И вот теперь Николь поступала как стерва. Она знала, что между Брайаном и его Молли секретов нет. Равно как и то, что «никому не говорить» обычно означало «никому, кроме Молли». Но в обещании Брайана этой оговорки не прозвучало.
— Так что, Брайан? — немного выждав, еще раз спросила Николь. — Говорил ли ты Молли о вчерашнем происшествии?
— Да. — Брайан хмуро уставился в пол. — Но никому, кроме нее…
— А, как хочешь, — безразлично оборвала его Николь. — Даже если бы я обещала тебе все рассказать, от этого бы ничего не изменилось. Ты нарушил свое слово, почему же теперь я должна держать свое?
— Слушай, это нечестно. — Брайан не мог до конца сформулировать, что именно, но явно ощущал несправедливость происходящего.
Николь колебалась. В конце концов, он тоже участвовал во всей этой авантюре, поэтому, наверное, имеет право знать все хотя бы в общих чертах.
— Ладно, — наконец решила она. — Только учти, никаких дополнительных вопросов. И Николь рассказала Брайану, как прошла в дом, как переоделась в подсобке, как бродила среди гостей и за ней погнались охранники с полицейским.
Брайан слушал с живейшим интересом и явно сожалел, что его там не было. Вот бы снимки получились.
Но, начиная с обнаружения странной лестницы за дверью и до момента благополучного выхода через ворота, рассказ Николь не составил и пары фраз. Мне поверили… Защитили перед полицией… Будет бесчестным…
Как истинный ирландец, Брайан очень остро реагировал на темы «честь» и «правда». И понимал, что значит быть благодарным. Но все же одна деталь не давала ему покоя.
— Ника, — спросил он, посопев, — а ты узнала, для чего собиралась вся эта публика?
Николь кивнула. И промолчала.
— И тоже не расскажешь?.. Понятно. — Брайан тяжело поднялся. Легонько хлопнул Николь по плечу, отчего она едва не свалилась с шатких коробок. — Знаешь, а я рад, что мы с тобой друзья. Заглядывай к нам с Молли. — Он развернулся и зашагал по проходу. Не поворачивая головы, добавил: — Или когда снова придумаешь что-нибудь эдакое.
Или когда нас вместе отправят на какое-нибудь очередное задание, улыбнулась про себя Николь. Повезло ей с напарником.
И не повезло с начальницей. Черт! Как же она забыла, что задание нужно было получать не по внутренней сети, как это делалось чаще всего, а лично у Тины Линдсей, бессменной секретарши миссис Роуз Кермит. К чему такая куча формальностей? Неужели какое-нибудь стоящее дело?
Так называемый административный этаж представлял собой стеклянную с одного бока галерею небольших комнат. Здесь размещались кабинеты начальников отделов и их секретарей, а также бухгалтерия и офис юриста-консультанта. Стеклянная стена административного этажа выходила в рабочий зал, где трудилось большинство обычных сотрудников, что позволяло начальству, по злым шуткам журналистов, чувствовать себя ближе к народу. Единственный, кто был далек от всего этого безобразия, был мистер Лесли, весьма гордившийся кабинетом с добротными звуконепроницаемыми стенами, новейшей стереосистемой и очень дорогой кожаной мебелью. Мистер Лесли был тайным меломаном. Ну, или почти тайным, уточнила про себя Николь. Потому что вся редакция, вплоть до последней уборщицы, знает об этом его пристрастии, но о нем почему-то не принято говорить вслух, словно привычка слушать музыку в рабочее время является чем-то постыдным.
Размышляя о странностях шефа, Николь поднялась в кабинет начальницы отдела. Для приличия стукнула костяшками по полупрозрачной пластиковой двери.
— Привет, Тина, — бодро проговорила Николь входя. — Как жизнь?
— Нормально, — сухо ответила Тина, не поднимая глаз от каких-то бумаг. — Тебе нужно обработать вот это… — полукивок в сторону небольшой коробки, — и, разумеется, представить сегодня статью. Работа в самый раз для стажера.
— Подробнее, — потребовала Николь. Она придирчиво изучала содержимое коробки. Здесь были диски и какие-то схемы, которые не говорили ей ровным счетом ничего.
— Хорошо. — Тина наконец оторвалась от своих бумаг и перевела на Николь ничего не выражающий, словно закостенелый взгляд. — Это аудиозаписи с пресс-конференции пищевиков. Тебе нужно проанализировать их, выбрать самые интересные факты, найти подтверждение им в графиках отчетов. И оформить все в статью. Сегодня до семи, чтобы успели вычитать и отредактировать текст.
И отделить фасоль от гороха, мрачно подумала Николь. А потом я смогу ехать на бал. Она молча сунула коробку под мышку и пошла к двери.
— Да, еще…
— Что? — Николь пришлось развернуться с полдороги.
— Миссис Кермит просила напомнить, что ждет твою статью о стеклодувах.
— Черт! — вырвалось у Николь.
— Что-что ты сказала?
— Я сказала, черт, Тина! Можешь перекреститься.
Николь была неимоверно зла. На себя — за то, что сорвалась. Ей еще непременно аукнется эта импульсивность. На Тину с ее бессмысленным стеклянным взглядом. На свою начальницу, которая, казалось, специально выискивала для нее самую рутинную работу, по определению не способную принести ничего, кроме головной боли и отвращения к профессии.
О какой тут карьере вообще может идти речь, если ее имя будет значиться только под короткими статейками об очередной пресс-конференции представителей пищевой промышленности. К тому же самое интересное, о чем говорила Тина, явно окажется за кадром. Потому что все прилизанные факты, которые суют в нос прессе, ложь. Компания N опять будет хвалиться качеством своей продукции и «официально заявлять», что не использует генно-модифицированных продуктов. А через каких-нибудь полгода в их детских смесях снова найдут модифицированную сою. Так о чем ей писать? О том, что они говорят, или правду?
Николь раздраженно сунула ящик на свой стол. Ладно, попробуем третий вариант. Выудим правду из того, что говорят для печати.
Процесс выуживания оказался гораздо более трудоемким, чем ей представлялось. Провозившись до самого вечера, Николь состряпала наконец статью. Несмотря на все свое неприятие темы, она постаралась, чтобы ее работа как можно меньше напоминала сухую сводку данных о процентах и росте качества. Николь было нужно, чтобы материал жег. Чтобы читать его было интересно и легко. С этим бы не было никаких проблем, если бы не приходилось соблюдать формат рубрики.
Перечитав готовую статью в третий раз и поняв, что уже ничего не соображает, Николь решила оставить все как есть. Иногда главное вовремя остановиться, поучительно говорила она листку с текстом, медленно выползающему из принтера.
— Дорогая, ты сходишь с ума? — весело поинтересовался у нее за спиной знакомый голос.
— Сьюзи? Ты что здесь делаешь? — Не то чтобы появление подруги в редакции было такой уж редкостью. Просто Николь не ожидала ее увидеть так быстро после утренней размолвки. Апельсин апельсином, но легкий осадок у Николь все-таки остался.
— Пришла мириться, — без обиняков заявила Сьюзен. На ней был летний костюм из последней коллекции Майкла Корса и туфли на высокой платформе.
— Да ладно. — Николь отвернулась к принтеру. — Мы уже помирились.
— Стараниями Полли. Поэтому лично за мной остался небольшой долг.
— Знаешь, для меня важно, что ты просто пришла.
Николь и вправду немного повеселела. Разумеется, глупо надеяться на то, что все люди будут оценивать тебя справедливо. Николь всегда считала, что для нее достаточно, если она сама будет к себе справедлива. Ведь кто, кроме нее самой, может знать, что творится в ее душе. Однако подозрение Сьюзи в том, что она может предать человека, который ее защитил, довольно сильно ранило Николь.
— Сьюзи, ты же мой друг, ты знаешь меня как облупленную… — Николь с трудом подбирала слова. — Если ты так быстро приняла версию о том, что я могу предать, значит, я дала тебе для этого повод. И вообще, беспочвенных подозрений не бывает.
— Зато бывают беспочвенные самокопания, — парировала Сьюзен. Она явно пребывала в отличном расположении духа, расставаться с которым не собиралась. Беда с этими совами. Утром мрачнее тучи, зато чем ближе к ночи, тем больше энергии.