— Мисс Корвит, — сказал Свендсен.

Она устало повернулась к нему.

— Да?

— Сегодня у меня выходной. Я знаю, что не имею никакого права, но… — В ее глазах зажглась какая-то искорка. — Но не мог бы я взять машину?

Искорка погасла.

— А! — Она отвернулась. Ее голос звучал без всякого выражения. — Конечно, берите.

Улыбнувшись одними глазами, Свендсен увидел, как за ней закрылась дверь.

Когда он вошел в кухню, там была только кухарка. Шофер взял «Дейли-ньюс» и лениво листал ее, пока не вошла Патрисия со шваброй и совком. Увидев Свендсена, она тут же принялась приглаживать волосы рукой.

— Этот мальчишка за выходные переворачивает весь дом вверх дном, — пожаловалась она кухарке. — Он разбросал палочки и щепки по всему второму этажу.

— Он строил лодку, — как бы между прочим заметил Свендсен.

Горничная настороженно посмотрела на него, смахнув пот с верхней губы.

— Я согласна, что дети должны развлекаться, — сказала она уже совсем другим тоном. — Но хотелось бы, чтобы они сорили в какой-нибудь одной комнате.

— Конечно, — с сочувствием сказал шофер. — У вас еще много работы?

— Еще три комнаты.

— А вам разрешается выходить по вечерам?

Глаза горничной мгновенно загорелись. Рука опять невольно потянулась к волосам, поправляя прическу.

— Мой выходной в четверг, — сказала она, выжидательно глядя на него. — А у вас когда?

— Сегодня.

Патрисия села и пнула швабру ногой.

— Вы неплохо устроились, — грубовато заметила она. — А как вам это удалось?

— Я не просил, — Свендсен пожал плечами. — Думаю, старик решил так, потому что сам не работает по воскресеньям.

— Ага… — Она принялась водить носком туфли по полу.

— Так вы можете освободиться на вечер?

Не прерывая стряпни, кухарка с откровенным любопытством поглядывала на них. Патрисия заметно приободрилась.

— Я могла бы отпроситься на сегодня. Работы немного.

— Хотели бы пойти в кино?

— Еще как! Вы не представляете, до чего мне надоело сидеть здесь взаперти. Я уверена, что смогу освободиться. — Она взяла чистые тряпки и опять пошла к двери. — Надо торопиться, чтобы пораньше закончить. Когда я должна быть готова?

— В семь вас устроит?

Патрисия согласно кивнула. Усталости как не бывало. Повеселев, будто ей впрыснули наркотик, и напевая что-то себе под нос, она поднялась по черной лестнице.

После обеда Свендсен слонялся по своей комнате. Он не задергивал шторы и наблюдал за всеми передвижениями в доме. В начале четвертого появился «крайслер-империал», в котором приехали полная женщина в шубе из русского каракуля, высокий сутулый мужчина и мальчик-подросток. Вскоре подкатил «кадиллак» с пожилой дамой за рулем.

Шофер лег и немного подремал. Когда он проснулся, за окном было темно. Посмотрев на часы, он увидел, что уже шесть. Свендсен неохотно встал, пригладил волосы и зевнул. Обе машины уже исчезли. Зябко поеживаясь, он начал собираться.

Когда он вошел в кухню, посуда была убрана, а за столом сидел один Уэймюллер, читая «Геральд-трибюн». Он поднял глаза на Свендсена, отметив его наряд и чисто выбритый подбородок.

— Что, идете развлекаться?

Свендсен кивнул.

— В кино. — Он взглянул на лестницу, зевнул и сел. Дворецкий положил газету.

— Ждете кого-нибудь?

Еще один кивок.

— Патрисию.

Уэймюллер вскинул брови.

— Забавно.

Свендсен перестал барабанить пальцами по столу и посмотрел на дворецкого.

— Что забавно?

— Что вы идете с ней.

— А что тут такого?

— Она глупа. А вы — нет. — Дворецкий говорил безразличным тоном, но пристально вглядывался в лицо Свендсена. Затем он спросил: — Почему вы стали шофером?

Свендсен отбивал дробь, словно и не слышал вопроса. Он опять взглянул на часы. Затем лениво спросил:

— А почему вы стали дворецким?

На губах Уэймюллера мелькнуло подобие улыбки.

— Вы не поверите, если я вам скажу.

— А вы попробуйте.

Уэймюллер задумчиво смотрел на шофера, улыбка исчезла без следа. Наконец он поднялся и подошел к раковине, чтобы выпить воды. Лицо его ничего не выражало.

— Вы когда-нибудь видели Киттен Корвит? — спросил Уэймюллер.

Свендсен оглядел на его узкое грубоватое лицо, волосы с проседью, хлипкую фигуру. Но дольше всего он смотрел в умные карие глаза. Свендсен медленно покачал головой.

— Нет.

На лестнице послышались шаги, и Уэймюллер вдруг затараторил:

— В «Виктории» идет хороший фильм, — сказал он непринужденно. — Про шахтеров. Критики…

— Опять вы о том же! — Это была Патрисия. На ней было черное платье с низким вырезом, все в блестках, на голове лихо сидела красная шляпка, тоже с блестками. В руках она держала черное пальто. — Сегодня не хочу смотреть на всяких там голодающих шахтеров. — Она скорчила рожицу, словно рассчитывая на сочувствие Свендсена. — Честное слово, когда он не требует, чтобы мы читали «Нью-Йорк-таймс», то норовит заставить нас смотреть на голодающих шахтеров. Он говорит, что только дураки читают…

Свендсен решительно взял ее под руку и повел к двери, на прощание кивнув Уэймюллеру.

Несмотря на ненастную погоду и слякоть на улицах, нью-йоркцы не сидели дома, а искали удовольствий. Тысячи машин, устремившихся в город, на подъезде к центру еле ползли. Толпы мужчин, женщин и даже детей фланировали по ярко освещенным улицам, брюки и спортивные куртки чередовались с норковыми шубками и дорогими платьями. Все бары и рестораны были полны. Громкая музыка лилась на улицы, смешиваясь с гомоном толпы.

Машина Свендсена и его спутницы проползла мимо «Капитолия», «Риволи», «Критериона». Наконец внимание Патрисии привлек фильм «Мельницы Господа». Вообще-то она собиралась пойти на мюзикл, но согласилась и на мелодраму.

Герой фильма был изувечен негодяем, и Патрисия сжала руку Свендсена. Возлюбленная героя проявила исключительное благородство, и Свендсен обнял Патрисию за плечи. Когда же негодяя должно было постигнуть возмездие, голова Патрисии уже лежала на плече спутника.

После фильма Свендсен помог ей надеть пальто и довольно долго ждал у дамской комнаты. Выйдя на холод, они протиснулись сквозь шумную толкающуюся толпу к Западной сорок пятой улице, где оставили машину.

Шофер усаживал Патрисию в машину, когда случайно поднял глаза и встретился взглядом с Хильдой, выходившей из театра «Империал» в компании знакомых. На мгновение она заколебалась, затем, ничего не говоря своим спутникам, направилась прямо к Свендсену.

— Мы увидели машину, когда приехали, — сказала она. — Вы ведь не были в театре, правда?

За ее спиной он увидел Дору, Фрэнсиса и Криса. Дора казалась недовольной.

— Нет, мы ходили в кино. — Он последовал ее примеру и не стал употреблять никаких имен и обращений.

При слове «мы» Хильда невольно заглянула мимо него в машину.

— Добрый вечер, мисс Хильда! — с неловкой улыбкой сказала Патрисия. Хильда смущенно взглянула на Свендсена и поспешно ответила:

— Добрый вечер, Патрисия.

— Хильда, я умираю с голоду! — нетерпеливо крикнула ей Дора.

— Иду! Э-э… доброй ночи. — Быстро повернувшись, она вернулась к Крису.

Патрисия улыбнулась Свендсену, когда он сел за руль.

— Она к вам неравнодушна.

Машина отъехала от тротуара.

— Где вы хотели бы поужинать? — Он смотрел только на дорогу, чтобы не наехать на пешеходов.

— Вы что, не слышали, что я сказала? Мне кажется, вы нравитесь Хильде Корвит. Большое везение для шофера. — Она лукаво взглянула на него.

Свендсен обнажил зубы в улыбке.

— Жаль, что ее сестра, Дора, не разделяет чувств Хильды.

— Да она всегда такая. Ужасно высокомерная!

— Вы так мне и не сказали, куда хотите поехать.

— Я выбирала фильм, — благодушно проговорила Патрисия. — Так что теперь выбор за вами.

Свендсен молча свернул на Бродвей, глядя вперед.

— Не правда ли, было здорово?

— Что? — рассеянно спросил он, быстро поворачивая руль, чтобы избежать столкновения с идущей впереди машиной.