— Спасибо, Баркнетт, все в полном порядке.

И двое линзменов, один за рулем грузовика с клеткой, другой — в гангстерской машине отправились на базу Галактического Патруля. Там, в служебном кабинете командира базы вице-адмирала Жеррона, Киннисон получил назад свой пакет с Линзой и отчетом.

— Должен признаться, что иногда меня пробирало до холодного пота, но вы всегда умудрялись просчитать игру на несколько ходов вперед, — признался позднее Киннисону Уинстед. — Как по-вашему, удалось ли нам покончить с главарями наркобизнеса на планете Раделикс или кто-нибудь из них уцелел?

— Если и удалось, то уверен, что не здесь, — ответил Киннисон. — Мне кажется, что для пущей надежности они продублировали управление своей организацией… По крайней мере, на этот раз… А вот что касается следующего раза…

— Следующего раза не будет, — заверил Уинстед.

— Если говорить о планете Раделикс, то, согласен, не будет. Зная, чего ожидать, вы сможете предотвратить возрождение преступной организации. Но я думал о своем следующем шаге.

— О! Не сомневаюсь, что вы справитесь и с теми гангстерами, Серый линзмен!

— Надеюсь, — последовал лаконичный ответ.

— Удачи, Киннисон!

— Чистого космоса, Уинстед! — и Киннисон покинул планету Раделикс.

Пока спидстер мчался в космическом пространстве, Киннисон размышлял, опасаясь, что Ментор счел бы результат не вполне чистым. Ведь он, Киннисон, не смог добраться даже до первого контрольного пункта! Одно ясно: необходимо придумать что-нибудь новенькое. До сих пор ему удавалось одерживать верх над преступниками потому, что он всегда успевал рассчитывать на один шаг дальше, чем они, но как долго ему суждено сохранять преимущество?

Разумеется, Боминджер не принадлежал к числу интеллектуальных гигантов, но его босс далеко не дурак, а тот мафиози, с которым он, Киннисон, беседовал через Боминджера, оказался весьма хитроумной бестией.

— Чем выше, тем крупнее птица, — подумал Киннисон, — или, лучше сказать, тем умнее.

Возвращение на Землю прошло без всяких приключений, и вскоре Серый линзмен со знаком своего линзменовского достоинства, ослепительно сверкавшим на запястье, испрашивал разрешение на прием у адмирала Хейнеса.

— Немедленно пропустите его! — услышал Киннисон в коммуникаторе слегка искаженный голос Хейнеса, и секретарь пригласил его пройти в кабинет адмирала. На пороге он в удивлении остановился, увидев, что Хейнес находится в кабинете не один: у него было совещание с Главным хирургом Лейси и каким-то обитателем Посена.

— Входите, Киннисон, — пригласил Хейнес, — Лейси хочет увидеть вас на минутку. Доктор Филлипс — линзмен Киннисон с правом на вольный режим. Разумеется, наш гость никакой не Филлипс, мы дали ему это имя из чувства самосохранения, поскольку не рискуем даже пытаться произнести его подлинное имя.

Филлипс, обитатель Посена, такого же роста, как Киннисон, но более плотного сложения. Его фигура по форме несколько напоминает человеческую, но отличается от нее в деталях. Вместо двух рук у мистера Филлипса четыре руки, каждая из которых заканчивается двумя кистями, обращенными ладонями друг к другу. Каждая кисть имеет по два больших пальца: второй палец находится там, где у человека расположен мизинец. Глаз у мистера Филлипса вообще нет, даже затылочного глаза. Зато у него два широких плоских носа и два зубастых рта. Один рот располагается там, где у безволосой сверкающей круглой головы перед, другой расположен сзади. По бокам голову мистера Филлипса украшают крупные, скрученные, очень подвижные уши.

Как у большинства рас, обладающих каким-то чувством, заменяющим зрение, голова мистера Филлипса обладала сравнительно малой подвижностью. Шея у обитателя Посена короткая, массивная и очень сильная.

— Вы превосходно выглядите, просто великолепно! — сообщил Лейси, со знанием дела разглядывая тело, которое еще недавно было беспомощно распростерто перед ним, закованное в многочисленные бандажи, повязки и корсеты, — Разумеется, прежде чем я смогу дать сколько-нибудь определенное заключение, необходимо сделать рентгеновский снимок. Впрочем, теперь мы обойдемся без всяких снимков. Филлипс, прошу вас, взгляните вот сюда… — Далее последовала длинная серия непонятных медицинских терминов. — …и вы сможете составить представление о том, насколько успешно прошло выздоровление.

И пока мистер Филлипс изучал внутренний механизм Киннисона, Главный хирург продолжал:

— Великолепные диагносты и хирурги, эти обитатели Посена. Еще бы! Ведь они обладают способностью видеть пациента насквозь, не разнимая его на части. Через несколько столетий и у нас каждый врач обретет такую способность. Доктор Филлипс проводит сейчас исследование по нейрологии. Его интересует проблема нейронного синапса и ветвление нейронных дендритов…

— Лейси! — с укором произнес Хейнес. — Тысячу раз просил вас не употреблять в разговоре со мной всякую тарабарщину. Как вы считаете, Киннисон?

— Боюсь, что не могу согласиться с вами, шеф, — улыбнулся Киннисон. — Специалисты, стремящиеся к точности выражений, не могут пользоваться обычным языком.

— Правильно, мой мальчик! Я приятно поражен! — радостно воскликнул Лейси. — Почему вы, Хейнес, никак не можете принять такую точку зрения? Стоит вам выучить несколько десятков слов, как вы легко поймете, о чем говорят люди! Если сильно упростить и огрубить суть дела, то можно сказать, что доктор Филлипс занимается изучением проблемы, занимавшей медиков на протяжении тысячелетий. Низшие формы клеток обладают способностью регенерировать: раны сами собой заживают, переломанные кости срастаются. Но высшие формы клеток, например, нервные клетки, регенерируют плохо, если вообще регенерируют, а самые высшие формы — клетки головного мозга — не регенерируют вовсе ни при каких условиях.

Лейси бросил укоризненный взгляд на Хейнеса и продолжал:

— То, что я говорю, ужасно. Всякая мысль, если ее излагать на языке профанов, выхолащивается. Точные утверждения становятся ущербно неполными, неадекватными, ложными и, что гораздо хуже, утрачивают всякий смысл. Я хотел сказать…

— Прошу тебя, перестань. Не забывай, что ты не у себя в кабинете, — прервал старого друга Хейнес. — Мы отлично поняли твою главную мысль. Остается только непонятно, почему у людей не восстанавливаются сами собой нервные волокна или спинной мозг и не вырастают новые нервные клетки взамен поврежденных? Почему такая бессловесная тварь, как морская звезда может нарастить все тело вместе с головным мозгом, если только он у нее есть, к одному-единственному уцелевшему лучу, а существо, наделенное способностью мыслить и ставшее жертвой, например, детского паралича или рака, не может воспользоваться здоровой ногой и не воссоздать себя в новом, полноценном обличье?

— Я действительно хотел высказать нечто в этом духе, но надеюсь, что со временем тебе удастся приблизиться к цели ближе, чем ты привык на своих боевых кораблях, — ворчливо заметил Лейси и добавил:

— А теперь нам с доктором Филлипсом пора отчаливать, и мы оставляем вас, двух боевых коней, наедине.

— Вот мой подробный рапорт, — сказал Киннисон и положил на стол перед адмиралом кассету, как только гости покинули кабинет и был включен мыслезащитный экран. — О большей части проделанной работы я уже докладывал вам лично, здесь лишь запись.

— Разумеется, я очень рад, что вам удалось разыскать Медон — и для их, и для нашей пользы. У них есть кое-что, в чем мы очень нуждаемся.

— А куда их поместили? Я думал, что им отведут солнечную систему неподалеку от нашего Солнца, чтобы они расположились по соседству с нашей Главной Базой.

— Чуть дальше — около Альфы Центавра. Трудно ли было их разыскать, сынок?

— Не особенно. Боскония владеет всей Второй галактикой целиком и полностью. Может быть, где-то там затерялись независимые планеты. Может быть даже, что их много. Но заниматься поиском независимых планет сейчас мне кажется рискованным, хотя нами сделано немало. Мы доказали правильность нашей точки зрения. Боскония заведомо находится во Второй галактике. Однако пройдет еще немало времени, прежде чем мы будем готовы вести с ней войну на месте, а сейчас нам есть чем заняться. Согласны?