей сделала бы такой обмен любезностями довольно плохой сделкой.

С другой стороны, Африз могла бояться, что Камчак проявит свою феноменальную бдительность и ловкость и схватит её. Кроме того, очень трудно подобраться к человеку, имея на себе колокольчики. И, может быть, больше, чем смерти, она боялась в случае неудачной попытки убить Камчака быть засунутой опять в мешок, который все время стоял наготове у заднего левого колеса фургона. Мне представлялось, что этот опыт ни она, ни Элизабет не были готовы повторить.

Я хорошо помню первый день после того, как Африз стала рабыней Камчака. Мы в этот день спали до полудня, и наконец, когда Камчак соизволил встать, после позднего завтрака, неторопливо приготовленного Элизабет, он вспомнил об Африз и развязал её спальные апартаменты. Она выбралась на четвереньках и взмолилась, прижав голову к его сапогам, чтобы ей приказали принести воду для босков, хотя для этого было ещё слишком рано. Стало очевидно, что очаровательная девушка из Тарии приложит в дальнейшем все усилия, чтобы не провести ещё одну ночь, подобную этой.

– Где ты будешь спать этой ночью, рабыня? вопросил Камчак.

– Если господин разрешит, у его ног.

Камчак рассмеялся и заорал:

– Вперед, ленивица! Боскам нужна вода!

И благодарная Африз подхватила кожаные ведра и устремилась к ручью за водой.

Звон цепей почему-то стал меня раздражать. Камчак бросил мне другие кандалы.

– Надень на варварку, – сказал он.

Это насторожило и меня, и Элизабет.

Почему это Камчак решил, что я должен приковывать его рабыню? Она принадлежала ему, а не мне.

Наложение на рабыню цепей всегда считалось правом собственника и редко делалось кем-нибудь, кроме хозяина.

В этот момент Элизабет выпрямилась, вглядываясь в пространство перед костром, а её дыхание участилось.

Я взял её правое запястье, завел его за спину и закрыл на нем наручник; затем я немножко приподнял её левую лодыжку, охватил её вторым кольцом и нажал. Железо издало ясный тяжелый щелчок.

Элизабет испуганно посмотрела на меня.

Я засунул ключ от цепей в кошелек и переключил внимание на толпу.

Камчак правой рукой обнял Африз.

– Сейчас, – сказал он ей, – ты увидишь, что может делать настоящая женщина.

– Это будет всего-навсего рабыня, такая, как я, – ответила Африз.

Элизабет теперь рассматривала меня со смущением.

– Что это значит? – спросила она. – Зачем ты приковал меня?

– Ничего, – ответил я.

Она опустила глаза и шепнула:

– Она ему нравится.

– Рабыня Африз?

– Меня продадут? – вдруг спросила Элизабет.

Я не стал скрывать от девушки правду.

– Возможно.

Она подняла на меня увлажнившиеся глаза.

– Тэрл Кэбот, – прошептала она, – если я должна быть продана, купи меня.

Я с сомнением посмотрел на нее.

– Зачем?

Она уронила голову.

Камчак перегнулся через Элизабет и вытащил бутылку паги из моей руки. Затем он запрокинул голову Африз, зажав ей пальцами нос, а горлышко бутылки сунул ей в губы. Она извивалась, мычала и трясла головой, но ей пришлось выпить. Пага прожгла свой путь в желудок, заставив Африз судорожно глотать воздух и кашлять. Я сомневался, что она когда-либо пробовала напиток крепче, чем сладкие вина Тарии. Она хватала воздух ртом, а Камчак стучал по её спине.

– Зачем мне тебя покупать? – я снова спросил Элизабет.

Американка свободной левой рукой выхватила бутылку паги из рук Камчака и, к моему изумлению, сделала несколько больших глотков.

Когда мне удалось оторвать Элизабет от бутылки, её глаза открылись очень широко и заслезились. Она медленно выдохнула, как будто наружу мог вырваться огонь вместо дыхания, затем вздрогнула, как будто её ударили, и начала спазматически кашлять и кашляла до тех пор, пока я, боясь, что она может задохнуться, не ударил её несколько раз по спине. Наконец она начала приходить в себя. Я придерживал её за плечи. Внезапно она извернулась в моих руках.

Скрестив ноги, она улеглась спиной мне на колени, причем её правое запястье так и оставалось сковано с левой лодыжкой. Она потянулась, как могла, и только сейчас ответила.

– Потому что я лучше, чем Дина и Тенчика.

– Но не лучше, чем Африз, – вставила Африз.

– Нет, – сказала Элизабет, – лучше, чем Африз.

– Встань, маленькая самка слина, – сказал довольный Камчак, – или мне придется тебя убить, чтоб сохранить собственную честь.

Элизабет посмотрела на меня.

– Она пьяна, – сказал я Камчаку.

– Может быть, кому-нибудь понравится девушка-варварка? – сказала Элизабет.

Я заставил Элизабет принять прежнюю коленопреклоненную позу.

– Никто не хочет покупать меня, – громко пожаловалась она.

Последовали немедленные предложения от трех или четырех тачаков, сидящих вокруг, и я испугался, что Камчак вполне может, если, конечно, цена возрастет, расстаться с мисс Кардуэл.

– Продай её, – посоветовала Африз.

– Спокойно, рабыня, – произнесла Элизабет.

Камчак засмеялся.

По-видимому, пага действовала на земную девушку быстро и сильно. Казалось, она едва способна была стоять на коленях, и я позволил ей прислониться ко мне. Она приспособилась, удобно уложив голову мне на правое плечо.

– Знаешь, – сказал Камчак, – маленькая варварка хорошо принимает твои цепи.

– Чушь, – ответил я.

– Я видел, как на играх, когда ты подумал, что люди из Тарии напали на нас, ты приготовился спасти её.

– Я не хотел, чтобы была повреждена твоя собственность.

– Она тебе нравится, – заявил Камчак.

– Бред, – сказал я ему.

– Бред, – подтвердила Элизабет.

– Продай её ему, – порекомендовала Африз, икая.

– Ты просто хочешь быть первой девушкой, – сказала Элизабет.

– Я бы её продала, – сказала Африз, – она всего-навсего варварка.

Элизабет подняла голову с моего плеча и вдруг заговорила по-английски:

– Меня зовут мисс Элизабет Кардуэл, мистер Кэбот. Не желаете купить меня?

– Нет, – сказал я по-английски.

– Я так не думаю, – сказала она и снова прислонилась к моему плечу.

– Разве ты не видел, как ей нравилось, когда ты надевал на неё кандалы? – спросил Камчак.