— Вы мне покажете кино? — Скептически произнес упрямый вождь.

— Да! Ты полетишь с нами и увидишь начало войны. Девочка взяла Александра за руки и приподняла Сталина.

— Теперь мы отправился в 22 июня этого года, чтобы ты во всем убедился лично.

Александр положил руку на плечо Сталину и потер браслет.

— Хочу попасть в первый день начала Великой Отечественной Войны.

Поднялся вихрь, и их закружило во временном шторме, казалось, что вокруг клокочет пламя. На сей раз, перемещение было куда быстрее, и они оказались днем, площади неизвестного города. Было примерно двенадцать часов дня. Светило жаркое солнце, пахло липовым медом. Был воскресный день, поэтому народу довольно много, царило радостное оживление.

— Вот прислушайся упрямец. Сейчас будет важное правительственное сообщение.

Сталин все еще был в растерянности, еще бы пережить на себя подобие покушения и быть похищенным детьми. Вождь чувствовал себя униженным, но страха не было. Сталин вообще не привык бояться, его отличала осторожность и вместе с тем личная храбрость.

— Говорит Москва! Слышится узнаваемый голос.

— Сегодня в три часа ночи без объявления войны и выдвижения претензий Германия напала на СССР. Далее следует знакомый голос Молотова, он явно читает по бумажке, это не тот человек, что способен вдохновить массы к сопротивлению. Он его не уважает, типичная шестерка, лизоблюд, который заранее предугадывает все желания Сталина. Какие все-таки ничтожества его окружают.

— Казенный язык, мертвый и деревянный. — Сталин сдвигает брови, и всматривается в лица. Люди слушают напряженно и на него с детьми не обращают внимания. Даже обидно, вот он вождь перед ними, а стоят, хлопают ртами.

Когда Мотов кончил, толпа зашумела, послышались тревожные голоса.

— Вот горе то привалило. — Вздыхали женщины, опять мужья и сыновья уйдут на фронт.

Более молодые ребята настроены по-боевому.

— Да мы в две недели растопчем этих немцев, а фюрера повесим в Берлине.

— Да так ли! Возразил старик. — Ведь у Гитлера такой потенциал вся Европа под ним ходит.

— Так она буржуазная эта Европа, а у нас советская власть. Да ты видел, какие у нас танки!

— Как ни видеть. С финнами тоже обещали в три дня управиться, а дрались три с половиной месяца и сколько наших положили.

— Да ты дед просто провокатор.

— Да он кулак бывший. — Подал голос молоденький босоногий белобрысый хлопчик.

— Понятно контра ишь панику навивает. В НКВД его.

— В НКВД, а я не боюсь, я правду говорю, суровая нам предстоит битва не на живот, а на смерть и многие хлопцы домой не вернуться.

Несколько человек зашумело, и дедка подхватили за руки, и повели в участок. Александр вмешался.

— Не трогайте старика. Он правду говорит.

— А это еще что за сопле выскочило. Может внук.

Александр подпрыгнул высоко на два метра вверх.

— Я сталинский физкультурник. И учился в разведшколе и знаю, что нас прет страшная мощь, только вместе сплотившись, мы, можем одолеть врага. Или вы думаете, что страны Европы добровольно легли по фашистский топор?

— Верно, он говорит, на третий рейх вся Европа работает. Произнес похожий на студента юноша. — Считай ударные силы мирового империализма, брошены против нас.

Люди заколебались, действительно маловразумительная война с финнами еще слишком свежа в памяти и в душу закрадывается страх.

— А почему Сталин не выступает? — Робко пискнул чей-то голос.

Толпа насторожилась, действительно, почему в столь трудный час с ними нет любимого вождя.

— Я бы выступил немного позже вечером. — Прошептал Сталин, Светлана услышала и возразила.

— В реальной истории вы выступите только третьего июля и произнесете речь, которую будут вспоминать, и цитировать спустя столетия.

— Сталин говорит только о важном. — Произнес явно сельский мужик. — Я думаю надо ждать выступления вечером.

— Верно, он обязательно скажет что-то ценное.

— А нам видимо завтра придется собираться на фронт. Надо поспешить, а то Берлин возьмут без нас.

В целом Сталин, внимательно прислушиваясь, был доволен, настроение народа боевое, его уважают, он настоящий лидер страны. Затем природная подозрительность дает себя знать.

— Как вас зовут ребята?

— Я Александр Конев. — Мальчик слегка наклонил голову.

— А я Светлана Гарпун. — Девочка сделала пионерский салют.

— Ты Конев, не родственник генерала Конева.

— Того, что станет маршалом Советского Союза, да он мой дальний предок, прапрапрадедушка.

— Смелый генерал, а на счет маршала если заслужит, то наградами не обижу. Фамилия Гарпун тоже боевая, я видел, как ты крушила моих телохранителей — лучших солдат НКВД, у вас в будущем все такие?

— Не все! Мы принадлежим к боевой элите, но в среднем благодаря биоинженерии наши дети сильнее и умнее нынешних чад.

— Я так и представлял это в коммунистическом будущем.

Светлана замялась.

— Ну, у нас не совсем коммунизм, история развивалась по спирали, переживая спады и подъемы.

— Что вы хотите сказать были и в будущем отходы от коммунизма.

— Да, к сожалению, были и не один.

— Расскажете мне об этом позже. Сталин дал понять, что эта тема для него неприятна. — А пока я хочу собственными глазами увидеть, как фашисты осуществляют вторжение.

— А какое направление вы хотите выбрать?

— Там где было особенно жарко.

— Значит Белостокцкое.

— Там где размещена наша ударная танковая группировка? Пожалуй, лучше там.

Дети и Сталин сложили вместе руки, и Светлана произнесла.

— Тоже время, но пятьдесят километров восточнее Белостока.

Вновь полыхнуло и закружилось.

ГЛАВА 7

— Потому что атеизм стали подавлять гораздо жестче. — Андрей продолжил дискуссию.

— Нет, потому что отрицающие существование Бога исчерпали аргументы. Артем достал замаскированный под дорогие швейцарские часы комп-браслет.

— Вот это миниатюрный компьютер.

— Что такое компьютер?

— Это искусственный интеллект, разумная машина.

— Понятно и в будущем рукотворному разуму стали придавать форму часов.

— Не только часов, но это один из возможных вариантов.

Кулибина заинтересовала новинка.

— А искусственный разум сильный?

— Конечно, а ты хочешь проверить.

— Разуметься. Можно я задам ему вопрос.

— Задавай. Артем включил голограмму, над ним вспыхнуло изображение.

— Сколько будет семнадцать на двадцать шесть.

— Четыреста сорок два — моментально ответил плазмо-комп.

— Вот это да. А посложнее можно.

— Конечно, а то ты его позоришь.

— 123456789 умножить на 123456789. Не успел произнести Андрей, как компьютер выдал.

— 15241578750190521 — Это элементарно.

— Хочешь еще что ни будь спросить.

— Пока нет, когда займусь чистой наукой, тогда еще кое-чем поинтересуюсь. В частности знает ли он химические формулы.

— Конечно, в том числе и те, что неведомы современной науке.

— И вы поделитесь своими знаниями?

— Мы будем делать все, что способствует благу России.

— Или ее эксплуататорским классам.

— Это не одно и тоже, власти меняются, а Россия остается. Вот когда Минин и Пожарский воевали против интервентов, Россия была боярской страной с уже укоренившимся крепостным правом. Но, тем не менее, весь народ поднялся защищать Родину. Или во время наполеоновского нашествия, крестьянин был рабом, но сажал на вилы французов, хотя те на словах сулили ему волю. Как говорит Библия Богу богово — кесарю кесарево.

Андрей попросил не много снизиться, чтобы удобнее было рассмотреть столицу.

— Вот именно учение что всякая, даже кровавая и жестокая власть от Бога и оттолкнула меня от Библии. Я не хочу быть покорной овцой, наслаждаясь сказками о рай. Мой рай это здесь на Земле.

— Вот именно этим, построением счастье на грешной планете мы и будем заниматься. Поверь, ты же умный человек, чтобы всему человечеству было хорошо, надо в первую очередь понять и поднять собственную страну.